88 историй из мира костюма
Истории из истории
|
 |
|
 |
Каких "историй" только не бывает! История Индии, история цивилизации, история села Горюхина, история астрономии, история одной любви, история кота по кличке "Рыжик"… Какую-нибудь историю знакомства можно рассказать в двух словах, а иная история - целая наука, которой занимаются не один век солидные ученые. Такова, например, история костюма, описывая и исследуя которую, ученые мужи извели уже огромное количество бумаги и составили сотни, или даже тысячи разнообразнейших книг.
Прежде всего, что такое "костюм"? Есть несколько определений, но специалисты полагают, что термин "костюм" обозначает все то, что меняет внешний облик человека. И в этом смысле легендарные "костюм Адама" и "костюм Евы" собственно костюмами и не являются. Таким образом, к миру костюма принадлежат не только одежда или обувь, но и прическа, татуировка, косметика, серьги, кольца, браслеты и тому подобное.
История костюма вполне сопоставима по своей продолжительности с историей человеческого рода. А ее "эпохи" вполне могут быть связаны с эпохами в развитии человеческих культур и цивилизаций. Как наука, история костюма включает в себя множество названий, терминов, известных, подчас, только специалистам. Начнем по алфавиту: Аби-де-Галля, альба, анаксандридас, атеф, аттифе, афиш… и далее свыше трех сотен. Впрочем, всякая наука может быть интересной и для массового читателя, недаром многочисленные популяризаторы науки с успехом рассказывают о тайнах и загадках различных отраслей биологии, физики, химии, геологии и так далее. Почему же наука о костюме должна стать исключением?
В 88 кратких историях представлен весь многообразный мир костюма: меха и шелк, ткацкий челнок и нетканка, узоры на теле и рисунки на материи, пояса и кружева, шляпы и лапти, воротники и брюки, галстуки и перстни, ожерелья и мундиры, становление и причуды моды. И ответ на вопрос: "Почему мы так одеваемся?", человеку, прочитавшему эту книгу, покажется не столь уж простым.
Часть первая
1. Отличная звериая шкура.
Расхожие уждения о том, что наши пращуры ходили в звериных шкурах, обычно принимаются на веру. Всплывают в памяти музейные картины, образы Геракла в шкуре льва, Витязя в тигровой шкуре и других легендарных героев. Однако при этом многое остается неясным: и как эти шкуры прикрывали тело; и каким образом держались на нем; и не было ли людям в таких шкурах зимой прохладно, а летом жарко; и были ли это шкуры крупных зверей или сшитые шкурки белок или зайцев?..
Здравый смысл, также, подсказывает нам, что одежда из шкур животных должна быть популярна лишь в районах с холодным или, по крайней мере, умеренным климатом. Реальность же заставляет отказаться от подобных иллюзий. Перенесемся хотя бы в прошлый век, на юг Африки, на берега реки Лимпопо, где проживало племя бечуа. Этнографическое описание быта этой народности содержит примечательные подробности. Повзрослев, юный охотник начинает сам себе готовить парадный костюм. В худшем случае из шкурок диких кошек или тушканчиков, тщательно подобранных по тону. Более удачливых или честолюбивых отличала накидка из меха серебристого шакала. Власть имущие разгуливали в леопардовых манто. Наконец, всеобщее восхищение вызывала, наброшенная на плечи вождя племени, шкура антилопы с волочащимся по земле хвостом.
Звериная шкура, лучше сказать - мех, пушнина придают нарядность любому виду одежды, и потому неудивительно использование такого рода материала испокон веков у разных народов. Но для тех, кто живет за Полярным кругом, в тундре, в тайге - такая "шкура" - прежде всего то, из чего можно сделать надежную защиту от холода в долгие зимние месяцы - отличную шубу. Образец подобной шубы - ненецкая малица. Верхняя ее часть кроится из бобрового, беличьего меха. Нижняя состоит из нескольких полос оленьего. Воротник обычно выкраивается из цельной шкуры оленя. В этом особый смысл: длинный ворс не пропускает сквозь разрез холодный воздух. Да и вообще - все в такой малице не спроста - отработано до мелочей не одним поколением.
После Южной Африки и Сибирского заполярья перенесемся в Европу рубежа нашей эры, первых ее веков. Римский историк Тацит сообщает об одежде германцев: "Носят они и шкуры диких зверей; те, что обитают у берегов реки - какие придется, а те, что вдалеке от них - с выбором, поскольку у них нет доставляемой торговлей одежды. Последние убивают зверей с разбором, по снятии шерсти нашивают куски меха на кожу, причем это мех тех животных, которые порождаются внешним Океаном или неведомым морем."
Во все времена в любых уголках планеты меха ценились, но по-разному, в зависимости от вида животного. Так бывало, кстати, и в те "баснословные года", когда охотникам не нужно было далеко выходить за околицу поселения, даже за крепостные городские стены для того, чтобы вернуться с добычей. Старинные русские грамоты упоминают куны и белы - шкурки куниц и белок; и они же, эти шкурки - своего рода денежные единицы. Смоленская грамота 1150 года сообщает, что, например, лисья шкурка оценивается в 12 "кун".
Шубы из дорогих мехов берегли, передавали по наследству, они считались "выходными", и какой-нибудь боярин, приходя в гости, шубу не снимал, как бы опасаясь потерять вместе с верхней одеждой свой социальный статус. Между прочим, после завоевания Казани, Иван Грозный наградил особо отличившихся именно шубами. А в знак чрезвычайной милости из державных кладовых царедворцам выдавалась шуба "с царского плеча", но, так сказать, напрокат - покрасоваться в ней на праздник.
Шли века, и людей на белом свете становилось все больше, а пушных зверей - все меньше, иных пришлось даже занести в "Красную книгу" исчезающих на Земле видов животных. Но меха и в конце 20-го века фигурируют в коллекциях модельеров. Но о "звериной шкуре" в виде меха - речь особая.
2. От выдры до зайца.
Встарь пушнину в России именовали "мягкой рухлядью", и она доминировала на пушных аукционах. Как в пушкинской сказке - "Торговали соболями, черно-бурыми лисами." И на нынешних пушных аукционах знатоки рассматривают каждую партию мехов, как произведения искусства. Но, может быть, есть объективные оценки красоты меха, притом даже некоторым образом и узаконенные? Оказывается, существует такая иерархия ценности меха.
Скажем, хорош мех обычной лисы, однако особо выделяется камчатская "огневка". Среди черно-бурых лис или "чернобурок" самую высокую оценку получают те, у которых стопроцентная "серебристость". Дорог голубой песец, но совсем здорово, когда на его шкурке можно разглядеть различные оттенки голубизны. И беличьи шкурки также не в одну цену: чем зверек рыжей, тем, оказывается, хуже, тем мех его низкосортней. Но меховые изделия - не картины, которые могут висеть на стене сколько угодно. Выведена и шкала, определяющая примерный срок службы того или иного меха, и то как хорошо шуба из такого меха удерживает тепло.
Кстати, шубой в наше время нередко называют то, что правильнее считать пальто, поскольку шуба - это одежда, сшитая мехом вовнутрь, а пальто - наоборот. Но и в том и в другом случае различный мех служит по-разному. Например, мех выдры оценивается в сто баллов, то есть такому меху как бы износу нет. А вот шкурки сурка, хомяка, зайца тянут на 15 баллов, а то и всего на 5. Хорошо, если продержаться, не "облысев", сезон-другой. Тепло же лучше всего сохраняют шкурки песца, бобра, куницы, волка. А вот сурок, хомяк, кролик дают мех не столь утепляющий, и о шубах, пошитых из него, встарь в народе говорили, что они "рыбьем меху".
Нынче любой натуральный мех, идущий на шубу или воротник, меховую шапку или зимнюю обувь, в цене, особенно, когда этот мех из шкур тех диких животных, численность которых на Земле, увы, все сокращается. К экологам, бьющим тревогу по этому поводу, присоединяются многие известные личности, например, знаменитая итальянская кинозвезда Джина Лолобриджида. С другой стороны беспринципные толстосумы норовят пощеголять недоступными для большинства мехами экзотических животных. Однако, например, соотечественники Джины, итальянские модельеры категорически отказываются от применения таких мехов в любых своих коллекциях.
Но значит ли это, что в 21-м веке наши внуки, если и будут носить меховую одежду, то разве что из овчины, или кроличьих шкурок? Очевидно, нет. Ведь уже сегодня функционируют зверофермы, где разводят черно-бурых лисиц, нутрий, песцов, бобров, норку. Следует отметить, что подобное клеточное содержание ценных пушных зверей практиковалось в России еще в 16 веке, и в дальнейшем совершенствовалось. Селекция позволяет получать наиболее предпочтительные шкурки, к примеру: голубых песцов, черных соболей, свыше 30 типов цветных норок.
Однако выращивать таких зверей в условиях неволи - дело весьма хлопотное и недешевое. Достаточно сказать, что в рацион таких подопечных входят: свежее мясо и рыба, молоко, творог, рыбий жир, овощи, дрожжи, витамины… Очень непросто и зверькам, отнюдь не одомашненным, создать оптимальные условия для привычной жизни, спаривания, выращивания молодняка. Кроме того, ачество пушнины намного ухудшается, когда содержащиеся в неволе животные почему-либо нервничают.
3. Рисунок на коже.
Кожа - одно из удивительных созданий природы. Она позволяет телу дополнительно дышать, пропуская воздух; отдавать избыточную влагу и теплоту с помощью потоотделения. Она не позволяет болезнетворным бактериям проникнуть внутрь организма. Кожа - орган осязания, и чутко реагирует на температуру окружающей среды. И, если на коже отсутствует волосяной покров, можно увидеть, что рисунок на ней сугубо индивидуален (этим, кстати, и пользуются дактилоскописты). Тем более различается рисунок у разных видов живых существ. Специалисты называют такой рисунок мереей; и, скажем, козлиная кожа "шевро" издавна считается предпочтительней, чем овчина, допустим, для детской обуви. Особенной популярностью именно из-за рисунка, нынче, к сожалению, пользуются изделия из крокодильей, змеиной и даже рыбьей кожи…
С незапамятных времен люди старались утилизировать кожу диких или домашних животных, подобно тому, как использовали мясо для пищи, или шерсть для пряжи. В бурдюках из кожи хранили воду и вино, делали из кожи понтонные мосты. Кузнечные мехи раздували огонь; кожа составляет основу таких музыкальных инструментов, как волынка и гармонь, барабан и литавры; были в ходу и пушки, стволы которых обтягивались кожей; и даже кожаные деньги. И - читаем в Библейской книге Бытия: "И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их".
Как бы то ни было, кожаные одежды были у человека с незапамятных времен. Но взять просто "звериную шкуру", допустим убитой овцы или коровы, снять с нее шерсть и даже соскоблить подкожный жировой слой, называемый мездра, мало. Все это не гарантирует долговечности кожи, в том числе как материала для одежды. Через некоторое время она делается суховатой, ломкой, теряет эластичность, подвергается гниению. Так как же сохранить замечательную структуру кожи надолго?
Операция, благодаря которой обеспечивается сохранность отделанной кожи на долгое время, именуется дубление, и название это не случайно - однокоренное со словом "дуб". Может быть, в глубокой древности человек, которого с полным правом можно назвать разумным, обратил внимание на то, что шкура зверя, случайно оказавшаяся в болотце, куда упал пораженный молнией ствол дуба, не сгнила, а остается такой же гибкой и прочной, как сразу после освежевания животного. Возможно, он сам решил воспроизвести подобные условия. Но, так или иначе, с древних времен и доныне в качестве дубителя применяется экстракт дубовой коры, хотя возможно дубление и соком ивы, африканской мимозы, южноамериканского дерева квебрахо, синтетическими дубителями - органическими синтанами, а также жиром, как дубится, к примеру, замша - кожа оленя. Наконец, в роли дубителя с прошлого века выступают соли металла хрома, и от хромового дубления такая кожа именуется "хромовой".
Однако натуральной кожи вырабатывается в мире не настолько много, чтобы хватило на всю кожаную обувь или одежду; и потому в последние десятилетия делаются попытки создания более или менее полноценного кожзаменителя. Старшее поколение наших сограждан, вероятно, помнят кирзовые сапоги, в которые в военные годы были обуты многие бойцы и труженики тыла. Кирза - плотная ткань, многослойная, обработанная специальными пропитками, в какой-то степени выручала, хотя плохо выдерживала морозы или летнюю жару. Следующее послевоенное поколение искусственной кожи из спрессованных слоев хлопкового волокна и полимерных листов отличалось уже тем, что при прессовании на нее наносился рисунок, напоминающий мерею натуральной кожи (для этого использовался стальной лист с выгравированным узором). Впрочем, такая искусственная кожа шла, в основном, на галантерейные изделия. Но последующие поколения искусственной кожи, лучше сказать, синтетической - уже и по структуре, и по качеству, и по внешнему виду астолько приблизились к аналогичным показателям кожи натуральной, что не сразу и отличишь…
4. Золотое руно.
За ним, согласно античной легенде, отправились аргонавты в далекую Колхиду. Оттого, что оно, это руно, было не только золотым, но и волшебным… Впрочем, некоторые ученые не без основания полагают, что за легендой стоят подлинные факты. Далекие путешествия древних мореплавателей за овцами лучших пород, чье руно, шкурки высоко ценились и среди овцеводов, и, в конечном счете, оборачивались золотом хорошей прибылью, были не редкостью.
А о том, что шерсть ценилась по-разному, говорит в одной из эпиграмм римский писатель начала нашей эры Марциал: "лучшею шерстью славится Апулия, Парма за нею, ну, а на третьем месте стоит Альтина руно". Зависело это от местных пород овец. Превосходная шерсть получалась от овец-мериносов - плотная и, вместе с тем, легкая. Замечательные тонкорунные овцы паслись встарь в окрестностях малоазиатского города Милет. В этом славном городе тогда процветали наука и искусство, философия и торговля. Но большая часть жителей, прямо или косвенно, была причастна к разведению превосходных овец, и жила припеваючи. Именно поэтому в ту пору "милетец" во всем античном мире звучала почти как синоним слова "счастливчик".
Исторические перипетии загнали в небытие славный Милет. Неведомо куда подевались, разбрелись по свету наследники удачливых милетцев, а вот след тонкорунных овец отыскался на юго-западе Европы. Благоприятные условия Пиренейского полуострова способствовали возрождению, а может рождению новой породы первоклассных тонкорунных овец. Тогдашние правители Испании сообразили, что "курочку, несущую золотые яйца", следует держать под неусыпным надзором, строго сохраняя монополию на отличную шерсть. Не дай Бог, появятся за пределами страны такие же "золотые" овцы. Во избежание конкуренции такого рода было запрещено под страхом смертной казни вывозить или выводить мериносов за границу…
И все же в один прекрасный день несколько отчаянных молодцов за обещанное им царское вознаграждение рискнули переправить овец по другую сторону Пиренеев. Животные были переданы в распоряжение богатого владельца обширного поместья Рамбулье. Господин Рамбулье был предприимчив и настойчив. Прошли годы, и на европейские рынки начала поступать исключительно тонкая шерсть от овец известной ныне породы рамбулье, одной из ведущих в нынешнем овцеводстве. Ее популярность была так велика, что для каждого региона селекционеры со временем вывели ряд пород, приспособленных к местным условиям.
Овец разводили и в Европе, и в Азии, и в Африке, и в Америке, кстати, не только ради их шерсти. Однако настоящий бум овцеводство пережило в Австралии, где их начали интенсивно разводить лишь с начала 19-го века. Сейчас эта страна, вместе с Новой Зеландией, прочно удерживает мировое первенство по производству шерсти. На каждого жителя приходится примерно 15 овец. При этом две третьи поголовья мериносы. Впрочем, любая овечья шерсть идет в дело и пользуется спросом повсеместно.
Овца - послушное и вроде бы не прихотливое животное, вполне домашнее. Однако сохранять и преумножать отары овец можно доверить лишь опытным овцеводам, чабанам, а на помощь им приходит современная наука и техника. Так, вместо механических ножниц для стрижки овец теперь используют лазерный луч, или безвредную для организма овцы добавку к пище, которая стимулирует быстрое ее "облысение" к определенному моменту времени (после этого шерсть быстро отрастает заново). А в сильные холода, которые овцы плохо переносят, их укрывают синтетическими шубами. Наконец, если с возрастом у овцы зуб стачиваются настолько, что это затрудняет тщательное пережевывание, ей вставляют зубные протезы.
5. Славная бекеша.
У кого была такая "славная бекеша"? Конечно у героя повести Гоголя - Ивана Ивановича, который поссорился со своим соседом и приятелем. Вспомним, как эта бекеша описывается: "… А какие смушки! Фу ты пропасть, какие смушки! Сизые, с морозом!". Эти строки нам знакомы с детства, и все же требуют определенных комментариев. Каспар Бекеш, знаменитый венгерский полководец 17-го века, любил носить отороченное мехом пальто, отсюда и появилось слово "бекеша". А смушка или мерлушка - это, вообще-то, шкурка ягненка, или отдельные завитки на такой шкурке. Очевидно, эти смушки бывают разными, в том числе и вызывающими особое восхищение.
Самые красивые смушки получаются от каракулевых овец. Слово "каракуль" - по одной версии от названия местности близ Бухары, по другой - от тюркского обозначения черных овец. Вспомним: "кара-калпаки" - "черные шапки" - имя народности Туркменистана, или "кара-курт" - ядовитый черный паук. На всей планете не так много мест, где обитают, разводятся такие породы овец, - кроме Средней Азии разве что в районе Западной Африки и в Прикарпатье, на Западе Украины.
Удивительные смушки получаются из шкурок ягнят только что родившихся. Первоклассный каракуль по цене не уступает лучшим видам пушнины, и занимает почетное место на пушных аукционах. Притом, ценность карауля определяет отнюдь не обязательно черный цвет, да и "сизый, с морозом". Напротив, дороги шкурки самых разных цветов, полюбоваться которыми, кстати, можно в музее каракуля, находящемся в столице Узбекистана. На стендах этого музея представлены не только все оттенки серых шкурок, но и шкурка "урюк гуль", цвета "цветка абрикоса". Также "кембар" - коричневые шкурки, всевозможные бежевые, совершенно черные, и даже розовые - "гулигас".
Каракулевое манто, то есть меховое пальто из каракуля в свое время демонстрировало респектабельность его владелицы. В середине нашего века была освоена технология выпуска искусственного каракуля - наклеиваемых на ткань завитых нитей из синтетики подходящих расцветок. Такого рода квазикаракуль очень похож на настоящий, даже вблизи не сразу распознаешь имитацию.
Но и самая заурядная овчинка, вопреки известной поговорке, все-таки "стоит выделки". Искусной отделкой, окраской, специалисты ухитряются придать такой шкурке вид натурального меха - даже какого-либо экзотического зверя. И опять-таки сходу не всякий поймет, что при жизни эта шкура принадлежала не рычащему, а блеющему животному. Но и сама по себе овчина хороша для добротного зимнего тулупа, шубы из овчины, что надежно служила простолюдинам в холодную пору года. "Тулупники берут за шитье по две копейки с овчины", - замечает Даль в своем знаменитом словаре русского языка, и отсюда можно сделать вывод, что встарь овчинный тулуп был по карману простому мужику. Это только в советские времена дубленка, как ее теперь называют, вдруг стала невероятно престижной, продолжая, впрочем, исправно выполнять свою главную функцию - защиту от холода.
6. Валенки, валенки…
Кто не слыхал песню, рожденную замечательной русской певицей Лидией Руслановой! В долгие северные зимы в такой обуви ходит и стар, и млад. И держится она без единой нитки и скрепки, но каким же образом? Все дело, оказывается, в особых свойствах шерсти, например, овечьей. Мельчайшие зазубринки в конечной части шерстинок способствует тому, что они оцепляются между собой. И когда массу шерсти начинают уплотнять, "валять", и придавать ей нужную форму, то и валенки получаются отличные.
В умеренном, тем более, в жарком климате валенки неведомы. Зато там людям издревле служил войлок, по сути своей, тот же материал. Слово "войлок" происходит от татарского корня, в оригинале означающего "покрывало". Возможно, в руках человека войлок оказался прежде, чем шерстяная нить. И, уплотнив его, делали обитатели разных уголков планеты войлочные покрывала, подстилки, накидки, и уже упоминавшиеся валенки. Из того же войлока и сегодня изготавливается знаменитая кавказская бурка. Та самая, о которой дагестанский поэт Расул Гамзатов сказал, обращаясь к соотечественнику: "Тебе и в бурю и в метель она и крыша и постель". И впрямь, когда чабан снимет бурку с плеч и поставит на землю, она превратится в настоящий шалаш. В таком шалаше не страшны ни мороз, ни ливень, ни буран. Бурка не промокает: вода стекает по длинным шерстяным косицам. Горцы утверждают, что и пуля не пробивает бурку - либо скользнет по войлоку, либо застрянет в толстой пятимиллиметровой шерстяной броне.
Однако не всегда способность шерсти, о которой шла речь выше, и которая обозначается не совсем благозвучным словом "свойлачиваться", то есть самопроизвольно превращаться в войлок, - хороша для любых шерстяных изделий. Худо, когда таким образом начинают деформироваться шали, наголовные платки. Однако этого как-то удается избежать. Как же? Фокус в том, что шерсть шерсти рознь. Как известно, основные поставщики ее на мировой рынок - овцы, верней сказать - овцеводы. Вместе с тем, наряду с овечьей шерстью идет в дело и коровья, и верблюжья, а порой даже та, что остается после стрижки пуделя - годится на шерстяную пряжу, из которой можно связать носки или варежки. А вот на фетровую шляпу идет исключительно кроличий пух. И знаменитые оренбургские платки, также прославленные в песне, никак не из овечьей шерсти, но из козьего пуха.
Заметим, что еще в глубокой древности, в Вавилонском царстве делалась одежда из волосяного покрова гималайских коз. Однако на протяжении веков козья шерсть шла разве что на изготовление мешков или мешкоподобной грубой одежды - власяницы, некоего монашеского символа смирения и презрения к мирским благам. А ныне козья шерсть снова в чести, только не от всяких коз: небезызвестный мохер, или, правильнее, могер - из шерсти коз ангорских. А лучшие в мире ангорские козы до середины 60-х годов нашего века водились исключительно в Южно-Африканской республике, и вывоз их за границу был, разумеется, строго запрещен. Но сохранять подобную монополию все же трудновато: пастбище не превратишь в сурово охраняемый объект. Другое дело - таможня… Одним словом, ловким контрабандистам удалось вывезти этих коз под видом овец, и переправить в Австралию. Все остальное уже было, как говорится, делом техники. Выиграли потребители теплых и легких мохеровых изделий, хотя нельзя сказать, чтобы эта продукция стала доступна всем желающим…
7. Символ трудолюбия.
Исследователь мира костюма наверняка обратит свое внимание на разные страны. И, в том числе, на Украину. Оказывается, и Украина может похвастаться совершенно уникальным достижением. Она является одной из немногих, если не единственной страной, в которой одновременно производится и натуральный шелк, и, так называемый, "северный шелк" - лен. И если шелкопряда на Украине разводят лишь в Крыму и Приднепровье, да и то в небольших количествах, то лен занимает одно из ведущих мест среди сельскохозяйственных культур страны.
Если говорить о льне, то следует заметить, что его многие считают вообще первым растением, которое стали искусственно разводить для получения пряжи. Льняные ткани упоминаются и в Библии, и у Гомера. А вот что писал Апулей, тот самый, которого юный Пушкин "читал охотно", сравнивая лен и шерсть, явно не в пользу последней: "Ведь шерсть вырастает на теле чрезмерно ленивом, состригают его с глупого животного, и уже со времен Орфея и Пифагора это - чисто светское одеяние. Напротив, лен - чистейшее из растений, один из лучших плодов земли, употребляется не только для верхнего и нижнего облачения благочестивых египетских жрецов, но и как покров для священных предметов".
Нет нужды опровергать нелестные слова относительно шерсти и ее происхождения, но о достоинствах льна сегодня можно судить, так сказать, "по науке". Доказано, в частности, что летом одежда из льняной ткани оберегает от излишней солнечной радиации, а поскольку льняное волокно быстро впитывает влагу и так же быстро ее испаряет, то прилегающая к телу одежда создает ощущение влажной прохлады. Замечено притом, что тот, кто носит льняное белье зимой - меньше подвержен простудам.
В былые времена моря и океаны бороздили парусники; и часть парусины, предназначенной для флота владычицы морей - Англии - уходила, по современному выражению - налево, - на пошив одежды. Тогда некий хитроумный чиновник из адмиралтейства предложил пропускать в ткань, предназначенную для парусов, красную нитку, извлечь которую было весьма затруднительно. Одежда с такой ниткой, соответственно, выдавала хищение. С тех пор выражение "проходить красной нитью" вошло во многие языки…
Льняная ткань, холст - это и материальная основа живописи, и недаром картины, написанные художниками, нередко именуют холстами. А вообще льняная ткань - это и тончайший батист, для которого собирают урожай из отборного раннего волокна в течение нескольких лет; и грубый, но исключительно прочный брезент. А Геродот сообщает даже о льняном панцире. Хорошо льняное полотно, кстати, наряду с термином "холст", в живописи употребляется и это слово, так вот полотно незаменимо для постельного белья, и занавесей для окон.
Растет лен в умеренных широтах, на заурядных почвах - чернозем ему даже противопоказан, но это отнюдь не значит, что выращивать лен и получать из него полотно - дело простое. Напротив, начиная с тщательнейшего отбора семян и кончая весьма трудоемкими и сложными операциями получения собственно волокна, лен требует величайшего внимания и трудолюбия. Не случайно символом этого замечательного человеческого качества считался голубой цветок льна. Следует добавить, что механизация льноводческого процесса производства на всех этапах никак не исключает непременного участия внимательных глаз и терпеливых рук опытных тружеников.
Во всем мире, от Америки до Австралии, льняные ткани нарасхват - и вчера, и сегодня, и, наверное, так же завтра…
8. Пенька, джут, крапива.
На Земле насчитываются сотни тысяч видов растений. С незапамятных времен на всех континентах люди неутомимо и настойчиво искали те из них, что могут служить сырьем для получения крепких, прочных текстильных нитей, пряжи, в конечном счете, тканей. Результаты этих поисков оказались, как это не удивительно, более чем скромными. Сегодня мы можем назвать лишь два растения, которые некогда были окультурены, и ныне служат сырьем для производства значительных объемов текстильного волокна.
Речь идет о льне и хлопчатнике. При этом, стоит уточнить, что текстильное волокно получается из лубяных волокон стебля льна и содержимого плодов-коробочек хлопчатника. Неужели это все, что можно было найти в растительном царстве?
К сожалению, очевидно, да. Хотя издавна люди пытались одеть себя, используя самые разнообразные растения, хоть мало-мальски пригодные к получению нити, ткани. Встарь мужики на Руси носили посконные рубахи, материал для которых получался из дикорастущей или специально выращиваемой конопли. Вообще-то род конопли на свете многообразен, и ныне печально знамениты те ее виды, из которых добывается наркотик. А в давние времена, по свидетельству Геродота: "В скифской земле произрастает конопля… Ее там разводят, но встречается дикорастущая". Вероятно, скифы употребляли и конопляное масло, но все это ушло в прошлое, как и посконные рубахи, хотя доныне волокно конопли идет на производство канатов и мешков.
Так же, в общем, как и у джута - "калькуттской пеньки", который раньше называли так по имени города Калькутта в Индустане - близ того региона нынешнего государства Бангладеш, где находятся основные плантации джута, кстати, составляющего основную статью экспорта этой бедной страны. Производство джута в целом сравнимо с производством льна, но главным образом это волокно идет на технические нужды, те же мешки и канаты; правда, джутовое волокно незаменимо в производстве джинсовой ткани, как необходимая добавка к хлопку. Рощицы джута напоминают молодой сосняк, а волокна, извлеченные из него, похожи на золотистые женские косы. Эта нежная красота, правда, теряется при переработке, зато сохраняется отменная прочность.
Для полноты картины можно упомянуть еще, так называемую, "манильскую пеньку", которую выращивают на Филиппинах; или прядильный банан; а также растущий в тех же субтропиках сизаль. Но из всех этих экзотических растений получается едва ли доля процента выпускаемой в мире одежды.
Нельзя также не упомянуть и о еще одном прекрасно нам знакомом растении, из которого наши предки пробовали делать нити, пряжу, ткань, одежду. Это обыкновенная крапива. Отголосок этих попыток, возможно, отразился в фольклоре, например, в сказке о девушке Эльзе. Не проронив ни слова - иначе, по волшебному уговору, все напрасно, - день за днем плетет она рубашки из крапивы. Только так она спасет своих братьев, колдовством превращенных в диких лебедей.
В сказке подчеркивается, что это вынужденное, весьма неблагодарное занятие. Однако та же проблема, но уже всерьез, возникла в Германии во время первой мировой войны. Будучи отрезанной от рынков текстильного сырья, которое в то время почти все было натуральным, в лихорадочных поисках заменителей, "эрзацев", немцы вспомнили о крапиве и учредили даже "крапивную комиссию"… А сегодня ученые предлагают самым серьезным образом обратить внимание на водоросли, как натуральное текстильное сырье одежды 21-го века.
9. Из чего делают деньги.
Без этого не изготовить настоящий узбекский плов. А также без этого не увидит свет ни стодолларовая купюра, ни особая бумага, на которой печатаются российские рубли, немецкие марки, японские иены, туркменские манаты, украинские гривни… Что же это такое? А то, что получается, когда созревает хлопчатник: и хлопковое масло из семян - для плова, и хлопковое волокно из коробочек, в которые семена прячутся - для денежных купюр. И вообще хлопчатник - это своего рода сырьевая база для производства пороха, для выработки стеарина, маргарина, и еще почти тысячи разнообразных продуктов. К тому же из цветов хлопчатника пчелы вырабатывают светлый душистый мед.
Но, в основном, хлопок все же используется в текстильной промышленности. И не много, не мало, а миллионы тонн! В готовом виде определенная часть хлопка присутствует и в наших домах, в виде занавесей, полотенец, постельного белья, обивки мягкой мебели. Но главное - одежда. И на рубеже 21-го века именно хлопок, можно сказать, одевает, если не половину, то, по меньшей мере, треть человечества. Верней сказать, что вся одежда на свете на треть состоит из текстильных волокон - даров хлопчатника.
Откуда он взялся? Чтобы ответить на этот вопрос необходимо съездить в Южную Азию, где и теперь встречаются дикорастущие кусты, или, верней сказать, деревья хлопка - высотой в шесть, и даже двенадцать метров. На них вызревают худосочные коробочки с семенами, запрятанными в комки из бурых волосинок. Но древние обитатели Индустана приметили необычайную склонность этого растения варьировать то, что заложено природой. Это заметно даже на нынешнем пространстве хлопкового поля - и листья, и цветы, если присмотреться, хоть чуточку отличаются друг от друга: и формой, и цветом. Одним словом, находка для селекционера, пускай эмпирического, каковыми были много веков назад обитатели Южной и Восточной Азии.
Да, в руках наблюдательного и трудолюбивого земледельца за считанные века хлопчатник, можно сказать, неузнаваемо преобразился. Сделался гораздо ниже ростом, и, как бы, осанистей. И коробочек на каждом кусте вызревает больше, и содержимое их стало куда весомей. Кстати, с этим содержимым, правда, очищенным, каждый из нас хорошо знаком - это обыкновенная вата. Хлопчатник иногда называют "дитя Солнца", добавляя порой "Солнца и воды". Что это значит? Что - не вызревает, если температура в течение лета не будет держаться, в основном, не ниже 30 градусов, понятно, тепла. Впрочем, прихотливому хлопчатнику не подходит и чересчур жаркий тропический климат.
Установлено также, что на протяжении летнего солнечного дня, и жаркой ночи, хлопчатник обновляет содержание воды в клетках раз десять-пятнадцать. Можно представить, сколько воды необходимо хлопковому полю; и налаженная система поливного земледелия это обеспечивает. Следует заметить, что при всей своей склонности "к измене и перемене" хлопчатник довольно капризен в выборе подходящей для данного сорта зоны наиболее благоприятного развития. Так, например, тонковолокнистый сорт хлопчатника, дающие высокие урожаи в Таджикистане, не порадует хлопкоробов высокой отдачей в соседнем Узбекистане, зато там превосходно чувствуют себя сорта средневолокнистого хлопка.
Более ценным считается сорт тонковолокнистого, однако, для трикотажных изделий лучше всего средневолокнистый. А грубоволокнистый в самый раз для выделки толстых и теплых свитеров или носков. Индустрия хлопководства сегодня вобрала в себя ряд достижений современной науки и техники - начиная от генной инженерии, с помощью которой повышается устойчивость хлопчатника к болезням и кончая капельным орошением, когда до корней доходит адресная подача воды, содержащей необходимые питательные вещества.
10.История с географией.
Если шерсть, лен, шелк люди используют для производства одежды с очень давних времен, то хлопок, можно сказать, просто с давних. Даже в начале нашей эры, когда на Востоке, в том же Индустане появился уже окультуренный хлопчатник, в античном мире об этом растении, о хлопке судили понаслышке, по сведениям, получаемым из третьих рук. Греческий географ и историк Страбон сообщал: "В Индии на некоторых деревьях появляется шерсть. Из нее искусные ремесленники выделывают замечательные ткани". И даже в средневековых книгах можно найти изображение барашка, который рос на неведомом "дереве" - хлопчатнике.
Это заблуждение нашло свое отражение в языках. По-немецки "хлопок" - "баумволь", что буквально переводится как "древесная шерсть". Сродни этому и украинское "бавовна", поскольку "вовна" - тоже "шерсть". Однако уже в 16-м веке в Антверпене процветал рынок хлопчатобумажных тканей. Постепенно они завоевывали все большую популярность. Производство хлопка - дело весьма трудоемкое, но при достаточных масштабах рентабельное, даже прибыльнее, чем скажем, производство льна или шерсти; к тому же хлопчатобумажным тканям всегда обеспечен широкий спрос. Но только в силу их сравнительно невысокой стоимости, хотя в наше время надпись на этикетке "100% коттон" - уже определяет и качество изделия из натурального хлопкового волокна, и, соответственно, цену. А о качестве давно известно: носи ежедневно, стирай через день - износу нет, и гигиенические качества на высоте.
А века три назад для хлопка настал звездный час. Обусловлено это, прежде всего, экономическими причинами. Резко возрастало население Земли, в частности, Европы. А первая промышленная революция, развитие мануфактуры позволяли выпускать неограниченное количество ткани - было бы сырье, да и потребителей готовых тканей и одежды делалось все больше. А резервы текстильного сырья - льна, шерсти, шелка, были на пределе, и до века синтетики было далеко. А для хлопчатника оказались и подходящими земли, и климат на осваиваемой как раз тогда колонистами южной части Северной Америки. Остановка была за рабочей силой - ведь уход за хлопковыми полями, уборка хлопка тогда предполагали исключительно ручной труд, тяжелый, изнурительный. Можно было вспомнить, что когда-то в доколумбову эпоху хлопководством занимались некоторые индейские племена. Выращивался местный хлопчатник, который, кстати, за века настолько потерял родственные связи с азиатским, что перестал даже скрещиваться с ним.
Но оставшиеся аборигены явно не устраивали новых хозяев так называемого Нового света в качестве подневольных земледельцев. Нужна была более работоспособная и неприхотливая рабочая сила. И предприимчивые дельцы нашли выход: из колонизированных земель Африки, через Атлантический океан, один за другим отправлялись корабли, в трюмах которых ждали своей горькой участи тысячи и тысячи чернокожих рабов. Таким образом, хлопок сыграл свою роль и в судьбах миллионов негров на Американском континенте, а заодно и в истории Соединенных Штатов.
По-своему драматичны и судьбы хлопководства в бывших среднеазиатских республиках СССР, а ныне самостоятельных государствах - Узбекистане, Казахстане, Таджикистане, Туркмении. С одной стороны, индустриальная поддержка Москвы помогла построить грандиозные каналы - Ферганский, Вахшский, оросить гигантские площади, отводимые под хлопчатник. С другой стороны, тот же хлопчатник в этих краях превращался в монокультуру, изрядно потеснив производство зерна, бахчеводство. К тому же на махинациях с миллионами тонн хлопка наживались ловкие дельцы на руководящих постах…
Поскольку в двадцать первом веке хлопок не собирается сдавать своих позиций - во многих странах по выращиванию хлопчатника уделяют должное внимание, наука нового времени также не остается в стороне. Чуть ли не с каждым годом наращивается производство хлопка в Китае. Не оставляются попытки выращивать хлопок на юге Украины - в Причерноморье, Приазовье.
11. Шелковая ниточка.
Натуральный шелк получают от насекомого, которое так и называют: шелкопряд, точнее тутовый шелкопряд, поскольку он питается исключительно листьями тутового дерева, что в наших краях известно как шелковица. В отличие от сотен тысяч видов насекомых, населяющих Землю, этот шелкопряд, будучи одомашненным, изменился настолько, что ныне можно только предполагать, - что за предок был у него. Весьма вероятно, что - бабочка, именуемая Теофила Мандарина, обитающая в отрогах Гималаев.
Интересно было бы знать, как началось знакомство человека с бабочкой - тутовым шелкопрядом; с коконами, защищенными шелковой нитью. Возможно, какой-то мальчишка, из тех, которым до всего есть дело, приметил завивающую кокон гусеницу. И попытался ее размотать - потянулась шелковинка. Хоть привязывай к удочке, хоть запускай бумажный воздушный змей, что, между прочим, в Китае издревле любимое занятие, и не только мальчишек. А, может быть девочка, за неимением желанных игрушек, увлеклась теми же шелковинками из кокона. Блестящие и крепкие - не попробовать ли расплести? И сплести ленту для косичек, поясок для куколки. И показать маме, чтобы заслужить одобрение…
Потом, наверное, и взрослые люди, ремесленники начали присматриваться и примериваться к новому необыкновенному материалу, пригодному для выделки тканей. И тогда, уже не полагаясь на случайный сбор коконов, принадлежащих бабочке Теофила Мандарина, ее стали содержать в домашних условиях. И заодно культивировать в ней то, что было главным для человека. Способность вырабатывать коконы, да покрупнее, с длинными, верней сказать, длиннющими, почти двухкилометровыми шелковинками.
Чем же замечательна именно шелковая нить? В крепости она не уступает проволоке из стали равного диаметра, при том потрясающая эластичность: крути хоть сто раз в одну и в другую сторону - все выдержит. Ведь в природе шелковая ниточка защищает, образуя "броню" кокона, самого шелкопряда от разных прожорливых врагов. О том, насколько это важно для данного насекомого говорит, в частности, тот факт, что специальный орган, железа, вырабатывающая шелковинку, составляет сорок процентов от веса этого существа.
И вот шелкопряд занялся этим делом: мотает головой по два раза в секунду, ни на миг не останавливаясь. Около 4000 витков - до тех пор, покамест весь не укроется. И тут-то урожай начинают собирать шелководы. Часть коконов, правда, остается "на развод". Через 10-15 дней из них выйдут бабочки. И каждая отложит грену - крохотные яички, из которых выйдет до семисот будущих шелкопрядов. А из коконов, тоже порядка 600-700, выходит столько нити, сколько хватает на выделку четырех квадратных метров ткани - не на одно шелковое платье.
Но за шелкопрядами нужен непрерывный уход. Рождается насекомое это утром, и со зверским аппетитом - только успевай подавать свежие листья шелковицы. Благодаря этому шелкопряд за три недели становится длиннее раз в тридцать и тяжелее в десять тысяч раз. А в этот период необходимо регулярно менять подстилку, следить, чтобы вволю было свежего воздуха, и солнца достаточно. И чтоб не тесно было быстрорастущим обжорам. И, наконец, важно, чтобы они одновременно отправлялись на коконник.
Одним словом, получение натуральной шелковой нити - дело весьма трудоемкое, и отчасти именно в связи с этим доля этого материала в текстильном сырье конца 20-го века весьма невелика. Хоть по-прежнему трудятся шелководы в Китае, Японии, Индии, странах Южной Америки, Юго-Восточной Европы. И платья из натурального шелка не сходят со сцены, где царит мировая мода.
12. На вес золота.
Родившись в Китае много веков назад, шелководство сделалось государственной монополией, приносящей немалый доход. И, если немецкий монах Бертольд Шварц самостоятельно "выдумал порох", аналогичный китайскому, а другой немец в Мейсене разгадал "китайский секрет" производства фарфора, то с шелком дело обстояло по-иному. Без живого производителя шелка - тутового шелкопряда и его исключительного корма - листьев тутового дерева, шелковицы, о выработке натурального шелка не могло быть и речи.
Но пограничная стража была безупречна и неподкупна. И все же шелкопряд очутился вне Китая. По одной из версий обмануть стражников границ удалось двум византийским монахам, которые запрятали грену-яйца шелкопряда и семена шелковицы в свои посохи. Согласно другому летописному свидетельству, эту операцию задумал и осуществил властитель из соседней Индии, сперва выдав свою дочь за китайского императора, и затем поручив ей вывоз бесценной контрабанды. При переезде принцессы на родину стража все же обыскала ее багаж, но не рискнула потрошить головной убор, а в ее чалме и были запрятаны все те же грена и семена шелковицы.
Продвигаясь на Запад, шелководство в Средние века достигло берегов Атлантики, юга Франции. Однако на протяжении не одного века основным поставщиком шелка на мировом рынке оставался Китай. Средневековый путешественник восхищается возрождением шелководства в Китае после монгольского нашествия. Они выделывают куда больше шелковой ткани, тафты, газа, кисеи разных сортов, парчи оригинальных расцветок. Через руки размотчиков, крутильщиков, чесальщиков, мастеров набивки узоров проходят коконы и пряжа, которые постепенно превращаются в скрипучую легкую ткань с алмазным блеском.
Шелковые платья всегда ценились дорого и считались почетными дарами. Такой дар получила, например, японская императрица от могущественного западного соседа в 245 году нашей эры. А в конце 12-го века правитель Византии прислал русскому князю Ростиславу Мстиславовичу "дары многи, оксамиты и паволоки и вся узорчья разноличные". На языке тогдашней летописи "паволоки" - шелк. А из Китая протянулся на Запад - через бескрайние пустыни, горы, реки, Великий шелковый путь. Справедливости ради заметим, что обозначение этого караванного маршрута родилось сравнительно недавно, а точнее, в прошлом веке, когда его придумал один географ. Иные ученые возражают против такого наименования. И в самом деле, шелк был, наверное, не самым главным товаром, идущим с Востока на Запад, в Европу и попутные земли. Однако в наши дни "Великий шелковый путь" воспринимается наново как символ существующих с древнейших времен связей между Востоком и Западом: торговых, политических, культурных…
Римляне впервые познакомились с шелком во время одной из битв с парфянами. Шелковые знамена, которые развевались над войском противника, поразили римских воинов своим великолепием. У себя на родине они не видели ничего подобного. Но уже в начале второго века нашей эры купцы начали доставлять шелк в "Вечный город", и в шелка облачилась вся тогдашняя знать. Ценился шелк на вес золота. Не только в буквальном смысле, но и сверх того: за сверток шелковой ткани полагалась двойная по весу мера золота. Благо этот металл тяжел, а шелк легок. И знаменательно, что Коран оговаривает запрет на ношение шелковых одежд при жизни. Зато праведники в раю смогут разгуливать в пышных одеждах зеленого цвета из тончайшего шелка.
Шелк, как и хлопок, оказал определенное влияние на демографические процессы, в частности, в России, когда в 60-е годы 18-го века на Среднюю Волгу переселяются тысячи и тысячи крестьян - немецких, отчасти французских, с тем, чтобы наладить развитие там шелководства. А в низовьях Волги разведением шелкопряда в те времена занимались армяне. Шелководство в целом тогда же курирует граф Панин - тогдашний президент Российской Академии наук.
Интересно, что примерно в те же годы знаменитый французский авантюрист, писатель Джакомо Казанова публикует фантастический роман, в котором действуют существа, весьма напоминающие шелкопрядов, но очеловеченных, что также свидетельствует об особом интересе к этой, можно сказать, парадной стороне мира костюма.
13. Привет из Лапуты.
Во время посещения Гулливером удивительной Лапуты, он побывал в тамошней академии. И один из ученых мужей, "прожектеров" "…стал жаловаться на роковую ошибку, которую совершал человек до сих пор, утилизируя шелковичных червей, когда у нас под рукой множество насекомых, бесконечно превосходящих упомянутых червей, ибо они одарены всеми качествами не только прядильщиков, но и ткачей". Речь, как выяснилось, шла о пауках.
Кто не знаком с результатами их работы - в доме или в лесу, в поле осенью - "лишь паутины тонкий волос блестит на праздной борозде…" Германцы в древности верили, что по ночам пауки превращаются в сказочных цвергов, гномов-ткачей. Скандинавские саги упоминают о чудесных плащах, которые плетут эльфы в обличии пауков в ночную пору. Пауки водятся на планете повсеместно, притом множество видов, и каждый выпускает, можно сказать, свою "фирменную" паутину. Скажем, самка паука-тарантула использует ее для кокона, подобно шелкопряду, но этот кокон не отбрасывает, а таскает за собой. Иные пауки обладают несколькими железами для производства разных сортов паутины, в зависимости от того, делается ли сеть для ловли жертв, или "крепежный канат", или своего рода "сигнальный трос"…
Неужто эти "чудесные нити" совсем не годятся для того, чтобы делать из них текстильные нити, ткани, одежду? Задумался над этим римский император Гелиогабал, видимо, надеясь облачиться в одежду из тканей, еще более тонких и прозрачных, чем драгоценный шелк. Он приказал собрать паутину со всего Рима, благо ее было немало и во дворцах, и в хижинах. Однако когда перед императорским дворцом вырос холмик собранной в кучу паутины, и рабы-ткачи попытались спрясть нити, то получился конфуз и больше ничего.
Однако в принципе подобная затея не совсем безнадежна, и у лапутянского персонажа был реальный прототип: некий Рольт. Примерно в те же годы, когда создавались "Путешествия Гулливера", он представил в Лондонское королевское научное собрание образцы тканей из паутины. Хватило же для этого терпения! Стоит добавить, что и ученый Реомюр как-то сумел сплести из паутины добротные перчатки, что тем более любопытно, поскольку именно Реомюр предрек возможность создания в будущем искусственного шелка…
Но неужели среди сотен тысяч насекомых ни один не способен выдать нить, подобную шелковой? Сибирский шелкопряд - неукротимый враг таежного леса, и ему не нужно, как его одомашненному собрату, ни придумывать и готовить особую диету, ни тщательно ухаживать за ним, однако его нить годится для ткачества примерно так же как паутина. Зато в Индии, наряду с тутовым, культивируют другие виды шелкопрядов: ассамский и клещевидный. Первый дает шелковую нить "муга", что значит "янтарь" - с желтоватым блеском. Второй поставляет "эри", также для псевдошелковых тканей. Неприхотливы эти виды шелкопрядов, не то, что тутовый, однако и шелковинка у них не та.
И уж вовсе не требователен к условиям содержания дубовый шелкопряд. Не один век разводят его в Китае, Японии, Индии. Получают неплохой, весьма прочный материал - чесучу. Ткань из чесучи "дышит" даже в знойные дни, не боится стирки, не мнется. И солнечный свет переносит лучше, чем натуральный шелк. Сродни ему и прижившийся на Украине "полесский тассар", который ест листья дуба, но не прочь полакомится и побегами березы, вербы. Конечно, этому шелку далеко до натурального, однако в перспективе и его можно привлечь к пополнению натурального текстильного сырья.
14. Из недр земных.
Каждый из нас на личном опыте знает, что любая одежда состоит из волокон. Убедиться в этом можно и взяв катушку обычных ниток, и распустив собственные штаны или рубашку. При этом волокна бывают самые разные. Тут и полимерные макромолекулы, длина которых в тысячи раз превосходит толщину, и волокна шерсти, шелка, хлопка, льна, джута, привычные человечеству с давних времен. Зачастую объединяет эти волокна только одно - их органическое происхождение. Но неужели ничто из необъятного мира неорганики вовсе не подходит для получения нитей, из которых можно было бы сделать одежду?
Оказывается, среди множества минералов есть и такой, что сам по себе кристаллизуется в виде нитей. Это асбест, залежи которого разрабатываются издавна, например, на Урале. Предание, исторически вполне достоверное, рассказывает о перчатках, подаренных Петру Первому. С виду они почти не отличались от обычных полотняных. Но когда царь бросал их в пламя печи, то по известной поговорке, они "в огне не горели". Естественно, что обладающий такими свойствами асбест нашел применение в одежде работников "огненных профессий", хотя его гигиенические свойства, к сожалению, оставляют желать лучшего.
Может возникнуть вопрос: а отчего одежда непременно должна состоять из волокон, нитей? Вот ведь кожа - вроде бы не из нитей? Но, на самом деле, из волокон. Ее даже можно назвать тканью, созданной в готовом виде самой природой. И поэтому отличается она, скажем, от металлических рыцарских лат тем, что эластична и принимает форму тела, или его части, притом в то время, когда человек находится в движении, в большей или меньшей степени поддаваясь текущим нагрузкам. Кстати, о латах. Они, конечно, отжили свой век, но значит ли это, что металл непригоден для создания одежды?
Пригоден, но в виде все тех же нитей. Золотошвеи порой вышивали на ткани узоры золотой или серебряной нитью. А стальной, скажем, в Швеции, армируют детскую одежду, чтобы не так скоро изнашивалась, рвалась. А в начале прошлого века наладился выпуск на фабриках даже не металлической, а стеклянной нити. Впрочем, подобную нить умели делать еще древние египтяне, правда, для украшений из нее; кстати, в таком качестве стекло всегда включалось в те или иные элементы костюма. Но венский промышленник Бранфо задумал в прошлом веке нарядить в одежду из стеклянных нитей европейских модниц. Поначалу это блестящее в буквальном смысле новшество вызвало небывалый энтузиазм, но вскоре пытающиеся щеголять в таких нарядах вынуждены были отказаться от этого из-за, во-первых, невероятной хрупкости изделия, и, во-вторых, непрерывной опасности уколов и порезов. Вырабатываемая ныне в значительных количествах стеклоткань идет почти вся на технические нужды, хотя в модифицированном виде не исключено ее применение и в мире костюма.
Некоторые модельеры и сегодня пробуют предлагать платья из тонких алюминиевых пластин. И, если говорить вообще в минеральном сырье, то ученые всерьез экспериментируют с получением годных для создания качественных тканей нитей из вулканической лавы, базальта. Попытки эти небезуспешны, и, поскольку 20-й век продемонстрировал возможность включения ряда новых материалов в мир костюма, вполне вероятно, что и неорганическая часть природы начнет вносить сюда свою лепту.
15. Чем знаменит Безансон?
Старинный французский город Безансон был построен, вместе с водопроводом, если не рабами, по Маяковскому, то подданными Рима. Безансонцы по праву гордятся своей академией "математики и изящных искусств", основанной в середине 18-го века. Помнит город и времена, когда он считался германским, и испанским, имел статус вольного. Чтит Безансон и своих великих земляков: пламенного романтика Виктора Гюго, чья жизнь и чьи произведения полны сочувствия обездоленным и борьбы их за лучшую участь; Франсуа Мари Шарля Фурье, официально было причисленного к когорте "утопистов" на том основании, что он полагал, что справедливости в распределении доходов в зависимости от труда, способностей и вложенного капитала можно достичь и без революций; родившегося на треть века позже Фурье Пьера Жозефа Прудона, "социалистического утописта", с его знаменитым лозунгом "собственность - это кража", призывавшего к анархии, в виде переноса социальных акцентов на взаимопомощь трудового люда -кооперацию.
Возможно, почитают в городе и еще одну знаменитость - Шардоне, первого создателя искусственного волокна. Его полное имя Луи-Мари-Илер Берниго граф Шардонне де Гранж. Всесторонне образованный инженер, он начал свою деятельность на поприще сооружения мостов, а затем, уже в 20-ом столетии получили признание его изобретения в ткацком деле и в авиастроении. Вообще Шардонне был человеком, увлеченным различными творческими планами и целеустремленным. Одно время он весьма интересовался и энтомологией, наукой о насекомых. И тут, надо полагать, мимо Шардонне не прошли труды его соотечественника, которого по аналогии с древнеримским "энциклопедистом" Плинием Старшим именовали Плинием 18-го века - Реомюра, более известного нам, как создателя одной из разновидностей термометра, который он, кстати, применял для предложенной им же впервые в мире промышленной конструкции инкубатора для цыплят. Впрочем, Реомюр успел сделать не только градусник. Весом его вклад в математику, металлургию, создание матового стекла, искусственного жемчуга. Особенно стоит отметить его капитальный шеститомный труд о жизни насекомых. В частности, говоря о тутовом шелкопряде, Реомюр высказывает мысль о том, что, возможно, когда-либо удастся получить нить, подобную шелковой, "из смолы и клея".
Весьма вероятно, что Шардонне захотелось воплотить эту мысль в реальность с помощью науки и техники конца 19-го века. Если у шелкопряда исходное сырье для выработки шелковой нити - листья шелковицы, то для получения искусственного шелка Шардонне взял целлюлозную структуру в виде хлопковых волокон. За миллионы лет эволюции жизни на Земле шелкопряд научился превращать посредством особой железы целлюлозу в вязкую массу, выпуская которую можно гарантировать, что она застынет в считанные секунды и надежно послужит для образования защитного кокона куколки. Шардонне достигал того же эффекта, растворяя хлопковые волокна в азотной кислоте и затем продавливая вязкую массу сквозь своего рода дуршлаг, в результате чего вытягивались застывающие нити материала, названного нитрошелком.
Все это впервые демонстрировалось на Парижской всемирной выставке 1889 года, а вскоре в Безансоне заработала фабрика, вырабатывающая первое в мире искусственное волокно. Увы, платья из него оказались горючими, и эту фабрику пришлось закрыть, однако именно в Безансоне был сделан первый решающий шаг к созданию ряда химических волокон, без которых немыслим сегодняшний мир костюма, и которые на рубеже 21-го века дают около половины всего текстильного сырья.
16. Лучше, чем Бог.
Над входом в одну из лабораторий текстильного института в Москве висел в свое время озорной лозунг: "Сделаем целлюлозу лучше, чем ее сделал Бог!" Правда, в годы всеобъемлющей цензуры какое-то начальство усмотрело в этих словах заигрывание с религией, и разрешено было сохранить лозунг, лишь заменив "Бога" "Природой". Впрочем, оставим в стороне вопрос о происхождении всего сущего на Земле. Ведь независимо от имени "Создателя", полимерная цепочка целлюлозы, насчитывающая десятки тысяч одинаковых звеньев и включающая всего три вида атомов - углерода, водорода и кислорода, является основным строительным материалом для всей земной флоры.
Из волокон целлюлозы сотканы водоросли и ствол дуба, лепесток розы и хлопок, из которого производятся хлопчатобумажные ткани. Да и просто бумага тоже стоит в этом ряду - ее делают из той же древесной целлюлозы. Длиннющие молекулярные ниточки целлюлозы, сплетаясь в так называемую надмолекулярную структуру, в различные ее сочетания, - могут образовывать, таким образом, и ствол дуб, и лепесток розы, и обыкновенную вату, и - уже фабричным путем - бумагу. Так может быть можно делать текстильное волокно не из специфических растений, а из любой целлюлозы, что было бы куда выгоднее и экономичнее?
В 1892 году в Англии был выдан патент №8700, в котором говорилось: "В качестве сырья применяется целлюлоза в какой-либо из имеющихся в растительном мире форм". На целлюлозу воздействовали сперва щелочью, затем уксусной кислотой, в результате чего получалась вязкая масса, и от латинского корня слова, обозначающего вязкость, такая масса была названа вискозой. Изобретатели предполагали, что из этого материала можно будет изготавливать, в основном, лишь прозрачные упаковочные пленки. В этом они не ошиблись - наряду с предметами одежды из вискозы доныне получается всем известный целлофан.
Но оказалось, что из той же вискозы выходят нити, а из нитей вискозная ткань, которая в силу доступности и дешевизны целлюлозного сырья, и возможности непрерывного фабричного производства сделалась перспективным материалом для одежды. Правда, не для всякой. Обнаружилось, что изделия из вискозы, точнее, только из вискозы, и не особенно прочны, и "садятся" после стирки, и плохо сохраняют заданную форму. Однако, например, для майки такие недостатки не столь уж существенны, а достоинства материала (он дешев и легко окрашивается) в чем-то компенсируют недостатки.
К тому же вискозные нити сочетаются в ткани или трикотаже с хлопковыми или синтетическими. Кстати, пару слов о терминологии. Поначалу вискозные волокна именовались искусственным шелком, затем искусственным волокном, и, вместе с волокнами, полученными, верней, синтезируемыми на основе нефти, природного газа, то есть синтетическими, объединяются термином "химические волокна". Кроме вискозного, в группу искусственных волокон входит и получаемое по несколько иной технологии ацетатное волокно, выпускаемое в сравнительно небольших количествах, но замечательное тем, что пропускает ультрафиолетовые лучи и незаменимо, допустим, для купальников, в которых, таким образом, загорает все тело.
Если за миллионы лет эволюции живого на планете целлюлоза оказалась прекрасной основой для всего растительного мира, то почему бы не сделать ее идеальным материалом для текстильных волокон. И ученые исхитрились прививать к целлюлозным цепочкам молекул такие соединения, которые придают волокнам такие важные для одежды свойства, как термостойкость (волокна успешно противостоят очень высоким температурам) или бактерицидность (волокна особым образом "привитой" вискозы убийственным образом воздействуют на болезнетворные бактерии).
17. Найлоновый век.
Наряду с другими эпитетами, характеризующими 20-й век, порой можно услышать и "найлоновый", или, как повелось при переводе на русский язык - "нейлоновый". Что ж, если это выражение равнозначно "веку синтетики", то нельзя не признать его обоснованным. Первые рукотворные текстильные материалы - не из природных волокон, не из хлопка, льна, шерсти, шелка, джута - родились в лабораториях исследователей в конце прошлого века, но заметное присутствие этих материалов в выпуске одежды ощутилось, пожалуй, лишь после первой мировой войны, в 20-е годы. При этом те же вискозные волокна получались все-таки из достаточно сложного природного соединения - целлюлозы при ее модификации в фабричных условиях.
А ведь еще в Средние века алхимики мечтали о том, как с помощью "философского камня", ниспосланного потусторонними силами, из простых веществ, элементов получить золото, драгоценные камни, или не менее дорогой шелк. Но такой "философский камень" оказался в руках человека благодаря колоссальному прогрессу в науке, в частности, в химии, вследствие чего удавалось получать из простого исходного сырья, скажем, нефти, угля, природного газа - замечательные соединения, красители, лекарства, подобные природным, и зачастую даже превосходящие их по нужным свойствам.
В начале 30-х годов синтезировать каучук, по ряду показателей близкий к природному, удалось одному из первых, молодому американскому ученому Уоллесу Карозерсу. Попытался он с помощью синтеза продублировать и такое непревзойденное создание природы, как шелковую нить. Впрочем, детальный анализ установил, что эта ниточка, включает в себя белковые соединения: глицин, аланин, реопин, пролин, валин, изолейцин, и все они образуют сложнейшую структуру фиброина, и сложности этим не ограничиваются.
Да, уникальна шелковая ниточка, но ведь из всего многообразия фауны и флоры лишь очень не многие волокна - хлопковые, льняные, джутовые, шерстяные, шелковые - оказались пригодными для мира костюма, для одежды. В 20-м веке ученым стало ясно, почему именно эти волокна годятся для выработки нити, пряжи, ткани, и, следовательно, какими особенностями и свойствами должны обладать синтезированные материалы предназначенные для той же цели. Задача была определена и началась работа.
Новый материал с весьма перспективными свойствами был синтезирован под руководством Карозерса, но благодаря участию в проекте ученых не только США, но и Англии. Потому, когда встал вопрос о том, как этот материал окрестить, то из полутораста предложений предпочли то имя, что было образовано из общепринятой аббревиатуры Нью-Йорка (NY), и первого слога слова Лондон (LON). Предполагалось также, что новорожденный найлон будет использоваться для технических нужд, в том числе и самолетостроении. Для этого был построен крупный химический завод для выпуска достаточного количества новосозданного материала.
Однако, когда начали производить более чем достаточно, оказалось, что предложение превышает спрос, и тогда кому-то пришло в голову попробовать найлоновую нить как материал для женских чулок. И вскоре, в 30-е годы чулки-"паутинки", легкие, исключительно прочные, по-разному окрашенные, положили начало внедрению найлона в мир костюма. Правда, белые рубашки из него быстро сошли со сцены: зимой в них было холодно, а летом можно было запариться.
Найлон, и его близкие родственники из семейства полиамидов, распространились по свету, получив различные фирменные названия: в СССР - капрон, в Польше - стилон, в Японии - амилан, в Голландии - акулон и так далее. И другие представители семейства синтетических волокнистых материалов, скажем, полиэфирных опять-таки с фирменным названиями лавсан, терилен, дакрон, тергаль (которые, впрочем, пока еще можно пересчитать по пальцам) сегодня вошли в мир костюма. У каждого свои достоинства и недостатки, плюсы и минусы в сравнении с натуральными волокнами, но и найлоновые нити уже научили "дышать", так же, как хлопок или лен…
Часть вторая
18. Проворная "Дженни".
"В избушке распевая дева прядет…", - кто не помнит этих Пушкинских строк. Мы теперь смутно представляем себе и ту деревенскую избу, и горящую лучину, и собственно процесс прядения, без которого невозможна была бы большая часть нашей одежды. Прежде всего, необходимо получить достаточно прочную и ровную нить из текстильных волокон - хлопковых, льняных, шерстяных, химических. Насколько это просто? Можете убедиться сами, взяв у себя дома исходное хлопковое волокно в виде обыкновенной ваты и, попробовав сплести из этой ваты ниточку, подобную той, которая намотанная на фабричную катушку. Ну, как, попробовали? Получилось?
Однако у тех, кто с прадавних времен занимался прядением, это получалось, и очень даже неплохо. До нас дошли строки древнегреческого поэта Гесиода из поэмы "Труды и дни": "Привычные руки корпели над вечной работой: левая прясло держала, другая мягкую шерсть. Между тем, зубы равняли нити…". Сравним это описание с русской загадкой: "Пять овечек стог подъедают, пять овечек прочь отбегают". "Стог" - это кудель с намотанной на стержень шерстью или хлопком, льном в виде неоформленного волокна, а "овечки" - пальцы правой и левой руки. И все же - от поколения к поколению, из века в век люди старались облегчить и усовершенствовать трудоемкие прядильные операции. В этом деле помогало даже самое примитивное веретено; производительность труда повышалась благодаря колесным прялкам, самопрялкам. Между тем, изобретателям приходилось преодолевать не только технические трудности. В документе, датированном 16-м веком, сообщается, что в кельнский цех шерстопрядильщиков явился некий Вальтер Кезингер с предложением механизировать процесс сучения шерсти посредством "колес". И что же? В той же хронике можно прочесть постановление цеха прядильщиков, гласящее, что "… в случае внедрения "колес" многие люди, которые кормятся ремеслом прядильщиков, погибнут от голода. И посему торжественно решено, что не надо ставить "колеса" ни теперь, ни когда-либо впоследствии…" Да, уже тогда наметилась проблема безработицы вследствие технического прогресса, механизации.
"Колеса" на какое-то время вынужденно притормозились, но уже в 18-м веке англичанин Джеймс Харгривс построил прядильную машину, именно машину в полном смысле этого слова, и назвал ее в честь своей дочери "Дженни". Десяток работниц, что обслуживали "Дженни", заменяли полтысячи, сидящих за примитивными самопрядками, которые, впрочем, тоже на каком-то этапе были более совершенными орудиями труда. Настал век первой промышленной революции, и можно отметить, что вслед за появлением "Дженни" только в Англии было зарегистрировано свыше 600 патентов на усовершенствование прядильного производства.
Современный фабричный цикл прядения состоит из ряда последовательных операций, по ходу которых кипы волокна расчесываются, превращаются в легкий пушистый "холст", который уплотняется и одновременно скручивается в нить на веретенах. На заключительном этапе прядения сотни веретен, непрерывно крутясь, выдают готовую пряжу, нити. Чтобы они справлялись с поступающей массой подготовленного волокнистого сырья или, верней, полуфабриката, им нужно вращаться как можно быстрее. Механические веретена, скорость которых в начале века была порядка тысячи оборотов в минуту, кажутся сегодня безнадежно устаревшими тихоходами. Десять, двадцать, тридцать тысяч оборотов в минуту - это реально? Особые ферромагнитные жидкости, в которых "плавают" подшипники веретен позволяют достигать нескольких десятков тысяч оборотов в минуту, но это предел.
Соперницей механического обеспечения вращения веретен стала электродинамика. Проще говоря, удалось "запрячь" воздушную струю так, что бешеный вихрь, захватывающий еще неоформленную нить и в два счета сматывал ее, уже готовую, в специальную катушку - шпулю. Скорость безверетенного прядения - сто тысяч оборотов в минуту!
19. От Седьмого Прародителя.
Седьмой Прародитель, гласит африканское предание, пропускал восемьдесят нитей основы через свои громадные зубы, и язык его продевал через нити основы уточную нить…
Должно быть, нелишне кое-что пояснить или прояснить. В образе Седьмого Прародителя представлен легендарный основатель рода. Пращур, культ которого окружен ореолом необычайных способностей, великанских масштабов, непостижимой мудрости. Обратим внимание на глубинный смысл предания о Седьмом Прародителе. Наряду с демонстрацией ткацкого искусства, его основных принципов, в устах мифического героя возникали слова, которые запечатлевались в узорах ткани.
У многих народов происхождение ткачества, теряющиеся в глубине веков, приписывалось небожителям. Древнегреческой Афине, как отмечает Гесиод, "…Зевс приказал обучить людей ткать превосходные ткани…" В древнем Египте богиней прядения и ткачества была Нейф. На языческой Руси ткачихи поклонялись Мокоше. И еще в начале нынешнего века абхазские ткачихи, начиная работу, обращались к богине по имени Ерыш с мольбами благословить их труд, - чтобы не путались нити, не портилась ткань.
Может быть, не все знают, что значат термины, названные ранее: уток - с ударением на последнем слоге при склонении "уток - утка", и "основа". В любой ткани, если приглядеться, переплетаются продольные и поперечные нити, утка и основы. Слово "основа", заметим попутно, на древнеиндийском языке санскрите означало кроме определенных нитей в ткачестве, еще и "наука", "книга". И во многих языках это слово по смыслу относится и к ткацкому ремеслу, и употребляется в иных значениях.
Первые ткацкие рамы и впрямь походили на челюсти сказочного гиганта: два врытых в землю столба с зубьями, между которыми натягивались нити основы. Как же проводилась уточная нить? Вручную, заостренной палочкой. До этого дошли еще в четвертом тысячелетии до нашей эры, однако, многие века мало, что изменили в этой примитивной технологии. Геродот сообщает о древних обитателях Египта: "У них женщины ходят на рынок и торгуют, а мужчины сидят дома и ткут. Другие народы при тканье толкают уток кверху, а египтяне - вниз".
И все же в мире наблюдался некоторый прогресс и в ткацком деле, благодаря постепенному совершенствованию собственно ткацких станков, далеко ушедших от изначальных примитивных устройств. Хотя главные составные части в конструкции современного ткацкого станка, по сути, те же, что и тысячелетие назад. Бедро с зубьями, через которые пропускаются нити основы, в чем-то сродни легендарным зубам Седьмого Прародителя. Разве что зубы последнего могли быть лишь в неизменном виде, а в современных станках на протяжении одного сантиметра в бедро установлены, допустим - и три зуба, и целых сорок - в зависимости от того, для такой ткани станок предназначен.
Современные ткацкие станки работают в автоматическом режиме, настроенные на выпуск определенного вида ткани, и одна работница в состоянии обслуживать десяток, если не десятки станков, следя, в основном, чтобы не было сбоев в их работе. Но такой производительности и мобильности ткацкие станки никогда бы не достигли, если бы не совершенствовалась сравнительно небольшая их составляющая, о которой стоит рассказать отдельно. Речь идет о челноке.
20. В кабинете Вокансона.
Знаменитый французский механик второй половины 18-го века Жан Вокансон вроде бы не мог пожаловаться на невнимание соотечественников. Весь Париж собирался поглазеть на его изумительные механические игрушки: утки хлопали крыльями, распускали хвосты, крякали, "клевали" зерна; флейтист перебирал пальцами, исполняя на своего рода минифлейте одиннадцать мелодий… Но Вокансон с юношеских лет мечтал о большем, о необычном: создать посредством тончайших механизмов - гомункулюса, человечка, совершенно подобного живому.
Но если такая мечта не могла быть осуществлена по объективным причинам, как, впрочем, и сегодня, то в своей области Вокансон не мог добиться желаемого исключительно из-за консерватизма тогдашних политических деятелей, как времен монархии, так и республики. Хотя официальная должность Вокансона была вроде бы тоже немаловажной: главный инспектор шелковых мануфактур Франции. Сам он воспринимал свою должность не как повод "надувать щеки", а скорее как ключевое положение для модернизации этой отрасли, одной из важнейших в то время для Франции, где было неплохо развито и шелководство, и производство шелковых тканей. Предложенная Вокансоном конструкция более совершенного шелкоткацкого станка явно опережала эпоху, в которой жил изобретатель. К тому же влиятельные фабриканты на первых порах воспринимали новый станок так же, как очередную занятную игрушку неутомимого выдумщика.
Вокансон это хорошо чувствовал, и выразил свое мнение о некомпетентных власть имущих, так сказать, на своем языке. Напоказ выставил игрушечную, но действующую модель шелкоткацкого станка, за работой которого с глубокомысленным видом наблюдает, качая головой, осел… Не удивительно, что часть разработок Вокансона, в том числе станок для механического, отчасти автоматического, переплетения разных нитей, остались незавершенными. Да тут еще грянула Великая французская революция, и стало "не до того". Все творенья Вокансона после того, как изобретателя не стало, нашли пристанище в основанной Конвентом Консерватории наук и ремесел, своеобразном Политехническом музее. Здесь в целости и сохранности расположен кабинет Вокансона, и доступ к нему свободный…
Однажды, уже в девятнадцатом веке порог кабинета Вокансона переступает Жозеф Жаккар. Недавно этот молодой человек принял участие в конкурсе на создание "самодвижущегося ткацкого станка", и его конструкция была признана одной из лучших. Времена меняются, технический прогресс входит в силу, и Жаккар понимает, что недаром пришел в этот кабинет. Отлично разобравшись в том, что именуется творческим наследием своего предшественника Вокансона, Жаккар воплощает его идеи в новом ткацком станке, с тех пор и доныне называемом во всем мире жаккардовым. Жаккардовыми стали называть и производимые на таких станках ткани из разноцветных нитей, притом с любым, заранее намеченным узором, рисунком.
С древнейших времен столь важное дело, как переплетение нитей на ткацком станке, постоянно совершенствовалось. Вспомним: поначалу с этим управлялся внимательный ткач, и работа подвигалась крайне медленно. Затем всем процессом руководил мастер, а подмастерья-дергальщики в нужный момент подавали нити определенных цветов. Станок Жаккара механизировал эти операции. А сегодня такие станки действуют по заданной программе автоматически, и разноцветный узор ткани, набросанный художником, компьютер быстро превращает в четкое задание механическим "рукам" станка, задуманного и отчасти воплощенного в конструкции Вокансона еще в позапрошлом веке.
21. Челноки.
В 90-х годах нашего века "челноками" стали называть граждан СНГ, которые регулярно совершают зарубежные вояжи, привозя оттуда или порой ввозя туда товары, приносящие изрядную прибыль при продаже. Однако - почему же "челноки"? Ведь изначально "челнок" - это собственно лодочка: "казак плывет на челноке", - у Пушкина, или "дайте мне челнок дощатый с полусгнившею скамьей", - у Лермонтова. Одним словом небольшая лодочка, в отличие от более солидного челна - "плыви мой челн по воле волн"…
Нет, придется еще раз напомнить, что "челноки" и их "челночные рейсы" туда-обратно сравниваются определенно с иными челноками, а именно - ткацкими, теми самыми, о которых у нас и пойдет речь. В самые давние времена ткачи проводили уточную нить через нити основы взад-вперед с помощью прутков. Но уже в третьем веке нашей эры в Китае изобрели приспособление, которое разом раздвигало нити основы. А чтобы проворней проходила уточная нить, ее помещали в специальную коробочку, напоминающую лодочку, - челнок. Но был ли в этом несомненный приоритет китайцев - установить трудно, да и не так важно - подобное новшество раньше или позже появилось в разных землях. Однако, ускорив процесс производства ткани, простой челнок еще не решал проблемы заметной интенсификации ткацкого производства. Выручил самолет.
И случилось это задолго до того, как тот летательный аппарат, названный самолетом, впервые взмыл в небеса. Речь идет о челноке-самолете. Его придумал английский суконщик Джон Кей, взамен механических погонялок, которыми вручную перемещали челноки многочисленные подмастерья. Челнок-самолет, понятно, делал этих людей безработными. В начальный период капитализма, к которому вполне применим эпитет "дикий", неудивительно, что в итоге лишним оказался и сам изобретатель челнока-самолета. Ловкие дельцы воспользовались его непрактичностью и беззащитностью. Многолетняя тяжба Кея с беззастенчивыми предпринимателями завершилась его проигрышем. Когда же он, устав от скитаний в Лондоне, вернулся в свой родной город, местные ткачи, видя в Кее одного из ненавистных "механизаторов", напали на его дом, устроив погром. Джон Кей вынужден был спасаться бегством и от своих сограждан, и от неблагодарной родины. Остаток своих дней он провел на земле Франции.
Сколько веков скакал в ткацком станке челнок? Сперва его гнали подмастерья, затем срабатывал механизм челнока-самолета, действующий от привода; наконец, ныне за ходом челнока стал бдительно следить микропроцессор. Кто же мог покуситься на монополию челнока, как переносчика нити в ткацком станке? На первых порах попробовали разве что уменьшить его вес - для большей маневренности. Так появился микрочелнок, и сегодня немало ткацких станков оснащены именно такими, в сравнении с которыми вес обычных челноков - сто граммов представляется весьма солидным.
Но еще в 1890 году зародилась идея передачи нити вообще без посредства челнока. И, несмотря на ускоренные темпы технического прогресса, в эпоху второй промышленной революции, прошло шесть десятков лет прежде, чем бесчелночные станки начали закрепляться в обширном парке ткацкого оборудования. Что же могло вытеснить челнок? Своего рода солидная иголка, напоминающая рапиру, старинное холодное оружие. Кроме рапирных ткацких станков, ныне действуют и такие, где ту же роль проводки нити играет струя воздуха или даже капля воды. Стоит добавить, что производительность бесчелночных ткацких станков (так они и классифицируются) раза в три выше, нежели челночных.
22. Хеммис, Бостон, Херсон.
Стоит ли доказывать, что качество и привлекательность одежды во многом зависит от того, из какой она ткани. В свою очередь, то, какова ткань, в значительной степени определяется тем, как и кто ее изготавливает. Надо заметить, что и сегодня при всех технических возможностях и доступности нюансов и секретов оптимальных технологий далеко не каждая текстильная фабрика изготавливает ткань экстракласса. А издревле в разных землях формировались центры, где опыт и традиции способствовали выделке замечательных тканей не одним поколением ткачей. Еще до начала нашей эры неизменным успехом пользовались ткани из Хеммиса в Египте. При археологических раскопках там было обнаружено более трехсот разновидностей тканей, сохранившихся хотя бы в кусочках; и можно себе только представить, сколько до нас не дошло…
На протяжении ряда веков ткачество оставалось кустарным, с весьма примитивными орудиями труда, но при этом мастера, например индийские ткачи, создавали нечто изумительное. "Лишь унаследованная, накопленная из поколения в поколение специальная сноровка сообщает индусу, как и пауку его виртуозность", - замечает, между прочим, Карл Маркс в "Капитале". В самом деле, наименования индийских тканей - "текучая вода", "вечерний туман", "сотканный воздух" вполне соответствовали тонкости, гладкости, нежности этих материй. Платье, сшитое из такого рода ткани, европейские щеголихи могли продевать сквозь перстень.
Весьма распространенная в мире ткань под названием кашемир - шерстяная поначалу, даже исключительно из шерсти, притом тонкой козьей, происходит из области Кашмир в Индии. Но вообще-то признанным мировым центром текстильной промышленности сделался крупнейший индийский город Бомбей. В Средние века славились: парча из среднеазиатского Хоросана; бархат из испанской Гренады; сукна, сделанные в Милане, а также шерстяные ткани, изготовленные фризами, жившими на островах близ Голландии. Много при этом значило мастерство ткачей, и здесь уместно привести характерный пример. Когда в 12-ом веке король Рожер переселил в Сицилию византийских ткачей, вскоре засверкали великолепные шелка, выделанные в Палермо.
Искусство мастеров составляло славу тех городов, где они трудились, где непрерывно совершенствовалось оборудование и технология на всех стадиях производства тканей - от прядения до отделочных операций. Также как "кашемир", закрепил во многих языках наименование ткани "бостон" город в США. В признанном центре французской текстильной промышленности Лионе находится всемирно известный музей тканей. Вероятно, там представлена и сермяга - в прошлые века весьма распространенная на российских просторах - грубая, некрашеная, чаще домотканая материя, сукно, из которого преимущественно шилась мужицкая одежда. И слово "сермяжник" встарь было синонимом мужика.
Встречаясь с названием ткани, особенно в тех произведениях, где действия происходят в прошлом, мы далеко не всегда представляем себе, откуда такое название взялось. Например, ткань "затрапез"; в каком-либо старом романе можно найти фразу: "Он был в затрапезном кафтане". Это значит, что кафтан был пошит из материи, что выпускалась на ярославской фабрике купца Затрапезова. А были еще ткани, названия которых мы сейчас можем встретить разве что в литературных произведениях прошлого или исторических романах: бараш, глазет, канифас, тирас, твин, маррах, тарлатан, синдаль, стамед… А города, славящиеся выпуском первоклассных тканей, доныне сохраняют свою славу. Кроме названных выше, можно вспомнить еще и Манчестер в Великобритании, Лодзь в Польше, Иваново в России, Херсон в Украине.
23. Какие бывают ткани.
А каких только не бывает! Начнем с того, что любые ткани образованы перекрестным переплетением нитей, основных и уточных, а сами нити могут быть из хлопка и льна, шерсти и шелка, вискозы и капрона. Понятно, что и характер и качество тканей зависят и от исходного сырья, пряжи, нитей, и от особенностей плетения. В одной ткани могут сплетаться различные нити. Более того, подобное сочетание возможно и в одной нити, например, штапельные вискозные волокна в соединении с хлопковыми, образуют легкую, прочную, износостойкую подкладочную ткань.
А вообще-то идея сочетания разных нитей в одной ткани возникло задолго до наших дней. Остатки материи древних свидетельствуют о том, что нередко шерстяные ткани переплетались с льняными, шелковые с хлопковыми. Возможно, встарь подобные ткани вырабатывались, прежде всего, потому, что тем самым экономилась пряжа - более дорогая, или оттого, что вследствие различной окрашиваемости волокон получалась своеобразная игра оттенков ткани. Но в наше время на первый план выходит улучшение свойств, качество ткани - именно в результате удачного сочетания особенностей каждого из исходных видов нити.
Скажем, эмблема старейшего в России Ивановского камвольного комбината, выпускающего шерстяные ткани - летящие лебеди - белый и черный. Они символизируют лебяжью нежность и вместе с тем выносливость, - что вполне может быть отнесено к продукции этого предприятия. Какой же? Известно, что хваленые ткани, все-таки со временем изнашиваются, деформируются. Специалисты разработали оптимальный состав ткани: сорок процентов натуральной шерсти, тридцать процентов лавсана и тридцать вискозы. А в ткани с экзотическим названием "согдиана", по имени древней страны Средней Азии на Великом шелковом пути, соединяются натуральный шелк с вискозой.
В ткани основные и уточные нити могут переплетаться по-разному. Предположим, что поперечные нити - белые, а продольные - черные. Если такие нити перекрывают друг друга поочередно, то рисунок с лицевой стороны и с изнанки напоминает бесконечную шахматную доску. При этом получается сорок тысяч пересечений, "перекрестков" нитяных дорожек на одном квадратном метре. При таком "шахматном" рисунке ткани обеспечена жесткость, порой, может быть, чрезмерная. Возможно, и другое переплетение нитей, когда уточная нить перекрывает две соседние нити основы. Так выглядят некоторые виды тканей со знакомым названием: бумазея, кашемир, бостон, диагональ. Здесь мы встречаемся с так называемым саржевым переплетением. Между прочим, французское слово "саржа", в слегка искаженном виде перешедшее в русский язык, происходит от старого европейского названия Китая, откуда, видимо, приходила подобная шелковая материя.
Надо ли говорить о том насколько своеобразие, качество ткани влияет на привлекательность одежды из нее. Нынче экзотические ткани, такие как натуральный шелк встарь, уже не ценятся на вес золота. Но и в наше время на тканном Олимпе существует самая дорогая в мире ткань. Называется она "пашмина".
24. Материя на ощупь.
Слово "материя" в философском плане, перешедшее в русский язык из немецкого, и по-русски и по-немецки равнозначно слову "ткань". А в философии, по известному определению, - "материя - это объективная реальность, данная нам в ощущении". Материю-ткань мы "ощущаем" при помощи двух органов чувств: зрения и осязания. И с открытыми глазами, и на ощупь нетрудно определить, что у нас под руками: шелк или бархат, гладкая синтетика или вельвет.
А, взяв в руки увеличительное стекло, и вглядевшись в материю, мы поймем, в чем в данном случае разница. Обычная ткань, да и трикотаж, образуются переплетением нитей в одной плоскости. То есть, если вспомнить геометрию, то в текстильной "материи" все нити тянутся между двумя параллельными плоскостями, расстояние между которыми определяет толщину. Но бывает и несколько по-иному.
Заметили ворсинки, ниточки, торчащие перпендикулярно к этой самой плоскости-поверхности? Вот они-то и создают ту фактуру, которая характерна для таких материй, как бархат, панбархат, вельвет, плюш. Подобная фактура может быть получена на основе различных текстильных материалов, но вряд ли, например, из натурального шелка. Зато ткани из химических волокон сравнительно легко поддаются операции ворсования. И, таким образом, могут получаться: и бархат, и вельвет и даже искусственный мех, который в одежде все больше заменяет натуральный.
Существует и обратная связь между фактурой материала и его зрительным восприятием. Предположим, какая-либо ткань уже выделана, окрашена, однако особая отделка может повлиять на ее внешний вид. То, что называется игрой света, зависит и от того, как представляется нам поверхность ткани. О различных оптических феноменах знали еще древние. Историк искусства Винкельман замечает в этой связи: "На одеждах, изображенных на многих картинах древности, встречается особый вид изменчивого цвета, а именно: красный изменяется в фиолетовый или небесно-голубой; или же красный цвет в тени становится зеленым на свету, или фиолетовый в тени - желтым на освещенной поверхности. Эти оттенки свидетельствуют о шелковистых тканях, где основные и поперечные нити красились отдельно в различные цвета". Муаровые ткани такого рода в ходу и в наши дни.
Вспомним из школьной физики, что любая поверхность или поглощает, или отражает падающий на нее свет. Как относится это к нитям, поверхности ткани? Это зависит от ее окончательной отделки. Когда готовая ткань пропускается между валками машины, именуемой каландром, то многое определяется скоростями вращения валков. Можно "заказать" поверхность блестящую или, наоборот, матовую, смотря как соотносятся между собой скорости вращения каждого из валков, между которыми пропускается ткань. А на валки каландра, называемого "серебряным", нанесено множество линий, и после прокатки ткани ей сообщается особый шелковистый блеск.
А ворсинки бархата, плюша или искусственного меха появляются, когда на другой специализированной машине тысячи острых крючков ловко выдергивают из нитей волоконца, ставя их дыбом. И на ощупь такой "мех" далеко не сразу отличишь от натурального. Нынче в мире девять десятых меховых изделий изготавливают именно из искусственного меха.
25. Мисс Вязание.
Если истоки вязания восходят к плетению корзин и подобных им изделий, то оно, пожалуй, еще древнее ткачества. Во всяком случае, на арабском Востоке оно было известно издревле. Но в Европу пришло лишь в 15 - 16 веках, и сравнительно быстро сделалось повальным увлечением рукодельниц всех сословий. Да и сегодня во многих уголках планеты можно увидеть женщину со спицами в руках - вязание как увлекательное занятие сочетает приятное с полезным. Результаты порой поразительны, особенно когда речь идет о рекордах в этой области.
Например, одной англичанке удалось за год связать: 40 свитеров, 25 жакетов, 22 пальто, 10 детских кофточек, по два платья и халата и пять пар перчаток. А другая чемпионка была удостоена звания "Мисс Вязание" за следующий результат: 915 свитеров - видимо, на них мисс, в основном, специализировалась. Однако, кроме того, по особому заказу соорудила две пары суперчулок, шапку размером с зонтик и четырехметровый шарф - все это для зябнущего в зимнем зоопарке слона. Такие мастерицы вязания в домашних условиях, возможно, орудовали не ручными спицами, но занимались машинным вязанием, да еще на оборудовании с программным управлением. Но вообще-то скорость, достигаемая при ручном вязании - порядка двадцати петель в минуту. Между тем, вдвое больше успевала машина, созданная англичанином Вильямом Ли еще в 14-м веке. Судьба этого человека, как и судьба многих других изобретателей той эпохи, печальна. Он не нашел признания у себя на родине, а изготовленный им экземпляр вязальной или, как ее назвали французы, трикотажной машины так и остался единственным.
Подлинный же расцвет трикотажного производства приходится, пожалуй, только лишь на вторую половину 20-го века. К концу его, по сравнению с серединой, выпуск трикотажных изделий в мире возрос не менее чем в десять раз, и тенденция эта сохраняется. И для этого есть весьма основательные причины. Производительность оборудования трикотажного производства чуть ли не в пять раз выше, чем в ткацком, а труда - раза в три. Объясняется это просто: соединение нитей происходит сразу, одновременно во многих местах. Тонкие и быстрые иголочки с крючками на концах, расположенные одна от другой на расстоянии втрое меньше, чем толщина букв в печатном тексте, могут сплетать что угодно.
Например, так называемые чулки-паутинки - запросто. Заметим, что такое вряд ли удалось бы даже самой искусной мастерице ручного вязания. Специализированные трикотажные станки-автоматы способны выделать узорчатые вязаные костюмы и пальто, можно сказать, почти в готовом виде. Это не говоря уже о простых майках или перчатках. Фактура материала легко варьируется, не требуется или почти отсутствует сложный раскрой шитья. Да и перестроить трикотажный станок на выпуск иной, новой модели, фасона сравнительно просто. Затраты времени на выпуск обновленной коллекции одежды в трикотажном производстве измеряются днями, а в ткачестве на обновление ассортимента уходят недели.
С каждой новой похвалой трикотажу поневоле думается? А не сведет ли на нет этот метод старинное ткачество? В обозримом будущем - вряд ли. Ведь, если быть объективным, то, признавая, что в чем-то, пускай даже по ряду позиций, трикотаж дает фору ткани, по ряду немаловажных показателей, он ей уступает. Например, в ткани поддается регулировке ее плотность, упругость. И многое в одежде все-таки предпочтительней шить из ткани, чем вязать. Другое дело: нынче в текстильной промышленности все более распространяется оборудование представляющее собой своего рода гибрид ткацкого и трикотажного станков.
26. Между нами и землей.
Когда наши отдаленнейшие предки, как говорится, слезли с дерева и стали осваивать просторы планеты, шагая по земле, то каменистой, то вязкой, то скользкой, они начали искать способ обезопасить свои ноги от многочисленных травм. Еще далеко не так, как это делаем мы сегодня, используя порой чисто символическую прокладку была между ступней и землей. Из кожи или войлока, пальмового листа или куска дерева, плотной коры или сплетенной травы. И, надо сказать, что на протяжении веков у многих народов обувь не слишком модифицировалась.
Например, аварская, представляющая собой шерстяные носки, в которых нижняя часть, подошва, навязывается потолще. Тайские народы Юго-Восточной Азии делали подошву из многослойной ткани, прошитой и вдоль, и поперек. А жители эстонского острова Саарема, применяя ту же технологию, промасливали подошву так, чтобы она вдобавок становилась непромокаемой. Эфиопские воины, собираясь в дальний поход, сшивали подошву из семи слоев кожи мелких животных, и раскаленная пустыня переставала быть непроходимой.
Весьма распространенным материалом для простой и доступной обуви было дерево. Скажем, кусок сандалового, отчего с античных времен дошло до нас и слово "сандалии". В древнеиндийском эпосе "Рамаяна" говорится о камышовых башмаках бедняков, изготовленных даже не из дерева, а из тростника. Впрочем, в Древнем Египте из папируса, который нам известен, как материал для тогдашних рукописей, книг, изготавливали также и обувь. А в Испании еще в начале нашего века можно было встретить крестьянина, обутого в альпаргатос. За внушительным названием скрываются всего лишь тапочки, сплетенные из местного ковыля.
И тогда же, век назад, да и позже - в Японии, в Манчжурии обувью простонародья и не только, были своего рода деревянные скамеечки "гэта", которые тесемками закреплялись поверх ступни. Классик чешской литературы Карел Чапек в заметках о Голландии начала нынешнего века писал, что там в ходу деревянные башмаки. "Это, собственно говоря, маленькие лодочки, в которых удобно бродить по воде". Подобные "лодочки" существовали еще в Средние века там же, и не совсем сошли со сцены в современных Нидерландах, а также в Прибалтике.
И в славянских землях лес издревле был поставщиком материала для простейшей обуви - лаптей. Деревенский умелец, с помощью нехитрых приспособлений кочедыга и швайки, выплетал за день пять, а то и десять пар лаптей. Лапти плелись преимущественно из липовой коры - лыка, отсюда и украинское название лаптей - лычаки. Отличались они от тех, которые выделывали в России тем, что их плели с носка и были они "прямого плетения". Характерны и наименования подобной старинной обуви польских крестьян: дровняки, ходаки. Что касается лаптей вообще, то, за неимением подручной липы, делались дубачи из дуба, ивняки из ивовой коры, берестяники из березы, шелюжники из тала.
Конечно, до поры, до времени, лучшим материалом для подошвы была кожа, причем не теленка, а взрослой коровы или быка. Требования к подошве, добавим, близкой к наилучшей, весьма серьезны: на каждом шагу, по законам сопромата, она работает на растяжение, сжатие, изгиб. Также должна "дышать", то есть пропускать воздух, водяные испарения, но ни в коем случае не воду. И быть достаточно износостойкой. С появлением резины этот материал сделался заменителем кожи в подошве обуви, правда, поначалу не совсем полноценным, поскольку не пропускал ни воздуха, ни испарений, одним словом, не "дышал". Лишь во второй половине 20-го века научились делать такую резину пористой, и "микропорка" в качестве подошвы успешно конкурирует с кожаной, будучи не только дешевле, но и намного легче последней.
27. И такой каблук.
Видимо, недаром большая часть производимой нынче в мире обуви - с каблуками. Исключение составляют разве что гимнастические "чешки", пуанты балерины пинетки для младенца, или полуспортивные кроссовки. Для чего же нужен каблук? Гигиенисты единогласно утверждают, что с физиологической точки зрения каблучная обувь предпочтительней бескаблучной. Однако для женской обуви это, должно быть, не главное. О том, как и почему меняется взгляд мужчины на женскую фигуру в обуви с высоким каблуком пространно рассуждает Анатоль Франс в "Острове пингвинов". Нелишне процитировать этот фрагмент, вложенный в уста профессора Гэддока:
"Женщина только тогда вызывает в цивилизованном мужчине эротическое чувство,…. Когда ступня ее образует с поверхностью земли угол в двадцать пять градусов. Если угол этот увеличивается до тридцати пяти градусов, эротическое воздействие данной особы приобретает острый характер. В самом деле, при вертикальном положении корпуса от ступни зависит соответственно положение его частей и особенно таза, равно как живая взаимосвязь между поясницей и скоплением мышц в задней верхней части ляжек…". Автор иронично дистанцируется от этих, равно как и прочих "научных" изысканий данного персонажа. А в романе известного фантаста Ивана Ефремова "Лезвие бритвы" говорится, что "наше эстетическое восприятие каблука - это подсознательное воспоминание о совершенстве в беге…".
Относительно промелькнувшего ранее выражения "более или менее высокий каблук" - как его конкретизировать? Когда в наше время порой входят в моду "более", то высота его не превышает 7 - 9 сантиметров. Это не так уж мало, однако вряд ли можно считать такие размеры выходящими за пределы разумного. Вот в средневековой испанской хронике было сказано, что "У испанок высота каблука достигает фута и даже сверх того". Иначе говоря, порядка тридцати сантиметров! Не приходится удивляться тому, что "…некоторые из этих дам могут передвигаться лишь поддерживаемые служанками…"
Не отставали от Запада и россиянки 17-го века. Согласно заметкам немецкого ученого и путешественника Олеария, в Московии "…у женщин, в особенности у девушек, башмаки с очень высокими каблуками, у иных в четверть локтя длиною; эти каблуки сзади, по всему нижнему краю, подбиты тонкими гвоздиками. В таких башмаках они не могут много бегать, так как передняя часть башмака с пальцами ног едва доходит до земли".
Менялась и сама форма каблука. Можно вспомнить и "острый французский каблук" из трагического стихотворения Александра Блока, готовый, вроде бы, вонзиться в сердце поэта. Или пресловутые "шпильки" шестидесятых годов, пронизывающие асфальт и травмирующие музейный паркет. Все хорошо в меру, даже в моде с претензией на особую экстравагантность.
28. Сапоги и ботинки.
В отличие от былых времен, в сапоги нынче обуты или люди в погонах, или представительницы прекрасного пола. Исключения сравнительно редки. Впрочем, надо заметить, что женские сапожки, особенно в славянских землях, известны исстари. Недаром в сказке Пушкина, когда по велению Золотой рыбки жадная старуха становится столбовой дворянкой, то на ногах у нее появляются "красные сапожки".Украинский писатель и этнограф прошлого века Г. Ф. Квитка-Основьяненко отмечал в заметках о быте Слобожанщины, что на востоке Украины "девять десятых населения, тем более женщины, летом не носят обуви; а в праздники, особенно в дождливые дни, можно наблюдать, как селянки, шлепая босыми ногами по грязи, бережно несут при этом свои сапоги".
Но и мужские сапоги, похоже, бывали доступны не каждому. В России Петровской эпохи пара лаптей оценивалась в одну "деньгу", а пара сапог стоила целых пятьдесят. "Носи и сапоги, да лапотки вперед береги", приводит Даль в своем словаре эту пословицу и комментирует: "Так щеголяй в праздники, чтоб и на будни стало". Да и когда в "Войне и мире" Льва Толстого Сперанский говорит, что "нынче хорошее вино в сапожках ходит", смысл тот же: не всякому по карману. Ничего удивительного: для сапог нужна хорошая кожа на голенища, надежная толстая подошва, и, главное, чтобы эта обувь была удобна, по ноге, и не рвалась, не разваливалась вскоре после ее приобретения; в крайнем случае, легко чинилась.
Впрочем, были сапоги, которые ко всему претендовали еще и на особый шик. Так мушкетерские сапоги с широкими раструбами были украшены кружевами. Требования моды заставляли приобретать причудливые формы и менее основательную, чем сапоги, мужскую обувь. В первую очередь, это касалось передней части, "носов" тогдашних сапог или башмаков. О том, как они выглядели, можно отчасти судить по названиям: "утиные носы", "коровьи морды", "медвежьи лапы". А когда готический стиль привел к вытягиванию, в том числе, и носков обуви, то длина их достигала шестидесяти сантиметров. Спрашивается: как же можно было разгуливать в такой обуви? Приспособились: на кончики "носов" надевали серебряные колпачки и цепочкой пристегивали к ногам…
Так что, если углубиться в родословную наших обыкновенных ботинок, можно обнаружить любопытные вещи. Прежде всего, само слово "ботинки". Его корень "бот" - по случайному или не совсем случайному совпадению и во французском языке, и в русских летописях 15-го века обозначает одно и то же: сапог. Подобная обувь была распространена еще в античные времена, но - мужская или женская? Один из персонажей пьесы древнегреческого драматурга Аристофана укоряет свою жену: "Зачем стащила мои башмаки?". Из этого как бы следует, что такая обувь в те времена была одинаковой, разве что мужская, наверное, покрупней, как мы говорим, больших размеров. Римский писатель Элиан подтверждает догадку об идентичности античной мужской и женской обуви, по крайней мере, в Греции за несколько веков до нашей эры, и также у его современниц уже новой эры, причем подтверждает прямым текстом: "У большинства римских женщин обувь такая же, как у мужчин".
К тому же на протяжении веков было все равно на какую ногу надевать первый попавшийся из пары ботинок; да и не так много исторического времени прошло с тех пор, как в каждой паре обуви начали различаться полупары на ту или другую ногу. А шнуровка поначалу отличала лишь привилегированных особ. Далеко не каждый или каждая могли приобрести и обувь цветную, то есть из окрашенной кожи, скажем, те же красные сапожки, те, что назывались "сапьянцы" - из цветной кожи, которую особенно удачно выделывали в марокканском городе Сафии. В конце прошлого и в начале нынешнего века женские ботинки весьма напоминали мужские; в наше время они трансформировались в туфли с относительно высоким верхом; а мужские ботинки, наоборот, почти без голенищ, назвали полуботинками, полагая, что туфли могут быть лишь у дам.
29. Без шипов - никак.
Разумеется, речь пойдет не о розах, которые, как известно, не бывают без шипов, а про обувь, но не простую, а особую. Такая обувь появилась, в основном, в 20-м веке. Когда Пушкин писал "…обув железом острым ноги…", - это значило, что коньки прикреплялись к обычным ботинкам. В обычной обуви состязались в беге, играли в футбол, трудились на фабриках и шахтах. Между тем, скажем, на маслозаводе или мясокомбинате полы настолько скользкие, что и двух шагов не сделаешь, не грохнувшись. Выручала деревянная подошва, которая не так скользила, однако через короткое время она пропитывалась жиром, и ее нужно было срочно менять. Сегодня рифленые подошвы из специальных видов резины служат в подобных местах и надежно и долго.
Впрочем, было бы несправедливо предполагать, что и в былые времена не пробовали делать обувь более устойчивой в определенных условиях. Это, к примеру, туфли с шипами средневековых воинов индусов. Шипы придавали обутому таким образом бойцу необходимую устойчивость и маневренность. А башмаки с шипами для игры в крикет впервые появились в Англии в шестидесятых годах прошлого века.
Вообще постепенно стало ясно, что шипы на подошвах помогают добиваться более высоких результатов в тех или иных видах спорта. Но, в каких видах? Какие шипы? Сколько их должно быть, и как они должны располагаться?
Скажем, у прыгунов в высоту наготове туфли, у которых два шипа на пятке. Три шипа в пяточной части - на туфлях, предназначенных для копьеметателей. У дискоболов - на правом туфле шесть шипов в подметочной части, и два в пяточной; а на левом: два в пяточном и один на подошве, зато этот шип в полтора раза длиннее прочих…
Когда в большом спорте счет идет на сантиметры и сотые доли секунды, любая, незначительная, на первый взгляд, деталь, в том числе и обуви спортсмена, может, в конечном счете, оказаться решающей.
Разработка конструкций подобных видов обуви базируется на скрупулезных исследованиях, нередко с помощью чувствительных датчиков. Специалисты в области биомеханики создают, по их выражению, "идеальную среду обитания" для стопы при интенсивном движении последней. Когда пальцы ног расположены на расстоянии 5 - 7 миллиметром от земли, а пятка на 5 миллиметров выше - давление в такой обуви распределено равномерно. Такова идеальная форма подошвы, а сделанная на основе полиуретана стелька за несколько часов приобретает идеальную форму стопы.
Фирма, выпускающая спортивную обувь, рекламирует ее, как "сокрушителя рекордов", - таков девиз. Впрочем, хорошо зарекомендовала себя подобная обувь, не обязательно выпускаемая исключительно для спортсменов, тем более, профессионалов. В США, к примеру, сегодняшний выпуск подобной обуви составляет сотни миллионов пар. Отличные кроссовки должны быть в хорошем состоянии и после двух тысяч часов прогулок, хотя, честно говоря, не всю обувь, носящую такое наименование, можно по всем качественным показателям отнести к "отличной". Кстати, те же кроссовки - лишь разновидность спортивного типа обуви. Всего же в мире выпускается специальная обувь для 120 видов спорта, учитывающая особые нагрузки, возникающие в обуви именно при занятиях такого рода.
Более того, достаточно сказать, что даже бутсы футболистов бывают различными - в зависимости от того, какова погода и состояние стадиона в момент ответственного матча.
30. И в огне не горит.
Пожалуй, только в двадцатом веке к слову "одежда" стало добавляться по необходимости определение "специальная". То есть защищающая от неблагоприятных окружающих условий. Приставка "спец…" имеет в виду главным образом те обстоятельства, которые присущи тем или иным производствам. В былые времена, если и действовали металлургические, химические, и другие, вредные для работающих, производства, то, во-первых, трудилось на них не так уж много народу, и, во-вторых, предпринимателям не приходило в голову создавать пролетариям лучшие условия труда, в том числе, предоставлять подходящую одежду и обувь.
Не только пожарным, но и доменщикам, литейщикам приходится иметь дело с открытым огнем, снопами искр, брызгами расплавленного металла. С давних пор единственным негорючим материалом годным для получения пряжи был асбест. К сожалению, асбест - минерал, и его гигиенические свойства оставляют желать лучшего. Что же касается органических веществ, то они, как правило, не отличаются достаточной термостойкостью. Впрочем, ученые, шаг за шагом, добивались улучшения этого показателя. Синтетический материал под названием кинол уже способен выдержать температуру в несколько сот градусов.
Однако порой одной лишь термостойкости маловато, особенно при непосредственном контакте с языками пламени. Тогда выручает двухслойная конструкция противопожарного костюма: между слоями накачивается пена, которая, если вырвется при высокой температуре наружу, преградит дорогу огню. При эксперименте, человек в таком защитном одеянии протянул руку в печь, где фиксировалась температура около тысячи градусов, и не обжегся.
Другое дело - как все-таки исключить вредное действие, опасность постоянного чрезмерного перегрева тела при работе в так называемых горячих цехах. Один из вариантов: в рабочем костюме делаются специальные "карманы", куда закладывается "сухой лед". Есть и другое решение - внутри специального костюма, по системе трубочек, циркулирует вода, которая оттягивает на себя избыток тепла.
Но, оказывается, одежда может способствовать и саморегулированию температурного режима - подсказка природы пришла здесь от молодой науки - бионики. Вспомните, как в промозглую погоду воробьи сидят нахохлившись. Неспроста: между вздыбившимися перьями при этом образуется воздушная подушка. Воздух - прекрасный изолятор тепла, и такое состояние воробья позволяет ему всегда быть одетым "по погоде". Пригрело солнышко - и перышки плотно прижались одно к другому. По тому же принципу конструкторы создали модель "плаща-шубы" из двухслойного материала. В жаркий день слои плотно прижаты один к другому. Этому способствуют электрические силы - ткань "заряжена". При охлаждении начинают брать верх силы отталкивания между одноименно заряженными слоями. Между ними образуется та воздушная прослойка, которая превращает плащ в шубу.
31. Когда кругом вода.
Кому нужна непромокаемая одежда? Неверное, не только рыбакам. В дождливую погоду, кому охота промокнуть насквозь? И в тех землях, где дожди не редкость издревле хотелось изготовить одежду, более или менее защищающую от водяных потоков и брызг. Но для этого обычная ткань не подходит - нужен особый материал, получаемый с помощью пропитки тканей жирами или маслами. Так делали в Норвегии, где для пропитки применяли рыбий жир, или в Китае, где для той же цели служило тунговое масло.
Полтора века назад французский инженер Франсуа Френо пропитал свое старое пальто соком каучукового дерева - латексом, и эту дату можно считать началом производства прорезиненных плащей. Подобные "макинтоши" продержались до середины нашего века, и отчасти на мену им пришли легкие и прозрачные накидки из синтетической пленки. Но у таких накидок, как и у прорезиненных плащей, был тот недостаток, что ими вынужденно пользовались в дождливую погоду, и когда дождя не было, то в такой одежде нельзя было себя чувствовать достаточно комфортно: материал не "дышал", не пропускал воздух, будучи плотным и непроницаемым даже для газообразной субстанции.
Но разве можно совместить, кажется, несовместимое: водонепроницаемость и воздухопроницаемость? Заметим, что природой доказано - можно; и пример тому - кожа. Но ткань из натуральных или синтетических волокон - другое дело… И все же… Вспомним выражение "промокнуть до нитки". Оно наталкивает на мысль о том, что надо поставить задачу: сделать так, чтобы нитки не промокали. Такую гарантию дает пропитка маслом или каучуком, но, как сказано, это отнюдь не решает всех проблем. И вот ученые выяснили, что подобно маслам, жиру, латексу, препятствующим проникновению влаги, аналогичным свойством обладают некоторые полимерные молекулы. А нельзя ли совместить такие молекулы с волокнами текстильных материалов? Это позволило бы создать материал, который удерживал бы воду, и пропускал воздух, то есть решал поставленную задачу.
Впрочем, решенная задача сразу же тянет за собой новые: не найдутся ли такие молекулы, которые отталкивают от материи, не воду, а грязь? Выяснилось, что и такого рода вещества существуют. Понятно, грязеотталкивающие ткани отстирываются легче, чем обычные. Разумеется, чем труднее условия работы, чем больше различных вредных воздействий вокруг, тем больше требований к защитной одежде, тем она сложнее. Например, на специальный костюм нефтяников расходуется 26 метров тканей, и состоит он из 186 элементов.
Перед конструкторами специальной одежды для разных целей встают порой неординарные задачи. Скажем: как спастись от вездесущего и чрезвычайно докучливого таежного гнуса? Как от него спастись? Необычайно тонкая и острая "иголочка" - хоботок комара - пробивает любой трикотажный материал. И только двухслойная рубашка, в которой расстояние между слоями не меньше трех миллиметров, способна стать на пути неумолимого жала. Пробьет один внутренний слой, а уж второй - никоим образом.
Шведские специалисты предложили рубашку трехслойную, состоящую из трех, как бы связанных между собой рубашек. Первая - плотно облегает тело, пропуская и воздух, и пот, но не промокая. Вторая, напротив, служит своеобразной "промокашкой", благодаря равномерному распределению влаги по ее поверхности происходит быстрое испарение и соответствующее снижение температуры. Третья рубашка из ткани особой фактуры - свободно пропускает воздух, но может и сохранять тепло. Такая рубашка удобна и для лыжника, и для любого человека, занимающегося тяжелым физическим трудом.
32. Надежная защита.
С тех незапамятных времен, когда началась на свете "вражда племен", те, кому приходилось участвовать в схватках, старались сделать свою одежду такой, чтобы она как-то защищала от стрел, ударов копий, мечей, разного рода холодного оружия. Материалом для такой одежды служила плотная льняная ткань, войлок, толстая кожа, а также, как упоминает Гомер в "Илиаде", бронзовые пластины, которые прикреплялись к ткани.
В Средние века основным металлом, который использовался в костюмах стало железо, из которого делались два принципиально различных вида брони - кольчуга из входящих одно в другое колечек; и латы - из сплошных, скрепленных между собой с помощью шарниров железных пластин, покрывающих тело воина с головы до пят.
Появление огнестрельного оружия упразднило такого "защитную" одежду, ведь она не могла спасти ни от пуль, ни от снарядов, ни от осколков (разве только голову все еще защищала стальная каска).
Впрочем, защита от орудий убийства издавна была не единственной защитной функцией одежды. Тело нужно было оберегать и от чрезмерного холода или зноя, и от дождя или снега, и от жалящих или кусающих тварей. Таким образом, защитные элементы приобретали самые разные формы.
О том, что исторический опыт не был бесполезным, свидетельствует современность. Защитная одежда воинов былых времен отчасти возродилась сегодня в виде пуленепробиваемых жилетов, уже не из металла, а из особой вязкой пластмассы, в которой пули "застревают". Облачения, сходные с латами, надевают и участники спортивных баталий. И пластмассовая "броня" также хорошо защищает их от болезненных, а часто и просто опасных для здоровья ударов коньком, бутсой, клюшкой или шайбой в уязвимые части тела.
Защита от ядов пригодилась в качестве защиты от едких химикатов. Для изготовления таких одеяний используются ткани из натуральных волокон. Например, шерсть не боится кислоты (ее даже отмывают с помощью H2SO4). Хлопчатобумажные изделия разъедаются кислотами, зато вовсе не боятся даже сильных щелочей - ведь в процессе их обработки (мерсеризации) такие ткани даже укрепляются щелочью.
Уже в нашем веке нам понадобилась защита от радиации, или от вредного воздействия статического электричества. Впрочем, последнее иногда используют даже с пользой. Белье для больных ревматизмом изготовляют таким образом, что оно само накапливает, а затем разряжает это самое электричество.
Особняком стоит и еще одна, в каком-то смысле защитная, функция одежды, а именно: соблюдение норм приличия. Если это касается костюма, соответствия его принятым в данный момент определенным обществом нормам, то история костюма свидетельствует о том, что тут наблюдались самые разные подходы. И недопустимость женщины наряжаться в мужское платье, равно как и наоборот, как установлено в Ветхом Завете. И разные сословные ограничения, и неписаные законы приличия, предписывающие степень обнажения тела и даже лица. Все это - особая тема.
Однако в этом плане весьма характерна эволюция купальных костюмов. Что касается простонародья во все времена и у всех народов, то вид купального костюма вплоть до так называемых "костюмов Адама и Евы" - не слишком смущал или привлекал внимание. Но господа в Европе и в России в прошлом веке, купаясь в реке или в море, и впрямь наряжались в своего рода костюмы. Вот на картине 18-го века представлена аристократка на морском берегу: пышная блузка, широкая до земли атласная юбка. И во всем этом она кинется в волны. Картина спустя век: у дамы на пляже платье уже до колен, у ее дочери - перевязанные выше колен шаровары. А на ногах непременно вязаные туфельки с высокой шнуровкой, а на голове - шляпка с бантиками и ленточками. И лишь в двадцатых годах нашего века женский купальный костюм рискнули слегка обкорнать, однако, от шеи до колен он был закрытым, с рядами пуговиц, бантиками, вышивкой. Надо отметить, что и мужской пляжный костюм в ту пору недалеко ушел от женского, который быстро эволюционировал в сторону, с позволения сказать, более скромного, в смысле расходуемого на него материала. И дошел до того, что было в шестидесятые годы названо популярным тогда (после испытаний ядерного оружия) словом "бикини".
33. Хламида и сари.
Легко ли превратить отрез ткани в элегантный костюм, не прикасаясь к нему ни ножницами, ни иголкой? В какую-то часть костюма, пожалуй: от наголовной косынки или шали, до мантильи, что порой укрывает все тело женщины. Но может ли одежда состоять, в сущности, из одного цельного куска ткани? Во времена Гомера гиматий, в отличие от хитона, который кое-как сшивался, представлял собой только кусок ткани прямоугольной формы. И, зная о хламиде лишь понаслышке, мы по традиции разговорной лексики, представляем ее себе, как сказано в словаре - "несуразной широкой и длинной одеждой". Между тем, древние греки с удовольствием и запросто надевали хламиды, то есть закидывали кусок ткани за шею и закрепляли застежкой на груди.
А древние римляне, как известно, именовали себя "гомо тогато", что значило "народ, облаченный в тогу", правда, имелась в виду лишь мужская часть римского народа. А собственно слово "тога" - от корня, означающего "покрывать", и укрывала эта тога тело - с головы до пояса и ниже. В развернутом виде тога - отрез ткани в форме овала, заостренного на концах. Длина - три человеческих роста, ширина - два. Как же такой отрез ткани становился верхней одеждой? Видимо, это было не таким уж простым делом. В воспоминаниях К. С. Станиславского о постановке драмы "Юлий Цезарь" рассказывается о том, что костюмеры Художественного театра заготовили точные по форме копии древнеримских тог, но артистам было не под силу уподобиться в этом внешнем облике своим героям. Впрочем, по свидетельству античных авторов, облачиться в тогу помогали господам специально обученные для этого, вернее, этому искусству, рабы.
Но и сегодня, в конце двадцатого века, на земле у миллионов людей основная одежда, по сути, такой же "отрез" - кусок ткани. Сари - национальное платье индусских женщин. В развернутом виде оно достигает десяти метров длины, и нет в нем ни единого шва - только окантовка. Сари может быть из тончайшей "газовой" ткани, или - из тяжелой парчи. Можно не сомневаться в том, что нашим соотечественницам вряд ли удалось бы самостоятельно облачиться в сари. Причем фасон такого, вроде бы простого костюма, бывает весьма разнообразным, и женщина в Индии за десять-двадцать минут одета и своеобразно, и со вкусом. Разумеется, для этого требуется и определенная сноровка, и ежедневная тренировка.
Народный мужской костюм многих жителей Индии - дхоти. По форме он почти не отличается от сари. Дхоти сначала обвертывается на бедрах, потом один конец продевается между ног и затягивается на поясе. Повседневная одежда яванцев, то есть обитателей индонезийского острова Ява, - и женщин, и мужчин - каин. Во время полевых работ у них наготове каин будничный - покороче и погрубей, чем надеваемый в праздники и именуемый додот. Если каин только отрез ткани, то конструкция гватемальской "уипиль" несколько посложнее. Но - не намного. Обычный прямоугольный кусок материи прорезается посредине вдоль и подрубается.
"Уипиль" буквально переводится, как "мое одеяло", а по конструкции близка к ней и другая национальная одежда Латинской Америки - пончо, между прочим, одно время вошедшее в европейскую моду. Пончо - подобие плаща, и его можно увидеть на плечах коренных обитателей этих земель - индейцев племен кечуа, аймара. В принципе, и конструкция обыкновенной рубашки недалеко ушла от тех видов одежды, что носили древние и поныне носят в Индии, Южной Америке. Во многих славянских языках "рубить", как и "подрубать" в изначальном значении "окаймлять"; и, наверное, отсюда - рубашка.
34. Иголка и ножницы.
Издревле в Японии существует обычай, в общем-то, веселый, несмотря на то, что речь идет о похоронах. В один из весенних дней все причастные к портняжному ремеслу, устраивают похороны иголки. Трудно сказать, отчего этот обычай возник, и как его понимать - можно, разве что, строить догадки. И так же можно лишь предполагать, когда и как родилась иголка у наших далеких предков. Из заостренной палочки - деревянной, если дерево твердых пород, или рыбьей кости. Или бронзовой иглы - отнюдь не стальной, на протяжении многих веков: ведь подходящая твердая и упругая сталь появилась в мире лишь несколько веков назад…
Но главное, чем отличалась настоящая иголка для шитья, сшивания звериных шкур или кусков ткани с помощью нитки - это ушко, в которое эта нитка продевалась. Собственно, лишь с 14 - 15-го столетий в Европе началось, по выражению хроникеров, "господство иглы и ножниц", то есть налаживался, как принято теперь говорить, массовый выпуск кроенной и шитой одежды для широкого круга потребителей. Множилось число портных, и, в этой связи, заметим, что само слово "портной" - сокращенное от "портной швец", тот, кто шьет порты, штаны из грубого полотна. Характерно, что, например, в украинском языке обозначение вроде той же профессии - "кравец" относится к мастеру более высокой квалификации, чем просто "швец", ибо кравец умел, как следует, и раскроить ткань.
А искусство закройщика и впрямь не просто: он должен трансформировать разнообразные параметры человеческого тела, фигуры - в куски ткани замысловатых форм, которые будучи соединены, сшиты, образуют элементы более или менее индивидуального костюма, будь-то пальто или пиджак, юбка или брюки, нательная рубаха или блузка - чтобы покупатель мог выбрать одежду по своей фигуре. В настоящее время оптимальный раскрой ткани по намеченной модели доверен компьютерам. И ножницы на фабриках уже не те, о которых говорит известная загадка "два кольца, два конца, посредине гвоздик". Для массового производства одежды, когда сравнительно сложные детали нужны десятками, сотнями, - в качестве "ножниц" используется острейшая ленточная пила. Или - узконаправленная струя перегретого пара, что особенно эффективно для нарезания синтетических тканей. Или, наконец, лазерный луч, что движется по намеченному маршруту, не отступая ни на йоту, со скоростью 80 метров в секунду…
Возвращаясь к иголке, отметим, что в эпоху промышленной революции минувших веков, после механизации процессов прядения и ткачества, изобретатели начали пробовать так же модернизировать и операции пошива одежды, то есть вложить ту же иглу в быстрые механические руки швейной машины. Но "научить" машину копировать действия портного оказалось не так-то просто. Странно это слышать нам сегодня, когда в очень многих домах прекрасно работают швейные машины, и во всем мире миллионы машин, значительная часть которых фирмы "Зингер", и это не случайно. Жил-был в прошлом веке Исаак Зингер - актер, директор провинциального театра и попутно слесарь-механик. Настойчиво знакомился он с образцами тех швейных машин, которые пытались предложить изобретатели прошлого века: Тимонье, Хоу. Последнему однажды приснился сон: на него напали дикари с копьями, у основания которых была прорезь. Это послужило поистине замечательной идее: ушко иголки в швейной машине переместить поближе к острию, рядом с ним. Зингер совместил эту идею с другими конструктивными усовершенствованиями, и в результате наладил серийный выпуск швейных машин, которые вскоре завоевали громадный рынок сбыта во всем мире. И эта швейная машинка сделалась родоначальницей самых разнообразных ее модификаций, действующих ныне и в домах, и на швейных фабриках.
35. Кто ходил козырем?
Древнеегипетский иероглиф, обозначающий золото, по форме походил на воротник фараона, и неспроста. Именно воротник был наиболее украшаемой и почетной частью облачения "сына бога Солнца" и его приближенных. На этих воротниках поблескивало цветное стекло, фигурки из золота, серебра, кусочков ярко окрашенной ткани. Такие воротники считались наипочетнейшими дарами.
Но так бывало не только в глубокой древности. Подробно описывал эту часть костюма историк Николай Костомаров: "На Руси 17-го века преимущественно обращали внимание на воротник рубахи, который выпускался из-под верхних одежд пальца на два и окружал затылок… …Его делали особо от рубахи и пристегивали к ней, когда было нужно, - у богатых золотыми и серебряными, у бедных медными пуговицами… …Такое ожерелье, кроме вышивки золотом и шелками, и разных узоров, унизывалось жемчугом…".
Высокий стоячий воротник - козырь, и щеголи "ходили козырем", таким образом, это выражение не только из картежного лексикона. И столь же высокий, вдобавок массивный воротник, украшенный изображениями святых, назывался бармы. Носить бармы - было привилегией царей и священнослужителей самых высоких рангов. Однако такие обособленные, отделяемые части костюма еще нельзя считать воротниками в нашем понимании.
Так когда же настоящий воротник появился в Европе, а затем в России? Надо полагать - лишь после крестовых походов. Отмечено, что плоский край ворота рубахи, вошедший в моду в конце 15-го века, не довольствуясь столь скромным положением и видом, постепенно развился в пышные брыжи. Множество оборок, сперва простых, потом кружевных, превратились, в конечном счете, в громадное кружевное жабо. По ироническому замечанию современников, оно походило на мельничные жернова вокруг шеи, и лицезреть это жабо мы можем на картинах, портретах той эпохи.
Что касается широкого отложного воротника матросской формы, то и его происхождение объяснимо. В свое время морякам британского флота предписывалось заплетать волосы в косу - так, чтобы она, напомаженная, спускалась на спину. Понятно, что при этом отстирывать рубахи от жирной помады было нелегко, и промежуточный воротник между косой и рубахой отчасти выручал матросов. Но и когда косы были упразднены, такие воротники, по традиции, сохранились доныне в морской форме многих государств.
Собственно, и воротники большей части той одежды, где они вроде бы необходимы, если подумать, - вовсе не несут функциональной нагрузки; и можно было бы без них вполне обойтись. Однако привычно сохраняются: будь-то меховые - в пальто, или кружевные - в платьях; разве что в последние годы некоторые модельеры демонстрируют, например, пиджаки совсем без воротников - авось кому-то понравятся такие.
36. Спустя рукава.
Возможна ли одежда без рукавов? Конечно: майки, безрукавки, жилеты, наконец. Но никак не пальто, пиджаки, свитера, обыкновенные рубашки, фуфайки… А вот в античном мире, много веков назад, о такой части одежды, как рукава не могло быть и речи. Такие разновидности тогдашней одежды, как хитон, хламида, туника, тога состояли, в общем, из одного куска ткани, удерживаемой на теле благодаря силе трения, и застежками, фибулами, типа современной, так называемой, английской булавки. И - никаких рукавов.
И все же, древние эллины могли представить себе воочию, что такое рукава, будучи зрителями в античном театре. Там порой ставились пьесы, скажем, затрагивающие тему греко-персидских войн, где фигурировали персонажи восточного происхождения, вроде царя Дария. И, чтобы зрителям сразу стало ясно, кто появился на сцене, актеры включали в свой наряд элементы восточного костюма, прежде всего, прикрепляя к нему именно рукава. А на Востоке, то есть у народов, обитавших к юго-востоку и востоку от Древней Греции, рукава были неотъемлемой частью одежды с незапамятных времен. Объясняется это очень просто: условия проживания - палящие солнечные лучи, порой песчаные бури, ядовитые животные и насекомые заставляли носить такую одежду, которая закрывала бы все тело, большую его часть, включая руки.
Понравились ли эллинам виденные на подмостках сцены костюмы с рукавами, или почувствовали, что одежда, которую специалисты относят к роду "халатной", то есть с рукавами, удобней в обращении, чем прежняя, но уже в начале нашей эры платья с рукавами распространились на обширной территории Римской империи. Впрочем, выглядело это так: на нательную одежду, ту же тунику с цветными рукавами, накидывалась одежда безрукавная. Но вот уже в, сменившей тунику, далматике рукава не только обязательны, но и украшены наручами, сделанными из парчи, унизанными жемчугом, расшитые золотым шитьем - понятно, у тех, кто познатней.
Стоит вспомнить, что и высокопоставленные парфяне в древности носили одежду с рукавами, которые волочились по земле. Взглянув на такого господина, легко было догадаться, что это не земледелец и не ремесленник. А вот что пишет путешественник Олеарий о москвичах 17-го века: "Рукава у них почти такой же длины, как и кафтаны, но очень узки, и они на руках собирают во многие складки, так что едва удается просунуть руки, иногда же они дают рукавам свисать ниже рук...". Не отсюда ли пошло выражение "работать спустя рукава"?
Но продолжим цитату: "Некоторые холопы и легкомысленные сорванцы носят в таких рукавах камни и кистени, что нелегко заметить; нередко в особенности ночью они с таким оружием нападают и убивают людей". Весьма вероятно, что в такого рода рукавах простолюдины и впрямь скрывали орудия нападения или самозащиты. Старинное русское слово "брынди" было синонимом не только подобных рукавов, но и, соответственно, лодыря…
Рукава порой бывали не только чересчур длинными, но и непомерно широкими, как, например, у царицы Евдокии Лукиничны, согласно описанию, в ее "летнике" - пятьдесят вершков, то есть около семидесяти сантиметров. Подобные рукава, также унизанные жемчугом и расшитые золотом, делались причудливых форм, называемых "булава", "баранья нога", "окорок", и такие рукава именовались "накапками".
37. В музее пуговиц.
По одной из версий или легенд, изобретателем пуговицы называется датчанин Кноббе, живший в 15-м веке. Вряд ли здесь можно говорить о единоличном авторстве. Вероятно, в ту эпоху в одежде все шире начали применяться пуговицы взамен застежек, других скрепляющих элементов, и, возможно, некий Кноббе был тем портным, который внедрял это новшество в свои изделия особенно активно. Впрочем, и в предыдущие эпохи к одежде пришивались, можно считать, пуговицы - из золота, серебра, камней, в том числе драгоценных, но - без петелек, определяющих функциональное назначение пуговиц. Правда, и в последующие времена пуговицы не обязательно служили скреплению частей одежды, чтобы те, как следует, держались на теле.
О такого рода декоративных пуговицах сообщает автор Лимбургской хроники: "Старые люди носили одежду широкую и длинную. Только на рукавах было по три или четыре пуговицы. Но сделали себе люди новое платье…". Богемская хроника дополняет эти рассуждения: "В 1367 году в Богемии опять появились новые костюмы. На них размещались сотни пуговиц". Кстати, количество пуговиц порой регламентировалось, например, на Руси. Число "чашечек" на охабне у москвитян колебалось от 5 до 15. На телогрее от ворота до подола пришивалось 17 пуговиц. На кафтане-тегиляе, своеобразном мундире - 88, не больше, не меньше.
"Пуговицы у богатых, - отмечает историк Николай Костомаров, - делались на Руси до 17-го века иногда из жемчужин; и щеголи отличались тем, что каждая пуговица состояла из одной большой жемчужины; золотые и серебряные пуговицы носили разные названия по роду работы, как, например, канфаренные, сканные, гранатовые; или по своей форме: грушевидные, остроконечные, прорезные, сетчатые, клинчатые, половинчатые, желобчатые. Случалось, пришивали вместо металлических пуговиц, плетеные из канители и трунцала, и хрустальные. Бедняки носили оловянные пуговицы таких же форм, как и богачи. Величина их была различна, иногда они бывали с куриное яйцо…".
В польском городе Иновроцлаве расположился, может быть, единственный в мире музей пуговиц. Каких только уникумов там нет! Золотые пуговицы на камзоле герцога Орлеанского размещались так, что можно было прочесть претенциозный девиз титулованного господина - "Праведный путь". Мрачный король Генрих 1 в мыслях о смертном часе своем не обошел вниманием и пуговицы, изготовленные по его заказу в форме оскаленных черепов. Богатые франты использовали в роли пуговиц и миниатюрные часики, изготавливаемые искусниками позапрошлого века. И выдающиеся живописцы по заказам августейших особ превращали пуговицы в подлинные шедевры художественной миниатюры. Царица Екатерина 1 предложила Ломоносову организовать в России производство стеклянных разноцветных пуговиц. Благодаря этому в Петербурге родился первый завод в стране, производящий цветное стекло.
Конечно, если бы собрать образцы всех выпускающихся на свете пуговиц, то количество экспонатов исчислялось бы сотнями тысяч. Пуговицы самых разнообразных форм и размеров - из стекла, дерева, металлов, камня, ниток, пластмасс… Но что принципиально нового принесла пуговице техника 20-го века? Появились, к примеру, пуговицы из двух половинок, что застегиваются посредством механического замка или благодаря магнитным свойствам.
38. Как держится.
Нити, соединенные в ткань, или полученные вязанием, держатся вместе благодаря силе трения. Одежда из отдельных кусков ткани опять-таки сшивается нитками, и если порой расходится по швам, то это поправимо. Новое время принесло с синтетикой и нетрадиционные методы скрепления такого рода тканей - сваривание по шву нагреванием, как это делается с пластиковыми мешками, кульками. В роли соединения - намертво - синтетических тканей, точнее волокон может выступать и ультразвук. Порой для соединения отдельных частей одежды применяются особые клеи.
Но одежда издревле требовала и отдельных скрепляющих элементов; особенно состоящая из цельного куска ткани. У многих народов древности таким скрепляющим приспособлением была особая застежка - фибула. Каждая из таких застежек состояла из трех частей: собственно иглы; иглодержателя, который удерживал иглу в заданном положении; и пружинной дужки, благодаря которой в закрепленном виде игла удерживается в иглодержателе. Подумайте, встречалось ли вам нечто подобное? Ну, конечно - это же самая заурядная английская булавка - так ее называют у нас уже не первый век. Но прародительнице ее - фибуле - отводилась роль поважнее, и выглядела она внушительнее.
Конец иглодержателя украшался миниатюрным подобием головы человека или животного, искусно сделанного из меди, драгоценных металлов. Одна из таких фибул описывается в "Одиссее", как шедевр среди подобного рода предметов: "В мантию был шерстяную пурпурного цвету двойную он облачен: золотою прекрасной с двойными застежками бляхой (переводчик, видимо, решил, что это слово из русского языка роднее, чем незнакомое - фибула) держалась мантия; мастер на бляхе искусно грозного пса и в могучих когтях у него молодую лань изваял; как живая она трепетала; и страшно пес на нее разъяренный глядел и из лап порываясь выдраться, билась ногами она: в изумленье та бляха всех приводила…".
В Древней Греции женщины носили фибулы и не верхней и на нижней одежде, мужчины - только на верхней. Фибулы закрепляли ткань, концы ее на плече или на груди. В Средние века, однако, и фибулы, и разного рода крючки, также играющие роль застежек, уступили место пуговицам, вдевающимся в петельку. И, казалось, у пуговицы в этом отношении не может быть конкурентов. Еще в конце прошлого века, точнее в 1895 году был взят патент на изобретение, которое впоследствии получило название застежки-"молнии". Впрочем, от патентования идеи до внедрения ее в жизнь прошел не один год.
Но и у "молнии" возник достойный соперник. Поскольку он появился в новейшие времена, тут уж мы можем назвать и имя изобретателя, и обстоятельства, способствовавшие этому изобретению. Швейцарец Жорж де Мостроль во время прогулки с собакой по альпийским лугам не только подосадовал на то, как ее шерсть покрылась репейниками, не только с трудом избавлялся от этой напасти, снимая репьи с шерсти своего четвероногого друга, но и задумался над таким изумительным созданием природы, с помощью которого семена этого растения распространяются с помощью животных, рано или поздно избавляющихся от репьев. Лента-репейник с фирменным названием "велькро" сравнительно быстро вошла в наш обиход, потеснив кое-где и "молнию", и пуговицы.
39. Кафтан, пиджак и фрак.
Если учитывать только принцип конструкции одежды, то наряду с названными в заголовке, сюда могут быть причислены, независимо от назначения или архаичности: армяк, зипун, шушун, пальто, плащ, халат, сюртук, камзол, сермяга, распашонка, смокинг…. И если обратиться к минувшим векам, то в этом ряду стоит выделить, пожалуй, именно кафтан. Пушкин упоминает кафтан в "Арапе Петра Великого" и в "Пиковой даме", хотя действие в последней повести происходит спустя столетие после первой. Кафтаны были распространены и в допетровскую эпоху - в России, да и в Европе не меньше.
Но встарь понятие "кафтан" объединяло весьма различные виды одежды: были кафтаны "исподние" - сродни халатам; "дождевые" - своего рода плащи; а также с ватной подстежкой или даже на меху - ни дать, ни взять - утепленное пальто. И еще в прошлом 19-м веке как особый знак отличия выдавались "жалованные" кафтаны, которыми награждались по установленному статусу "крестьяне, мастеровые, инородцы". Владельцу такого кафтана предоставлялись определенные льготы, в частности, удостоенный такой чести не мог быть запросто выпорот, как все прочие людишки "низкого звания".
Разумеется, кафтаны из дорогих материй, щедро украшенные, были в старину достоянием лишь привилегированных особ. И как таковые также фигурировали в качестве подарков в знак расположения монарха и подтверждения заслуг. К примеру, щедро разукрашенный кафтан был прислан Богдану Хмельницкому турецким султаном. А с детства у нас на слуху Крыловский "Тришкин кафтан". Если в былые времена шитье кафтанов требовало определенного мастерства, и "кафтанник" было более употребительно, чем в дальнейшем синоним "портной", то, как помните, герой упомянутой басни латал дыры за счет того же ветхого кафтана, в результате чего "носит он кафтан, которого длиннее и камзолы". Что же представлял собой камзол, по длине, очевидно, уступающий кафтану?
Первоначально камзол прятался под латами воинов-рыцарей. А когда с появлением огнестрельного оружия и новых принципов ведения войн и сражений латы были отброшены, камзол оказался на виду. И в 17-м веке кавалеристы, выворачивая передние углы камзолов, пришивали их сзади: верховому это было гораздо удобнее в походе. Пехотинцы же, заметив это, решили не отставать от всадников, и тоже модернизировали свои камзолы. А за ними такую моду переняли и штатские чиновники. Так наметился прообраз фрака.
Постепенно фрак стал отличаться от прочей одежды аристократов отсутствием всяческих украшений, знаменуя собой новый стиль "восходящего класса" - буржуазии. Кроме того, фрак уже не просто висел, как кафтан или камзол, на плечах, но шился "по фигуре". Правда, высшие сословия Европы не сразу признали эту сравнительно скромную по тем временам часть костюма. Когда в 1776 Вениамин Франклин прибыл с визитом во Францию, парижское изысканное общество было изумлено, чтоб не сказать шокировано, простотой темного фрака этого выдающегося государственного деятеля и ученого. Но время брало свое, и после того, как Гете изобразил "молодого Вертера", ставшего кумиром читающей публики, в синем фраке, в странах Европы быстро начал распространятся "вертеровский костюм".
Ныне во фрак облачаются разве что исполнители классических музыкальных произведений во главе с дирижером или дипломаты. А вот укороченный вариант фрака - пиджак - дежурная часть мужского костюма, а само слово это пришло к нам из английского языка, где означало "короткое пальто", нечто вроде куртки. Кстати, и слово "куртка" происходит от немецкого корня, означающего "короткая".
40. Запоясаться и распоясаться.
Не самая ли древняя часть одежды - пояс? Скорее всего, так оно и есть. В незапамятные времена к поясу - кожаному, веревочному, матерчатому - прикреплялась набедренная повязка, передник, что и составляло, чуть ли не все одеяние первобытных племен, обитавших в жарких странах. И оружие нередко также случалось повязывать к поясу. Недаром, Гомер, описывая, как герой снаряжает друга в битву, говорит: "…Гектор слово окончивши, меч подает, среброгвоздый вместе с ножнами его и крепким ремнем перевязанный сын Телемака вручает блестящий пурпурный пояс". И вообще в "Илиаде" "подпоясаться" - значит "вооружиться". Можно сравнить с тем, как уже в наш век герой поэмы Александра Твардовского "Дом у дороги" так же "… в поход запоясался".
В музеях сохраняются древнерусские военные пояса - навязь. А что же на них "навязывалось"? Что крепилось? Меч, колчан со стрелами, нож. В эпоху появления огнестрельного оружия на поясах держаться пистолеты, пороховницы, огниво и трут. И, наверное, недаром пояс издревле считался символом мужества. Например, волшебный "пояс силы" делал скандинавского бога Тора необычайно могущественным. Непременной принадлежностью монгола-скотовода был пояс "бус", и "бустой" по-монгольски - одно из наименований мужчины, в отличие от "бусгуй" - беспоясной женщины.
Читаем в одном из рассказов Киплинга, где действие происходит на Востоке: "Когда Тота вырос уже настолько, что получил почетное право носить серебряный пояс (этот пояс да еще серебряный амулет с изображением магического квадрата составлял почти весь его наряд), он совершил рискованную вылазку во двор…". В некоторых арабских странах можно и не спрашивать у подростка, достиг ли он совершеннолетия - достаточно взглянуть, подпоясан ли он. Если на нем пояс из верблюжьей шерсти, значит, владельцу минуло пятнадцать лет, он уже взрослый человек, отвечающий полностью за свои поступки.
Символ силы, мужества, зрелости… Подтверждают это примеры из быта разных народностей. У эскимосов сватовство начиналось с того, что жених дарил невесте пояс, инкрустированный охотничьими трофеями - резцами моржей, белых медведей. Этот подарок, пояс - как бы утверждал, что с таким смелым и ловким мужем будущая жена станет жить-поживать в достатке.
О символическом значении пояса в древности говорит и дошедшее до наших дней выражение "распоясаться". В чем его смысл - понятно не только в прямом, но и в переносном смысле. Согласно словарю, это выражение отвечает такому состоянию человека, когда его ничто не сдерживает, когда общепринятые нормы поведения ему нипочем. В одной из древнерусских былин особо подчеркивается, что, когда жениху Настасьи Королевны грозила беда, она забылась до такой степени, что бегала по двору в рубашке без пояса. На античных памятниках эллинский бог виноделия Вакх или древнеримский Бахус показывался без пояса. И, соответственно, бегущие за ним неистовые вакханки держали снятые пояса в руках.
У женщин, девушек пояса видимо символизировали понятия целомудрия и стыдливости. Не случайно в "Одиссее": "Богиня… …золотым драгоценным поясом стан обвила". Наверное, пояс этот был не только нарядным. Стоит вспомнить, что шестой подвиг Геракла состоял в том, что он добыл пояс царицы амазонок Ипполиты для Адмиты, дочери Эфрисфея.
41. Сколько стоит пояс.
В разных вариантах дошел до нас бродячий сюжет исторического анекдота. Однажды властитель какого-то средневекового государства спросил у заезжего трубадура:
- Сколько я, по-твоему, стою?
- Три тысячи золотых, - отвечал тот.
- Но ведь три тысячи, - возмутился правитель, - это только цена вот этого моего пояса!
- Совершенно верно, поэтому я и назвал такую цену.
Можно добавить, что в других вариантах анекдота похожий диалог ведут Ходжа Насреддин и Тамерлан; или некий торговый гость простодушно оценивает английского короля.
А история и впрямь свидетельствует о том, что пояса порой бывали драгоценными. Известно, например, что в Азербайджане пояс, покрытый золотыми монетами, считался семейной реликвией, переходил из рода в род.
Богатый пояс иной раз создавал иллюзию респектабельности его владельца, но обычно соответствовал уровню богатства, знатности. Еще во времена Древней Руси новгородских купцов прозвали "золотые пояса". И в 15 - 17 веках пояса богаче делались из самых дорогих материй, украшались драгоценностями. Украинские казаки покупали широкие восточные пояса, на которых бывали вышиты целые композиции. Ценились такие пояса в 500 дукатов - на эту сумму можно было накупить и лошадей, и оружия, но, видимо, важней было щегольнуть роскошной обновкой. Герой поэмы Тараса Шевченко "Наймичка" Марко из долгих странствий приносит домой не что иное, как большой пояс.
В писанной в 1328 году духовной грамоте Ивана Калиты пояс занимал одно из главных мест при перечислении царских сокровищ: "А из золота дал сыну своему Ивану Красному чеп золоты (золотую цепь), поясь большой с жемчугом, с каменьями, пояс золотой с капторгами (то есть, с застежками), пояс сердоличен, золотом окован". И вот тот пояс, что достался, в частности, Ивану Красному, сыграл свою роль в истории Российского государства, во всяком случае, с ним связан ход исторических событий.
От Ивана Красного пояс этот достался его сыну Дмитрию, тому самому, что известен, как Дмитрий Донской. Достался как родительское благословение "пояс великий с золотом, с каменьем, с жемчуги, что мя благословил отец мой князь Василий". На роскошный пояс этот зарились многие, и, улучив момент, на каком-то празднике многолюдном и шумном, уникальный пояс подменили. Подсунули похожий, но гораздо менее ценный. Настоящий же потихоньку присвоил себе тысяцкий Вельямов. От Вельямовых пояс перешел, как приданное невесте, в род князя Владимира Андреевича. Перешел по уговору, то есть по брачному договору; и по тогдашнему обычаю торжественное вручение приданного происходило прямо на свадьбе. Получай жених, Василий Косой, пояс загляденье, и - знай наших!
Однако вышло не совсем гладко: этот подарок привлек внимание присутствующей на свадьбе Софьи Витовны, княгини и женщины властной, незаурядной, судьба которой, повторим, сплетена с историей государства Российского, верней, отельных княжеств в 15-м веке. Княгиня опознала сокровище, когда-то принадлежавшее ее близким. И, разъяренная, при всем честном народе сорвала пояс с жениха, успевшего нацепить на себя драгоценную реликвию. Этот скандальный эпизод, происшедший в 1433 году, послужил поводом для вспышки междоусобной борьбы представителей княжеских родов.
42. Карман и авоська.
В древности, собираясь в дорогу, путник брал самое необходимое, что должно было быть под рукой, и обычно прикреплял все это к своему поясу - так удобнее. Орудия своего ремесла носили на поясе цирюльники, писцы, лекари. Да мало ли что можно было "заткнуть за пояс"!
Флягу с питьем, огниво и трут для разжигания огня в случае надобности, нож, а то и кинжал. А в пояс зашивали ценности - так сохраннее. И ветхозаветное предостережение из Библии: "Не зашивайте золота в пояса свои", как выясняется, даже спустя много веков не становилось анахронизмом.
Вот что сообщает писатель Сергеев-Ценский о своем герое, жившем, по представлению автора, примерно в конце века девятнадцатого: "Широкий вязаный пояс его имел два кармана - для мелочи и для часов". Пояс с карманами? Это не диво, и, если уж на то пошло, то карманы обязаны своим происхождением поясу, именно ему. Поначалу это были мешки, которые прикреплялись к поясу. Так делали нищие, которые привязывали свою суму, именуемую калитой, куда складывали подаяния, зачастую в виде того, что годилось для пропитания. Сума-калита держалась на веревке-поясе, что оборачивался вокруг талии. Сумку такого рода встарь называли еще и "кишенью", и именно это слово закрепилось в украинском языке в обозначении кармана.
И по одной из версий выражение "держи карман шире" относилось как раз к просящему милостыню, правда, со временем приобрело иронический оттенок. Однако не только нищие, но знатные господа и дамы хранили в подобных, подвязанных к поясу карманах-мешочках разные мелочи - кошельки, ключи и тому подобное. А, начиная с 16-го века, такие карманы портные пришивают прямо к платью. В прошлом веке, по старинке, ближе всего к поясу оказывается кармашек для часов на цепочке, что считалось модным в определенных кругах.
В современном костюме, мужском и женском, каких только нет карманов: и внутренние в пиджаке, и брючные, иногда даже в брючинах ниже колен, сбоку, спереди, сзади, и нередко часть этих карманов декоративные - в них ничего не кладут и не хранят.
Но что-то, понятно, в карманы не помещается. Скажем, в прошлом, впрочем, как и теперь, многие женщины увлекались вязанием, и все что необходимо для этого занятия носили с собой в ридикюлях, что по-французски буквально означает "сеточка".
Интересно, что в 1930-е годы в Советском Союзе появляется уже не изящная "сеточка", а сетка-сумка, в которую можно поместить то, что удастся купить, если повезет с очередью. Естественно, что такую сумку народ окрестил "авоськой".
А ридикюлем стали называть закрытую сумочку с рядом отделений для денег, косметики, ключей, - принадлежность представительниц прекрасного пола, аксессуар женского костюма. В руках же у деловых мужчин появился портфель, охарактеризованный в словаре, как "четырехугольная сумка с застежкой для ношения деловых бумаг". Впрочем, в портфеле могли быть не только бумаги…
А в своеобразном небольшом чемоданчике, с которым не расставался герой-супермен американских боевиков 70-х годов содержалось оружие, бутылка виски, а также все то, что могло понадобиться для схватки практически с любым противником, и информационного обеспечения любой операции, не говоря уже о тех вещах, которые должны были скрасить досуг героя. Получивший, вероятно, незаслуженно наименование "дипломат", такой чемоданчик, если и не вытеснил, то сильно потеснил портфель во многих странах.
43. Юбка: от и до.
Древнейшая и примитивнейшая часть одежды - набедренная повязка. Дотис - так она называлась у древних индусов. И еще не так давно туземцы Новой Гвинеи так же заправляли за пояс и запахивали сбоку кусок цветастой ткани. Куда уж проще… Впрочем, совсем недалеко ушли от подобной простоты юбки во многих подобных костюмах. Хурстут в Восточной Финляндии состоит из двух полотнищ, закрывающих правый и левый бока, и удерживаемый поясом. И тот же, в сущности, кусок ткани, облегающий не все тело, а лишь нисходящий от пояса представляет собой поясная одежда украинского национального костюма в таких своих вариантах, как плахта или запаска. Заметим, что слово "плахта" в славянских языках родственно словам "платок", "плащ", "платье". А на юге России и на Востоке Украины была распространена "понева", отличающаяся от плахты, в частности "прошвами", вставками из другой материи.
Когда о мужчине говорят, что он "бегает за каждой юбкой", тем самым отмечается и то, какое значение приобрела юбка в женской одежде. И ее владелица естественно хочет, чтобы юбка была привлекательной, нарядной. А как быть бедной женщине, если у нее всего-навсего одна-единственная юбка - и праздничная, и будничная? Женщины азиатской народности буи нашли-таки выход из положения: в будни они носили юбку изнанкой наружу, а в праздники переворачивали другой стороной, не замызганной на работе.
У многих народов Земли была нарядная верхняя юбка, которую носили поверх нижних. Множественное число "нижних" здесь вполне уместно. Во Франции четыре века назад каждая из нижних юбок была чуть длиннее верхней, открывая узорчатую кайму, нижний край. Несколько юбок носили в Германии, в Литве, а также в Испании. В последней стране число юбок в летнее время достигало восьми, а зимой - двенадцати. Нередко количество одновременно надеваемых юбок соответствовало богатству и знатности их владелиц.
А как только не варьировались фасоны юбки, ее параметры за минувшие века! Кажется, все, что могло быть, уже все было. Например, разрез юбки - еще у девушек древней Спарты - для того, чтобы не стеснять движений при занятиях спортом. В 17-м столетии французские аристократки носили юбки, о фасонах которых можно догадываться по их названиям: "удивленные", "робкие", и даже "нахальные". А иллюзию "юбок под юбками" создавали так называемые фижмы, что держались на эластичных пластинах из так называемого "китового уса". Периметр таких юбок-фижм достигал восьми метров.
А к началу первой мировой войны маятник моды качнулся в противоположную сторону, и юбки в Европе сделались предельно узкими. Еще более радикальные перемены происходили с длиной юбок.
В дворянских кругах длина юбок доходила до лодыжек, - как правило, или чуточку выше, а зачастую юбка и вовсе волочилась по земле. Укорачиваться юбки в Европе начали еще в конце прошлого века, хотя по нашим меркам это были "макси". Лишь на рубеже 20-го века отчаянно эмансипированные модницы рисковали показываться на людях в юбках до колен.
Многие официальные должностные лица по-разному выражали свое отношение, вернее возмущение фасонами укороченных юбок, как вроде наглядным доказательством падения нравов. В Италии, в свое время, священнослужители, как говориться "на полном серьезе" объявили, что "божьи кары" - землетрясения, наводнения и другие несчастья "ниспосланы Всевышним за бесстыдство грешниц, выставляющих напоказ свои голые колени". А бдительные полицейские волокли женщин, у которых юбки были далеко не "мини" - в участок.
44. Пифагоровы штаны.
При имени известного ученого и философа античности Пифагора всплывает в памяти шутливое школьное "Пифагоровы штаны во все стороны равны", что относится, разумеется, к "штанинам"-квадратам, построенным на сторонах треугольника при доказательстве знаменитой теоремы Пифагора. Ну, а если всерьез: какие были у Пифагора штаны, да и были ли вообще? Штаны, как говориться, в буквальном смысле?
На основании сохранившихся памятников литературы и искусства историки со всей определенностью утверждают, что в древней Элладе одежда (и мужская, и женская) состояла, собственно, из кусков ткани, оборачиваемых вокруг тела, и державшихся с помощью застежек-фибул. Так что ни о каком подобии штанов у тогдашних обитателей Грации и островов Эгейского моря не могло быть и речи. Касается это и острова Самос, откуда Пифагор был родом.
Но, открываем книгу римского писателя Элиана и читаем запись, как нынче говорят, документальную: "…Самосец Пифагор носил белые одежды, золотой венок и шаровары".
Дошедшие до нас скудные сведенья о жизни Пифагора говорят нам, что он путешествовал, побывал, в частности, в Египте, где, как и на всем, так называемом, "Востоке", в силу климатических условий, издревле одежда прикрывала все части тела (и в мужском и в женском костюме), а штаны-шаровары непременно составляли существенную ее часть.
Так что Пифагор, который, опять же по дошедшим до нас скупым штрихам биографии, не прочь был пооригинальничать и покрасоваться перед учениками и согражданами, наряду с белыми одеждами и золотым венком, вполне мог поражать окружающих и привезенными из Египта шароварами.
Однако пример великого мудреца в этом плане не был заразителен, по-видимому, даже для ревностных учеников, не говоря уже о соседях. Характерен такой исторический эпизод. Когда Александр Македонский разгромил персов, он с удовольствием надел пышный головной убор, облачился в расшитый золотом "кафтан", но едва дело дошло до штанов, наотрез отказался даже примерить их.
А вот Юлию Цезарю пришлось надеть шаровары во время похода на Галлию, ту самую, которую не случайно в те времена прозвали "шароварной Галлией". Расположенная примерно на территории нынешней Франции, где климат посуровей, чем в Южной Европе, Галлия вынуждала своих обитателей, как и соседних германцев, одеваться поосновательней, потеплей; и, опять-таки, шаровары там были в ходу, в том числе и в армии. Итак, Цезарь, решив как-то самолично проникнуть в лагерь врагов и разведать то, что ему представлялось важным, вынужден был для маскировки, чтобы во вражеском стане сойти за своего, облачиться, в частности, в шаровары, но - в первый и последний раз.
И все же пришло время, когда и римляне надели штаны, но отнюдь не из-за холодов, или соображений гигиены. После Цезаря сменился не один император, и очередное поколение "золотой молодежи" уже не удовлетворялось только роскошной одеждой - собственно тогой и украшениями. Особый шик придавали, можно сказать, "импортные" штаны. Щеголи в таких "варварских" штанах, вероятно, раздражали верховные власти, подобно тому, как несколько десятков лет назад советских идеологов возмущали то слишком узкие, то чрезмерно широкие штаны некоторых молодых людей. И римский император Гонорий, едва заполучив власть, издал указ, строжайше запрещающий осквернять облик "столицы мира" варварскими облачениями, сиречь шароварами.
А время шло, и уже византийский указ 1390 года воспрещает гражданам мужского пола "плясать и показываться публике только в камзоле".
45. Следуют ли слова за вещами?
Обращаем ли мы внимание на то, что название этой части одежды, и древние "гачи", "порты", и более или менее современные "шаровары", штаны, брюки, панталоны, шорты, рейтузы, гольфы, колготки, джинсы - исключительно во множественном числе? Видимо, неспроста, и единица товара - пара брюк. Но отчего же пара? Это выражение, еще не совсем устаревшее, относит нас ко временам незапамятным, когда на ноги надевалось две брючины. И лишь на определённом этапе развития портновского искусства, их стали сшивать, и, постепенно соединяясь, они, эти брючины, вместе с верхом образовали то, что мы теперь называем так, как перечислено выше. Кстати, и слово "портной" произошло от специализации мастера, что шил эти самые "порты".
Между прочим, если вспомнить древнеримскую пословицу, что "слова следуют за вещами", интересно проследить за тем, как возникали и менялись значения тех слов, что обозначали эту часть костюма.
Древнее славянское "гачи" не то чтобы вышло из употребления, но стало обозначать уже иное, надевающееся непосредственно на тело, подштанники, кальсоны - собственно, по-французски - штаны. Аналогично в исподнее были разжалованы и панталоны, которые в начале прошлого века вошли в костюм аристократов. Помните, что говорит Пушкин в "Евгении Онегине": "…но панталоны, фрак, жилет - всех этих слов на русском нет…". А откуда взялось это название? От персонажа Итальянской комедии по имени Панталоне, который носил штаны узкие, в обтяжку.
Да и с привычными словами "брюки" и "штаны" тоже не все так просто. Небезызвестный литературный герой Остап Бендер, заметив на дверях магазина объявление "штанов нет", высказался в том духе, что "культурнее" было бы писать "брюк нет". С этим можно поспорить. В литературном русском языке - от Тургенева до "Облака в штанах" Маяковского - "брюки" почти не встречаются. Хотя это слово от голландского названия материи "брюкиш", упоминаемой в российских документах уже в начале 16-го века.
Что такое рейтузы объяснять не обязательно, но уместно вспомнить, что в Средние века всадники назывались рейтарами, и в Киеве есть даже улица Рейтарская ("соседней Рейтарской квартал" - у Пастернака), и носили эти рейтары удобные для верховой езды облегающие штаны.
А вот название родственных рейтузам колготок в русскоязычной прессе появилось впервые сравнительно недавно - в 1967 году, в журнале "Новые товары", но с тех пор успело прочно войти в наш лексикон.
Гусары расхаживали в лосинах - своего рода рейтузах из лосиной кожи. Брюки, которые надевали голландцы, переехавшие в Америку, когда играли в любимый гольф - понятно, гольфы. В таких брюках, перехваченных ниже колен узкими манжетами, удобно бегать по спортивной площадке.
Но, пожалуй, самый распространенный, или лучше сказать, популярный вид этой части одежды в конце 20-го века - джинсы. А родились они ещё в прошлом веке. И, так же, как голландская материя "брюкиш" дала имя брюкам, ткань, из которой делались джинсы, дала название готовому изделию. Причем поначалу эта ткань вовсе не предназначалась для одежды. Делалась она из хлопка подходящих сортов с примесью джутовых волокон.
Окрашивалась джинсовая ткань в синий цвет индиго, но лишь отчасти - только уточная нить, и потому, с течением времени, на такой ткани проступают некрашеные нити основы, и она становится на вид голубоватой. Паруса из такой ткани - "голубые из Генуи" - по-итальянски "Блю де Женова", а по-французски "Бие де Жон" - в конечном счете трансформировались в "джинсы", и это слово впервые упоминается в 1567 году, за четыре века до "колготок" в русском языке. Но о том, как возникли собственно джинсовые брюки - особый разговор.
46. Откуда такие брюки.
Метафора Гоголя - шаровары запорожских казаков "шириною с Черное море" - не совсем безосновательна. Так повелось в те времена не только в Приднепровье - носить чрезвычайно широкие, широченные шаровары. Перс Ибн Руста в "Книге драгоценных сокровищ", написанной еще в конце 15-го века, сообщает об одежде жителей Восточной Европы, в частности следующее: "Шаровары они носят широкие; сто локтей материи идёт у них на каждые".
Английские аристократы в ту эпоху, видимо, тоже были неравнодушны к широким штанам, правда, иного фасона: завязанные под коленом и до возможных пределов набитые конским волосом - такими они были эти штаны, и приходилось даже расширять сидения в парламенте для господ, надевающих такие штаны. И ещё в прошлом веке, в церемониальный наряд японской придворной знати входили штаны такой ширины, что в них заправлялись все основные части одежды, включая кимоно. К тому же они были длиннющими, так что штанины волочились сзади на целый метр.
А вообще форма и детали брюк отличались разнообразием у разных народов, в разные эпохи. Тяжелые кожаные штаны в Старой Германии держались не на поясе, а на плечах, на таких же кожаных лямках, которые впоследствии преобразовались в отдельные помочи, подтяжки. Но такие штаны и не могли держаться на поясе - ведь они доходили, чуть ли не до груди. Штаны же французских аристократов, кюлоты, пышные, с украшениями, были до колен, а за пролетариями, носившими бесхитростные удлиненные "санкюлоты", закрепилась одноименная полупрезрительная кличка.
Расширяющиеся по бокам кавалерийские штаны носил генерал Галифе, обессмертив, благодаря этому, свое имя. Когда же австрийский император Франц-Иосиф в весеннюю распутицу прогуливался возле дворца, и, дабы не запачкать нижнюю часть брюк, закатал их, придворные незамедлительно последовали его примеру. Так впервые появилась почти обязательная теперь складка-манжета внизу брюк.
Любопытно происхождение и ещё одного, практически общепризнанного ныне элемента моды - складки на брюках. Ведь когда-то ее не было и в помине. Просто однажды, необходимо было подготовить очередную партию сшитых в Европе брюк к отправке за океан. Для того, чтобы обеспечить большую плотность упаковки, производитель решил прогладить брюки таким образом, чтобы в них образовалась одинаковая складка. При этом предполагалось, что, получив товар, заказчик легко ликвидирует ее, ещё раз прогладив брюки. Однако американцы, получив эту партию, решили, что такая складка - последний крик моды. Через некоторое время брюки со складкой действительно начали носить в Европе, восприняв ее как оригинальное веяние моды американской.
Наконец, джинсы - каково их происхождение? Снова Америка, Калифорния, середина прошлого века, "золотая лихорадка". Предприимчивый молодой человек Леви-Страус собирается шить палатки для золотоискателей, и, по просьбе одного из них, шьет ему штаны из "палаточной" ткани. Эти штаны прослужили хозяину гораздо дольше других, что и не удивительно, ведь ткань была гораздо надежнее остальных материй.
После этого Леви-Страус переквалифицировался, а его новое дело быстро пошло в гору - брюки из "чертовой кожи" были буквально нарасхват у людей, работа которых была связана с камнями, песком, металлом.
С именем энергичного эмигранта из Риги Джекоба Девиса связано усовершенствование для "вечных" брюк - бронзовые заклепки вместо швов, или в дополнение к ним. Оранжевая нитка под цвет этих заклепок, и фирменные этикетки завершают первый этап становления джинсов.
В период великого кризиса рубежа 1930-х годов в Америке многие жители восточных штатов проводят отпуск дома, или на природе, где джинсы незаменимы. А во время Второй Мировой войны фирма "Леви Страус" получает заказ от министерства обороны на пошив соответствующего обмундирования. Наконец, в 60-е годы, по примеру удалых киногероев, молодёжь, а вслед за ней и люди постарше, начинают облачаться в джинсы, и неизвестно, когда это поветрие сойдет со сцены истории моды.
47. Не на виду.
На изображениях дошедших до нас из древности, мы можем увидеть, что верхняя одежда надета у них прямо на голое тело. Наверное, лишь в Средние века появились так называемые нижние рубахи или нижние юбки. И уж тем более, гораздо позже появилось то, что мы сейчас называем "нижним бельем", мужским или женским.
Вот фольклорная запись двустишия, сделанная еще в девятнадцатом веке на Западной Украине, и понятная без перевода: "В мене цицькі трясуться, з мене хлопці сміються". Да, девушки, молодухи бывали небезразличны к тому, как представлены их груди сквозь верхнюю одежду. И нагрудные повязки водились у представительниц прекрасного пола разных народов. Но лишь в 20-м веке на Западе утвердилась нынешняя форма бюстгальтера в различных модификациях.
Не так уж много веков насчитывает и другая составляющая женского белья. Сохранилось письмо французского путешественника 18-го века, посетившего Италию. Своему парижскому приятелю он с удивлением сообщает, что "итальянские куртизанки носят под юбками небольшие штанишки". Очевидно, у парижанок нечто подобное отсутствовало.
А вообще, нижнее бельё своим рождением обязано, пожалуй, прежде всего, требованиям гигиены. Это отражается и в самом названии. По-русски - "бельё", по-украински - "білизна", - этимология этих слов восходит к белому цвету, который, как известно, не совместим со следами грязи. Белье можно и нужно регулярно стирать, то есть очищать от загрязнения - аксиома неведомая нашим относительно далеким предкам, которые надевали свои тоги или сари прямо на голое тело.
Французское слово "дезабилье" означает своего рода одежду, не предназначенную для посторонних глаз, так сказать, домашнюю, в которой у себя дома расхаживать не зазорно, однако зазорно показываться в таком виде на людях, или принимать у себя гостей. Однако это отнюдь не означает, что для родных и близких дезабилье, или простое белье может быть каким угодно, лишь бы в нем было удобно.
Новое время предъявило к белью не только гигиенические, но и эстетические требования. В новое время индустрия одежды, в том числе и модельеры, уделяют этой части одежды все большее внимание. Белье воистину стало частью костюма, поскольку, как и любая другая часть костюма, в определенных ситуациях белье способствует созданию определенного внешнего облика.
И, наряду с самой широкой цветовой гаммой, белье делается и отчасти кружевным, и полупрозрачным, во множестве модификаций. Подразумевается, что речь идет преимущественно о женском белье, преимущественно, но не исключительно. Правда, слова "подштанники", точно обозначающие, о чем идет речь, или аналогичное французское "кальсоны" - не из тех, что звучат в приличном обществе, и литераторы былых времен, когда уж очень нужно было обозначить именно это, писали эвфемизм - "невыразимые".
48. Он и она.
Далеко не у всех видов животных налицо, так называемые "вторичные половые признаки", такие, например, как пышный хвост самца павлина, петушиный гребень, грива льва. У людей мужчину также можно отличить по несколько другому телосложению, наличию усов или бороды, однако, людям этих признаков показалось недостаточно, и с самого начала у самых разных народов появились отличия в элементах "мужского" и "женского" костюма.
Геродот так описывает одно из племён Ойкумены, тогдашней обитаемой Земли, называемое "тапирами": "…У них принято, чтобы мужчины одевались в черное платье и носили длинные волосы, а женщины в белых одеждах и коротко постриженные". О египтянах тот же Геродот пишет следующее: "Каждый мужчина носит у них две одежды, а всякая женщина - одну". Между прочим, женская одежда, и степень закрытости тела, и даже лица на мусульманском Востоке далеко не всегда впрямую соотносятся между собой.
Современная женщина, запросто расхаживающая в мини-юбке, вряд ли надела бы платье с таким декольте, как у придворных дам 17-го века, чьи юбки, в лучшем случае, едва поднимались над туфельками, хотя, мало ли что может преподнести завтрашняя мода. Возможно, и это, через пару лет не будет казаться чем-то, так уж нарушающим приличия.
Небезызвестная Е. П. Блаватская оставила, в частности, свои заметки о путешествии в конце прошлого века "Из пещер и дебрей Индостана". Там говорится, в частности, следующее: "Когда не так давно жена мадрасского губернатора вздумала под влиянием миссионеров хлопотать в пользу закона, обязующего женщин покрывать грудь, то дело дошло почти до революции: ни одна из женщин на это не соглашалась, так как верхнее платье носят здесь лишь публичные женщины".
Длинные волосы, косы - и встарь, и ныне не обязательно относятся к сугубо женской прическе. Не угодно ли взглянуть на карикатуру, опубликованную в одном из английских журналов: парочка на скамейке - в совершенно одинаковой одежде. И подпись: "Где он? Где она?". Что и говорить - весьма банальная тема, и удивиться можно, лишь увидев дату публикации - 1777 год. Конечно, в ту пору нечто подобное вряд ли существовало в действительности, и автор вложил в карикатуру изрядную долю гротеска.
Если уж говорить о заимствованиях, то не так уж много примеров, когда мужчины носят общепринятую женскую одежду. Обычно в таком случае вспоминают шотландцев, вроде бы в юбках, хотя такой своеобразный передник - килт, лишь с определенной натяжкой можно приравнять к женской юбке. То же можно сказать о закрывающей лицо повязке - парандже, чадре, распространенной на арабском Востоке, и обязательной в мужском костюме племени туарегов на северо-западе Африки, изначально, должно быть, предназначенной для защиты лица от песчаных бурь. Вместе с тем, вряд ли в какой-либо мужской обуви появится такой каблук, как в туфлях модниц, или шляпки, подобные женским.
С другой стороны, веянья европейской моды за прошедшие, если не века, то десятилетия внесли в женский костюм ряд специфических элементов костюма мужского. Скажем, сапоги, сапожки, хотя на Украине, например, они были в ходу издревле. Или жакеты - под стать пиджакам, головные уборы с козырьком, даже галстучки. Но главным свидетельством эмансипации слабого пола, в том числе и в одежде, явились брюки, штаны - в европейском костюме, особенно в Западной Европе, где они испокон веков считались принадлежностью исключительно мужского костюма. Но о том, как европейская женщина добивалась права носить брючный костюм стоит поведать отдельно.
49. И даже не цирюльник.
Напомним эпизод из начальных страниц "Тихого Дона". Дед героя Прокофий Мелехов привез себе жену из Туретчины. Соседка Мавра, которой удалось рассмотреть турчанку, делится впечатлениями с хуторскими бабами:
"…Глаза тусменные, - небось не сладко на чужой сторонушке. Ишшо-бабоньки, ходит-то она… в прокофьевых шароварах. - Ну-у-у… … ахали бабы испуганно и дружно. - Сама видела - в шароварах. Только без лампасин, должно буднишние его подцепила. Длинная на ней рубаха, и из-под рубахи шаровары в чулки вобратые. Я как разглядела, так и захолонуло во мне".
Далее в романе описывается, как обвинили турчанку в том, что она "ведьмачит", и разъяренные хуторяне устроили самосуд. Вероятно, сыграла в этом свою роль и непривычная "мужская" одежда чужестранки. А в былые времена с этим были шутки плохи: достаточно вспомнить Жанну д'Арк. Одним из главных пунктов обвинения против нее было то, что она носила мужскую одежду. Обвинявший Жанну епископ Пьер Кошон ссылался на авторитет священного писания, где сказано прямо: "На женщине не должно быть мужской одежды, а мужчина не должен одеваться в женское платье, ибо мерзок перед Господом всякий делающий сие".
То же предписывали и моральные нормы в европейских странах с очень давних пор. Вот эпизод из древней исландской саги. Злая мачеха Герлинг заставила своих падчериц Гудруп и Гильдбург зимой стирать белье на морозном морском берегу. Дул пронзительный ветер, и девушки в одних полотняных рубахах дрожали от холода. Мимо проезжали славные рыцари Гарвиг и Ортвиг, которые благородно протянули девушкам свои плащи. Но бедные сестры наотрез отказались набросить на себя мужские плащи.
И все же находились смелые представительницы прекрасного пола, которые по тем или иным причинам рисковали надеть на себя мужской костюм. Кому не известно имя славной "кавалерист-девицы" Надежды Дуровой времен Отечественной войны 1812 года? Аналогичные примеры бывали и в армиях других европейских стран. В судебных архивах сохранилась и такая занятная история, происшедшая в начале 19-го века. По Германии путешествует веселый цирюльник Карл Гюнтер, юноша весьма авантюрного нрава, порой выдающий себя за принца, благо для этого в ту пору не надо было предъявлять никаких документов. Но когда в результате своих приключений или злоключений он попадает в руки правосудия, то обнаруживается, что он не Карл Гюнтер, не принц, не цирюльник, и даже не юноша, а девица Софья Апитуш. Суд над этой особой превратился в комедийный спектакль. Авантюристка была прощена. В дальнейшем она вела вполне благопристойный образ жизни, лишь изредка позволяя себе щегольнуть в мужском костюме, что лично ей не возбранялось.
В отношении же всех прочих особ слабого пола подобное в Европе тогда было недопустимо, и за этим строго следили блюстители нравов. Официальное исключение было сделано лишь для мадам Дюдеван, и то по уважительной причине. Сочинительнице романов необходимо было бывать, что называется, в гуще жизни, и под видом мужчины это было проще делать. Может быть, поэтому ее романы читаются доныне, правда, подписанные мужским именем - Жорж Санд.
50. Актриса и королева.
Если для Запада на протяжении веков появление женщины в штанах, шароварах было чем-то неслыханным и даже наказуемым, то для женщины Востока наоборот - шаровары были обязательной частью женской одежды, хотя, например, в Индии сари объединяет в себе как бы и кофту, и юбку - одним куском ткани. А вообще в этом смысле границы между Востоком и Западом относительно условны. Например, в Поволжье живут мордовцы, и народ этот делится на две ветви: мокша и эрзя. Так сложилось, что эрзянки издревле носили исключительно юбку, а мокшанки - штаны-понкот. При этом надо заметить, национальный костюм и у одного и у другого народа четко разделяет мужскую и женскую одежду.
В заметках, написанных около века назад, профессор Харьковского университета В. Б. Антонович писал о своих соотечественницах, живших в 16 - 17-м веках: "Женщины большей частью могут почесться красавицами, но не изнежены и имеют мужские почти свойства - что касается до мужества и твердости, ибо многие из них в последние войны, особливо за свою свободу, наряду с мужьями и братьями своими сражались храбро против нарушителей, не только будучи переодетыми в мужское платье, но и в собственно своем, особливо при защите городов и крепостей; при том нраву веселого, открытого, вольного, трудолюбивы больше, нежели мужчины, но не в порабощении у мужей, а как подруги и помощницы их…".
Бывало, конечно, что и в Европе женщины надевали брюки по необходимости: альпийские пастушки, бельгийские горнячки, кровельщицы в Англии - в таких ситуациях альтернативы подобной одежде не было. Такие рабочие составляли небольшой процент от тех западных женщин, которые носили только юбки. И все-таки время брало свое. Но "время" как бы синоним прогресса - понятие расплывчатое. Должен найтись конкретный человек или группа единомышленников, смело ломающих отжившие представления, заскорузлые предрассудки. Вероятно, эмансипация женщин во всех отношениях, в том числе их право надевать "мужской" костюм, осуществлялось рядом независимых гражданок нового века. Но молва связывает решительный поворот в этом деле с именем Греты Гарбо.
В юные годы Грета блестяще сыграла роль своей выдающейся соотечественницы - шведской королевы Августы Христины. Образованнейшая женщина 17-го века, Христина зачастую беседовала, как говорится, "на равных" с учеными и философами. Очевидно, для того, чтобы ее собеседники чувствовали себя менее скованными, находясь в обществе королевы, дамы, она одевалась почти так же, как они.
Возможно, Гарбо вдохновил пример воплощенной ей на экране королевы, и она настолько "вошла в роль", что когда ей преподнесли восточный костюм типа пижамы из Индии, между прочим, мужской, актриса без колебаний надела его прилюдно. И запросто принимала в таком костюме своих именитых гостей.
Недаром говорится: лиха беда - начало. Естественно, вскоре у Греты Гарбо нашлись горячие последовательницы. Впрочем, это одна из версий распространения брючного женского костюма на Западе в 20-м веке. Разумеется, в этом сыграл свою роль и более мобильный стиль жизни, и более активное участие женщин во всех сферах общественной деятельности. Справедливости ради следует заметить, что при этом и юбка сохраняет и даже укрепляет свои позиции в женском костюме.
51. Волшебные узоры.
С чего начинается история костюма? Нет, не со звериной шкуры, с которой ведет отсчет одежда рода людского. Костюм, как все то, что изменяет естественный облик человека, зарождался, по-видимому, иначе. Свидетельство тому - знакомство этнографов с некоторыми племенами, стоящими на низших ступенях цивилизации. Если одежда аборигенов, обитающих в тропиках или субтропиках, ограничивалась порой лишь более чем скромной набедренной повязкой, то все тело покрывалось особыми узорами.
Речь пойдет о том, что, как ни странно, не ушло в область преданий, а напротив, как бы возрождается в самых что ни на есть цивилизованных странах - о татуировке. Но о последней - особый разговор. А пока поговорим о прообразе подобного костюма, представленном, например, в Океании, где у туземцев, по крайней мере, еще в прошлом веке сохранился культ божества татуировки, по имени Тике - с громадными глазами и ртом до ушей. В тех краях, в частности, на Маркизских островах, татуировка один из важнейших обрядов. Нечто вроде того момента в наших семьях, когда младенец получает имя, или подросток - паспорт.
Церемония эта носит ритуальный характер, и, очевидно, с определенной эстетической направленностью. Об этом можно судить хотя бы по эпизоду, приведенному в одном из местных сказаний: "После пира Ту-Тока и его люди пошли спать, а некоторые из них задержались и продолжали есть… …А мужчины с Нукухиви стали рассматривать друг у друга татуировку. Ведь это была ночь Туа, когда всякий похваляется своей татуировкой". Но что значит "своей"? Наверное, у каждого из туземцев татуировка была в чем-то индивидуальной - рисунок более или менее оригинален, при сохранении общего для племени характера, стиля этих узоров.
Таким образом, татуировка несла информационную нагрузку. С ее помощью человек "общался" со своими соплеменниками, знавшими этот изначальный язык костюма.
На Таити существовало общественное объединение, или организация, в нашей терминологии, члены которого были поклонниками божества Оро и его культа. Иерархия этого общества насчитывала семь степеней. Самая высокая называлась "пестрая нога", и у принадлежащих к ней высоких особ ноги были татуированы сплошь. Далее, чем ниже был ранг, тем ниже начинались татуированные узоры на ногах, а у новичков, или у "кандидатов" в организацию, татуировки не было вовсе.
Примечателен в этой связи рассказ новозеландского художника прошлого века. Когда он со всем тщанием и старанием нарисовал похожий на оригинал портрет старика-маори и показал последнему, тот равнодушно заметил: "Это не я". Подумав, старик торжественно добавил "Вот он - я!", и указал на свою татуированную грудь.
Первые испанцы, высадившиеся несколько веков назад на Филиппинах, за красочную татуировку назвали местных жителей "пинтадо", что означало "разрисованный народ". В индейском племени сандахов татуировка касалась, в основном, женщин, но многочисленные узоры на их тела терпеливо, и, по возможности, искусно наносили мужья. Обширность и качество узоров, при этом, свидетельствовало о степени любви дражайшего супруга.
Американский писатель девятнадцатого века Герман Мелвилл в книге "Ому" рассказывает: "Татуировка в Хива-Оа (острова в Юго-Восточной Азии) пользовалась широкой известностью на всем архипелаге. Профессия татуировщиков, достигших высокой степени совершенства, считалась весьма почетной. Не удивительно поэтому, что подобно модным портным, они ценили свои услуги очень дорого, так что позволить себе пользоваться ими могли люди, принадлежащие к высшим сословиям. Поэтому изящество татуировки почти всегда служило верным указанием на знатность происхождения и богатство".
52. Нательные знаки.
Интерес к такой вещи, как татуировка, причем не только теоретический, но сугубо практический, теперь, в конце 20-го века, в самых разных странах и среди представителей самых различных слоев общества, безусловно, заслуживает внимания социологов или психологов. Поскольку с такого рода нательных рисунков и начинался, вероятно, многогранный мир костюма, его язык, и, в какой-то степени, его эстетика.
В представлении тех, кто не очень-то знаком с этим предметом, татуировка в былом представляется или на полуобнаженных телах туземцев, жителей тропического пояса, или представителей уголовной среды --обитателей тюрем и каторг. Такое мнение, конечно справедливо, кстати, не только для прошедшего времени, однако, далеко не в полной мере отражает все то, что относится к подобной форме, можно сказать, "самообозначения".
Процитируем книгу позапрошлого века, в которой рассказывается о "тунгузах", живущих в Сибири: "У многих видны на лице, как у Американцев (здесь имеются в виду индейцы Американского континента), Гренландцев и некоторых других народов, а именно на щеках, на лбу и на подбородке синими точками наведенные изображения, представляющие протяжения, дуги и беспорядочные виды; тщеславные родители шести и десятилетним мальчикам и девочкам намоченными сперва слюной, а потом около котла с сажей вычерненными нитками, которые продеваются сквозь кожу токмо на пролет. Лицо крайне от такового шитья разгорается; но синие точки или пятнышки никогда не пропадают. Теперь делается сие единственно из пышности; а в древние времена, как и Иродот (то есть Геродот) утверждает в рассуждении фракиян означает оно героев".
В относительно недавнее время у эскимосов, обитающих на северо-востоке России, в татуировке преобладали "вороньи лапки", "арки", "китовый хвост". Но откуда же мог взяться "китовый хвост" на берегах Ледовитого океана? Существует версия, согласно которой эскимосы попали не север с далекого юга. Не в один год или даже век проходила такая миграция, но прибыли предки нынешних эскимосов из той части бассейна Тихого океана, где киты водятся, или водились. Там в татуировках туземцев также встречается "китовый хвост". Не исключено, или даже вероятно, из рода в род, независимо от места обитания, предки тех, кто осел, наконец, на Чукотке, наряду с языком, обычаями, верованиями, преданиями, орнаментом, унаследовали и воспроизводили символические ритуальные узоры татуировки.
Она могла быть специфически "мужской" или "женской", как, например, у одного из племен в Индонезии, где татуированные ноги представительниц прекрасного пола выглядели, словно в ажурных чулках. В племени нага в Индии по татуировке можно было судить о принадлежности к определенному роду. Упоминается обычай татуировки и в самых древних сообщениях о многих народах Восточной и Юго-Восточной Азии, и в каждом случае она отличалась своим особым "языком". Так же, впрочем, как татуировка осужденных уголовников нового времени.
Скажем, количество "церковных куполов" на груди соответствует числу попаданий в "зону". Количество отсидок можно определить по "перстням", "выколотым" на пальцах. "Погоны" на плечах с определенным количеством малых или больших звездочек говорят о ранге "авторитета". Пауки на коленях свидетельствуют о том, что обладатель татуировки ни перед кем не становился на колени. Череп, пронзенный кинжалом, - знак приговоренного было к высшей мере наказания. Жук, запутавшийся в паутине, - закоренелый наркоман. Восьмиконечная звезда на ключице - знак отличия, "орден" вора в законе. А иные надписи, особенно аббревиатуры, могут быть расшифрованы только в данной среде. "ЛСКЧВ" - как понять? Оказывается, начальные буквы девиза: "Любит Свободу Как Чайка Воду". А "ЛЕТО" - "Люблю Ее Только Одну".
53. И здесь прогресс.
Пожалуй, нет такой части, такого элемента костюма, которого бы не коснулся, в той или иной степени, технический прогресс. Не говоря уже о синтетике, это относится к выращиванию, получению, обработке природных текстильных материалов, их превращению в нити, ткани, трикотаж, брюки, шляпы, туфли, майки, галстуки. Модернизация наложила свой отпечаток на формирование причесок, производство украшений, ассортимент косметики.
А вот осталась ли неизменной по своей сути и исполнению операция нанесения татуировки? Цивилизация привнесла и в эту область свои новации, причем даже туда, где до прихода европейцев царили патриархальные нравы. В этой связи характерна и такая выдержка из книги Мелвилла "Ому", в которой речь идет о татуировке местных жителей островов Юго-Восточной Азии и профессиональных специалистах по этой части: "Некоторые татуировщики, томясь по совершенству, нанимают за небольшую плату несколько человек самого низкого происхождения, простолюдинов, совершенно не заботящихся о внешности, и на них практикуются, проверяя свои замыслы. После того, как их спины безжалостно покрываются черновыми набросками и "холста" для художников больше не остается, люди получают расчет и на всю жизнь делаются объектами презрения своих соплеменников…".
Кто бы мог подумать, что спустя век в Европе, в таких портах, как Лондон, Гамбург, Роттердам и других, начнут действовать особые заведения, исключительно для обслуживания тех, кто жаждет быть татуированным по всем правилам. Клиенты здесь преимущественно моряки - именно эта публика извечно питала слабость к такого рода самообозначению. Впрочем, в последние десятилетия татуировочный бум охватил многие страны. Если, скажем, в Японии татуировка, в общем, традиционна, издревле органически вписывается во внешний облик жителей островов, то в Америке и в Европе она просто стала модной, и такая мода захлестнула представителей разных возрастов и разных социальных слоев. В печати регулярно появляются имена эстрадных звезд, парламентариев, даже титулованных особ, считающих особым шиком украсить свое тело татуировкой.
И - долой кустарщину! Допустим, клиент заходит в специализированное ателье. Здесь ему предлагают альбомы, в которых диапазон татуировок весьма широк и разнообразен: от примитивных "птичек и ящерок" до отражений исторических событий, портретов королей и королев, фамильных гербов и девизов. Кстати, в альбоме татуировок, изданном в России в двадцатые годы, были представлены в подавляющем большинстве татуировки на телах уголовников того периода. И заметим, что традиции некоторым образом сохраняются. Например, целующиеся голуби. На груди - орел, терзающий змею. На лопатках - черепа. На предплечье - русалка. На тыльной стороне руки - Солнце, то самое, что "всходит и заходит". На запястье - имя, год рождения, или пресловутое "не забуду мать родную". Впрочем, в "каталоге" можно увидеть и батальные сцены, или жанровые картины, или своеобразные репродукции, например, известного "Утра в сосновом лесу".
Вероятно, над такими картинами трудились настоящие мастера татуировки. То ли дело теперь - выбирай узор, и современный умелец включает машинку, делающую три тысячи ударов в минуту. Раз-два - и "картинка" готова. А достижения в этой области готовы фиксировать в книге рекордов. Одна исполнительница стриптиза выиграла борьбу за право называться "самой разрисованной женщины планеты", а у подобного чемпиона-мужчины, на теле которого не осталось ни одного свободного от татуировки места, можно насчитать целых 5465 "вечных" рисунков.
54. Краснокожие?
Если согласиться со специалистами в области материальной культуры, которые полагают, что термин "костюм" обнимает все, что изменяет естественный облик человека, то сюда следует отнести и косметику, в плане нанесения красок на ту или иную часть тела. Сегодня это преимущественно лицо, ну и ногти на руках и ногах, однако в достаточно отдаленном прошлом было иначе. Впрочем, кое-где раскраска тела не ушла в область преданий и в наш век.
В книге "Яноама" ее автор Елена Валеро рассказывает о племени яноама - одном из наименее цивилизованных на территории Южной Америки. Описывается в этой книге, в частности, следующая процедура, виденная писательницей неоднократно: "Прежде чем войти в селение, надо покраситься, - сказал отец Хохотами, - и сам он раскрасил лицо и грудь коричневой краской. Когда яноама торопятся, они раскрашивают тело одной краской, а потом ногтями проводят полосы. Если же у них совсем мало времени, то они раскрашивают тело тонкими полосами".
Можно вспомнить и одного из персонажей "Песни о Гайавате" - По-Пок-Кивисе: "Краской желтою и красной, краской алою и синей все лицо его сияло". Кстати, если негры порой именуются чернокожими - по природной окраске тела, то коренных обитателей Американского континента завоеватели называли "краснокожими", приняв раскраску на телах представителей некоторых племен за естественный цвет их кожи.
Это, однако, отнюдь не признак какого-то первобытного состояния. В записках Юлия Цезаря говорится о том, что жители Северного острова, то есть Британии, - наносят на тело зеленую краску. И на языке завоевателей, коренные обитатели Шотландии получили имя "пикты", что примерно означает "расписанные".
В то же время в самом Риме, как отмечал сатирик Ювенал, чернили брови и красили щеки не только женщины, которым такое, вроде бы простительно. Хотя, наверное, и тут следует знать меру. Свидетельствует, путешествовавший несколько веков назад по Московии, Олеарий: "Женщины среднего роста, в общем, красиво сложены, нежны лицом и телом, но в городах они все румянятся и белятся, притом так грубо и заметно, что кажется, будто кто-то пригоршню муки провел по лицу и кистью выкрасил щеки в красную краску. Они чернят также, а иногда окрашивают в коричневый цвет брови и ресницы".
Описывая быт московитян той же эпохи, историк Костомаров тоже отмечает: "Размалевывали себе шею и руки белою, красною, голубою и коричневой красками, окрашивали ресницы и брови, и притом самым уродливым образом - черные светлыми, белые - черными".
В наше время арсенал косметики необычайно расширился, однако упрек в ее неумеренном употреблении можно адресовать и нашим современницам. Впрочем, не такое уж исключение, когда средствами косметики не пренебрегают и мужчины.
Путешественники в былые времена наблюдали, как на Андаманских островах в Индийском океане туземные щеголи окрашивали одну половину лица в красный цвет, другую - в оливково-зеленый, продолжая аналогичную окраску на груди и животе. Можно ли сегодня, на рубеже двадцать первого века встретить нечто подобное в Европе или в Америке? Первое, что приходит в голову - лицо иного циркового клоуна. Однако, наряду с татуировкой, и такая, казалось совершенно атавистическая сторона формирования костюма в незапамятные времена, кое-где в так называемых "развитых странах" стала нынче признаком особо экстравагантной моды.
55. Любимые цвета.
У каждого народа - свой язык, свои обычаи, и, соответственно, - свои национальные костюмы. Порой в таком костюме преобладает какой-либо определенный цвет. Вот что отмечал, например, знаток быта белорусского народа Н. Н. Никифоровский в конце прошлого века: "Давние посетители праздничных сборищ, церкви и ярмарок, одетые в белую балахонную или сермяжную одежду, белые соответственно тому липовики (лапти), имея на голове белые тоже "маргелки" только могли представлять одно светлое море одежд, обуви и головной накидки… …Правда, кое-где мелькнет бывало темный "брыль да козырка" на голове отдельного мужчины, цветная "хустка" или венок на голове женщины, мелькнет и цветная домотканка на верхней одежде; но это только мелькнет и не нарушит гармонии белизны…". В этой связи уместно вспомнить о версии, согласно которой таким преимущественным цветом народной одежды обусловлено наименование белорусского народа.
В данном случае, допустим, объяснение белорусского феномена изначальным дефицитом красителей для тканей нельзя признать исчерпывающим и убедительным. Связь между излюбленными цветами и характером народа, так же, впрочем, как и каждого индивида, куда глубже и таинственнее. И тому немало весьма примечательных примеров. Скажем, в Ирландии, которую именуют "зеленым островом", любимый цвет одежд - зеленый, и, казалось бы, тут все ясно. Однако, в мало чем отличающейся от Ирландии по климату и растительности Дании, преимущественные тона народного костюма - темные, даже черные, и соседние народы заслуженно называют их "черными датчанами".
Традиционный выбор доминирующего цвета одежды может быть присущ даже локальной этнической группе. Известно, например, что в Китае преобладают синие тона в национальной одежде. Однако в том же Китае каждый клан народности мяо выделяется, в частности, преимущественным цветом народной одежды, и это послужило основанием для разделения их на "белых мяо", "красных мяо", "черных мяо", и, наконец, "пестрых мяо". Кстати, подобное наименование народа по цвету его одежды встречается еще у Геродота: "Все меланхлены носят черные одежды, от чего и происходит их наименование".
Вообще, задолго до господства моды, народный костюм и его расцветка удивительным образом сочетали в себе и что-то общее, свойственное данному народу, клану, области проживания, даже городу, и нечто индивидуальное, то, что было больше по нраву, по карману, или, скорее, по древней традиции, приемлемо для каждого. У соседей Китая, во Вьетнаме, народность мак лан тен предпочитает в одежде синие тона, а ман до - красные. Ткани для народной шотландской мужской одежды - килта, который порой принимают за юбку, выпускаются соответствующих расцветок для каждого клана. Для тех, кто входил в клан "Роб Рой" - черных и красных тонов. Что до килтов клана-тартана Стюартов, то там на черно-красном фоне перекрещиваются желтые, черные, синие, белые и зеленые полосы.
Речь у нас идет о народных костюмах, национальной одежде, но возникает вопрос, не ушли ли, окончательно вытесненные общемировой модой, излюбленные там и сям расцветки одежды, как говорится "в область преданий"? Выясняется, что не совсем. Скажем, традиционная расцветка японских кимоно - в мелкую клетку синеватых и сероватых тонов, сохраняется и в современном костюме современного покроя. В Аргентине преобладают черно-белые цвета, а в соседней Бразилии - яркие и пестрые расцветки, очевидно потому, что в первом случае сказывается влияние традиций старинного испанского костюма, а во втором - народным негритянских вкусов в одежде.
56. Белоснежное.
В Древнем Риме претендент на должность сенатора отдавал выбелить свою основную верхнюю одежду - тогу. Белая тога должна была наглядно символизировать чистоту его намерений, при занятии почетной должности. Такая одежда называлась "тога кандида", а ее владелец, соответственно, - кандидатом. Ныне это слово вошло во многие языки, обозначая соискателя той или иной должности. Стоит напомнить, что "белые одежды" издревле ассоциировались с моральной чистотой, правда, у некоторых народов символизировали еще и траур. В белых платьях доныне предстают невесты в день свадьбы. А белые воротнички нынешних деловых рубашек и вовсе дали название целой категории людей.
Но текстильные волокна, шерстяные, льняные, и даже хлопковые (последние хорошо знакомы нам в виде белой ваты), нуждаются при превращении в пряжу, а затем в ткань, в отбелке. Как это делалось в древности? Римский писатель Плиний Старший так описывает процедуру отбеливания: "Сперва одежда моется мелом, добываемым в Сардинии, затем окуривается серой". Применение мела, в данном случае, вряд ли может дать какой-то результат, а вот сернистые соединения действительно разрушают красящие пигменты. Схожие процессы происходят и в том случае, который мы описываем бытовым выражением "выгорело на солнце". Солнечные лучи одинаково хорошо действуют и на волосы, и на другие цветные материалы органического происхождения. С давних пор замечено, что если, например, льняная ткань вылежится на солнце как следует, да еще "с ветерком", то станет заметно белее.
Японский писатель Ясунари Кавабата в повести "Снежная страна" тоже вспоминает старину, через процесс отбеливания: "И ткань, и пряжу сначала замачивают в щелочной воде, на целую ночь, утром несколько раз прополаскивают, отжимают и потом расстилают на снегу. И так несколько дней подряд… …В снежной стране конец отбелки раньше считали праздником начала весны". На картинках старинных голландских мастеров мы видим такие "пейзажи с полотном", расстеленным возле домов, на лужайках. Однако в 17 - 18-м веках, когда в сравнительно небольшой по площади стране начали производить изрядно полотна, дело осложнилось. Дошло до того, что из-за бесчисленных разворотов ткани не оставалось ни клочка земли для хлебных полей и пастбищ. Выход был найден, когда в 1785 году известный ученый Клод Бертолле продемонстрировал относительно простой способ отбелки тканей соединениями хлора, действующими аналогично сернистым, и применяемым поныне для той же цели.
Но сегодня, пожалуй, гораздо шире применяется метод "оптической отбелки", рождение которого относится к 16-му веку. Автором этого замечательного метода называют миссис Гильом, супругу кучера английской королевы Елизаветы 1-й. У него тотчас нашлось немало приверженцев среди простолюдинов. Однако, королевский указ 1596 года строго запретил применение этого метода. Почему? Да попросту потому, что из-за его доступности, в белоснежных кружевах или других, не менее белых частях костюма, получили возможность щеголять не только привилегированные придворные, но и челядь и "чернь".
Суть открытия миссис Гильом сводится к одному простому слову - синька. У наших бабушек она была еще в ходу, и фокус тут прост. Секрет заключается в том, что несколько желтоватый цвет неотбеленной материи "гасится" синеватым оттенком в нашем с вами зрительном восприятии. Таковы законы оптики, и таковы законы физиологии нашего зрения. Так или иначе, подобное сочетание представляется нам ослепительно белым цветом.
В настоящее время в мире применяются десятки видов различных "оптических" отбеливателей, отодвинувших на второй план отбеливатели химические.
57. Шафран и пурпур.
Минеральные краски, что на протяжении веков закрепились в палитре живописцев, такие, например, как охра, сурик, сажа, совсем не годятся для окрашивания тканей. В этом каждый из нас может убедиться на личном опыте. Белая занавеска, раскрашенная, к примеру, цветными карандашами, или акварелью, легко отстирается. С другой стороны, каждый из нас хорошо знает и то, как трудно бывает подчас отстирать пятно, возникшее на рубашке из-за того, что кто-то в лесу неосторожно заляпал ее соком какого-нибудь растения. Последнюю особенность отмечали и наши пращуры, которые, используя ее, искали и находили в природе красители, могущие придать тканям тот или иной цвет.
Скажем, еще в Киевской Руси для этого служил сок ольхи. Однако, когда былинный Садко похваляется: "У меня казна не тощится, цветно платьице не носится...", он подразумевает уже одежду не столь убого окрашенную. Ведь при помощи сока ольхи, или вытяжки из дубовой коры можно было получить лишь тускловатые оттенки бежевого, коричневого тонов.
Между тем, краситель, дающий яркий желтый цвет ткани был известен еще с глубокой древности. В античные времена он именовался крокус. Позднее, в славянских языках, - кроки, но теперь более известен как шафран. Древнегреческий драматург 5-го века до нашей эры Эсхил в трагедии "Персы" представляет хор, вызывающий царя Дария из преисподней: "Старый властелин, выйди к нам в своей царской шафрановой одежде". Почему же именно царские одежды - шафрановые, желтые? Видимо, не у каждого желающего могли быть таковые?
Несомненно, не у каждого. И, по понятной причине. Подсчитано, что для получения килограмма шафранового пигмента требуется обработать около пятнадцати тысяч растений. Облачиться в шафрановые одежды - кто мог себе позволить такую роскошь?
Выращивают шафран и ныне, хотя назначение его, в основном, иное: для нужд пищевой или парфюмерной промышленности. При этом он по-прежнему ценится высоко. В Испании, в провинции Ламанча, откуда родом знаменитый Дон-Кихот, крестьяне собирают шафран, то есть крохотные пестики цветов, которые цветут считанные часы. Мешочек сушеного шафрана у ламанческого крестьянина - драгоценный запас на свадьбу дочери или черный день. Уникальные плантации шафрана доныне существуют и в Азербайджане.
Но самым замечательным и драгоценным красителем в античном мире считался пурпур. В нашем представлении пурпур - это нечто темно-красное. Между тем, в древности под пурпуром понималась широкая гамма оттенков: от бледно-розового до темно-фиолетового. При этом был и настоящий "императорский" пурпур, тот самый, которым окрашивались тоги цезарей. Еще такой пурпур называли "тирским", потому что возле средиземноморского города Тир добывали моллюски багрянки. По одному из преданий такой цвет она приобрела во времена легендарные, когда ее неосторожно схватил пес Цербер, страж преисподней, и порезал десна пасти своей. Как говорится, мал золотник, да дорог: из десяти тысяч таких раковин получался всего один грамм красителя.
По счастью, пурпур не единственный в этом качестве. Был еще и кермес, добываемый из крохотного насекомого - дубового червеца, и тоже достающийся непросто. Известно, что в свое время Испания отдавала Риму половину своей дани именно кермесом. После открытия Америки завоеватели-испанцы обнаружили заокеанского родственника дубового червеца, который обитал уже не на дубе, а на кактусе вида нопала. На плантациях этого кактуса разводили насекомых, и грамм красителя получался от полутораста кактусовых "червецов". Подспорьем для красильщиков тканей сделалось привозимое также из-за океана дерево кампеш, сок которого служил той же цели. И в наше время это дерево в цене, но используют его уже лишь краснодеревщики.
58. Замечательное индиго.
Замечено, что в национальных костюмах многих народов преобладает синий цвет - во всем диапазоне, от бледно-голубого до совсем уж темно-синего. На этом основании пытались даже выстраивать гипотезы о родственности некоторых этносов. Между тем, приверженность к окраске одежды синим цветом, можно объяснить относительной доступностью соответствующего натурального красителя. В этом ряду на первом месте, вероятно, следует поставить весьма распространенное в мире растение, которое в Западной Европе зовется вайда, в России - синиль, на Украине - синичник. На лугах его было сколько угодно, а ухоженные посевы, к тому же, приносили куда больше краски, чем сборы дикорастущих.
Однако, насколько жалким считалось это растение - дитя умеренного климата, в сравнении с поистине "королевской" синей краской, добываемой в "стране чудес" Индии. Собственно, из-за своего происхождения она и получила свое название - индиго. Эта краска оказалась богаче вайды пигментом в полсотни раз, а главное, создавала при окрашивании глубокий яркий цвет. К тому же, индиго давало прочную окраску, которая с успехом противостояла атакам дождей, солнца, да и самого времени. Недавно в Парагвае была найдена ткань, окрашенная индиго почти два века назад, а с виду - как новая. Вдобавок и после стирки подобная ткань остается неизменной - вот каковы особенности этой чудесной краски.
Не удивительно, что такую экзотическую гостью сопровождали легенды. Согласно одной из них, индиго извлекается из чрева рыбы алузеи, существа мифического, якобы вобравшего в себя все краски моря. Из морских глубин эта легендарная рыба выходит на поверхность раз в семьдесят лет, и попробуй ее подстеречь. Оттого-то за индиго и предлагали платить столь немыслимые деньги.
На самом же деле эту краску растительного происхождения добывали издревле, а купцы развозили ее по всему древнему миру. Впрочем, это "приземленное" обстоятельство не делало ее менее дорогой и дефицитной. Римский писатель первого века до нашей эры Витрувий жалуется, что индиго не хватает и живописцам, не говоря уже о красильщиках тканей.
Повышенный спрос рождал и усиленную добычу ценного продукта, на чем наживались монополисты, как производители, так и купцы. Это создавало конкуренцию европейским поставщикам вайды, спрос на которую, несмотря на ее дешевизну, значительно уступал спросу на гораздо более качественное индиго.
Эта проблема рассматривалась даже на государственном уровне. Например, в 1777 году власти Германии для "поддержки отечественного производителя" издали указ, в котором объявили индиго "дьявольской краской". С церковных амвонов провозглашалось, что каждый, пользующийся этим "соблазном сатаны", будет на том свете осужден гореть вечно в геенне огненной. Люди благочестивые и суеверные предпочитали, на всякий случай, довольствоваться вайдой.
Но проходит век, и успехи органической химии, в теории и на практике, позволяют выдающемуся немецкому химику Адольфу Байеру расшифровать формулу индиго, а затем и синтезировать краситель, в точности повторяющий структуру, а, следовательно, и свойства натурального. На это ему понадобился не год, и не два, а десятки лет упорного труда, хотя, как утверждают специалисты, при современном арсенале исследовательской аппаратуры, подобная задача могла бы быть решена в течение нескольких недель.
Любопытно, что подкупленные эксперты поначалу заявили, что открытие Байера фальсифицировано, и что он, дескать, выдает природное индиго за полученное им искусственным путем. Однако промышленники заинтересовались возможностью и впрямь получать индиго на месте из исходных продуктов, что вскоре и привело к появлению на рынке сравнительно недорогой замечательной синей краски, рожденной в реакторе.
59. Цветы на ткани.
"Израиль любил Иосифа более всех сыновей своих, потому что он был сын старости его; и сделал ему разноцветную одежду". И в Ветхом Завете, и в других памятниках древнейших эпох мы находим свидетельства того, как любили люди наряжаться в одежду из разноцветных тканей. Натуральные красители, особенно такие, как пурпур, шафран, индиго встарь добывались в ограниченных количествах, ценились дорого. Впрочем, были и красители попроще, существовали и достаточно примитивные способы окраски тканей, так что и простой народ мог, и старался сделать свой костюм поцветастей.
Но эта "цветастость" одежды может быть достигнута по-разному. Кусок или рулон отбеленной ткани может быть окрашен целиком в какой-либо емкости, красильной барке в заданный цвет. Узорчатая ткань может быть образована непосредственно на ткацком жаккардовом станке при заданном переплетении разноцветных нитей. Издревле был известен и метод набойки. В самом простом варианте на ткань накладывалась доска с прорезями - "трафаретом". Допустим, по нему проходятся синей краской, и на ткани остается повторяемый рисунок синего цвета. Затем, так же по трафарету, но уже с другими прорезями, кисть размазывает желтую краску. И рядом с синими "цветочками" возникают желтые, а в местах смешения синей и желтой краски вырисовываются зеленые "листья".
Так окрашивали ткань китайцы еще в третьем тысячелетии до нашей эры. Греческие купцы позднее охотно скупали набивные ткани с Востока, в том числе и из Индии. Там метод набойки был уже более совершенен: задолго до изобретения книгопечатанья применялись резные доски. С их помощью рисунок "отпечатывался" на ткани, подобно тому, как печатает типографское клише. В Европе ремесло набойщика возродилось в Италии, в эпоху, которая недаром получила наименование Возрождения - Возрождения наук, искусства, ремесел. Итальянский художник Ченино Ченини, творивший в 15 - 16 веках, в "Трактате о живописи" дает рекомендации относительно набойки тканей. Он советует брать доску из твердых древесных пород, величиною с кирпич, и вырезать на ней рисунок "на глубину толстой веревки". После того, как вырезаны узоры, листья или контуры животного, надо сложить несколько дощечек, чтобы "они хорошо подходили одна к другой, и в целом создавали полный и связный рисунок".
Сама ткань, получаемая способом набойки, называлась так же. В словаре Даля сказано: "Набойка - самый грубый ситец, по коему узор набит в одну краску; набойка бывает и холщовой".
Параллельно варьировалась методика, применялась, в том числе "набойка с резервом". То есть, с предварительно зачищенными местами на ткани. Это означало, что изначально поверхность ткани покрывали некоторым составом (например, в Японии - рисовой кашицей), затем места, которые необходимо было окрасить, очищали от него, и ткань подвергали обработке красителем. После этого ткань отдавалась в стирку, и "резерв", то есть специальный состав, смывался. Оставались цветные поля, или, если угодно, белый рисунок на окрашенном фоне.
В России и на Украине тот же метод трансформировался в так называемую "синюю набойку". "Резервом" служила смесь воска с глиной. Перед окраской ткань обрызгивали веником, смоченным в таком "резерве", который назывался "вапа". А порой ткань расстилали во дворе, и пускали прогуляться по ней курицу, лапы которой обмакивали в ту же "вапу". После стирки получалась синяя материя с белыми "куриными лапками".
60. Музейный батик и печатные валы.
Среди тысяч разновидностей тканей, выпускаемых сегодня в мире, есть такие, которые доступны разве что очень богатым людям, а нередко таким тканям уготовано место в каком-либо музее. На свете исторически сложились средоточия тех или иных народных ремесел, в которых целые поколения потомственных искусников создают уникальные изделия, которые становятся подлинными шедеврами в области материальной культуры. К такого рода замечательным произведениям искусства относится яванский батик.
Экзотические яванские батиковые ткани делают так. После тщательной предварительной обработки ткани, мастерица наносит на нее воск, выливая его из чайника. Струйка, вытекающая из длинного узкого носика, образует рисунок, своеобразный негатив. А потом краска пропитывает все нити, кроме защищенных воском. Когда ткань опускают в кипяток, воск тает, и на желтом фоне остается узор.
Не один век на Яве процветает искусство батикования. Подобраны наиболее подходящие для этой технологии природные материалы: отвар коры дерева тагорант, краска из дерева менгкулу, сок лимона, и, наконец, легкотекучий воск мелких черных пчел.
Далеко ли мы нынче ушли от подобных дедовских методов окраски тканей? Один из современных способов отчасти напоминает прежние, а отчасти, сходен с технологией создания мультипликационных фильмов. Начинается с изготовления шаблонов. Рисунок, путем фотографирования, наносится на сетку. Каждый шаблон - для определенного цвета. Теперь представьте себе рулон ткани, расстеленный на длинном столе. Поверх этой ленты на рельсах ходит каретка-рама, обтянутая мягкой сеткой. На сетке краска, допустим, желтая. Остановилась каретка, прошелся валик по сетке, нанес краску на часть ткани, "зацвела" она желтыми цветами. Затем - соседний участок, следующий, и так далее. И цветут желтые цветы по всему полю-рулону. Очередной проход рамы - уже с зеленой краской, и сквозь незакрытые отверстия сетки отпечатываются зеленые листья. Получается нарядно, и краска держится стойко. Однако производительность такого рода "набоечного" метода даже в модернизированном виде весьма невысока. Впрочем, это не мешает занимать фотофильмопечати (так называется этот метод) свое определенное место в деле расцветки выпускаемой ткани.
Самый, пожалуй, распространенный способ нанесения рисунка на ткань был предложен в Англии более двух веков назад. Тогда он подразумевал использование появившегося в то же время печатного станка с медными валами. Рисунок, выгравированный на поверхности таких валов, отпечатывался захватываемой краской на рулоне ткани.
Рассмотрим такой процесс нанесения краски по аналогии с описанными ранее "набивными" методами. Тут также за один проход ткани через валы наносится определенная краска, за следующий проход - другая, а, в конце концов, мы можем видеть на ткани всю прелесть задуманного художником разноцветного рисунка. В подобных ротационных машинах нового поколения скорость окраски сравнима со скоростью курьерского поезда - более ста километров в час.
Подобный метод окраски может использоваться и при создании рисунка, напоминающего полотна абстракционистов. Для этого между валками по ходу бегущей ткани впрыскиваются сжатым воздухом через трубочки различные красители. Соотношение их меняется наудачу, случайно и непрерывно. Что ж, находятся покупатели, которым по вкусу именно такое непредсказуемое и не повторяемое на протяжении всего платья разноцветье.
61. Такое рукоделье.
В "Метаморфозах" римского поэта Овидия пересказывается легенда о дочери красильщика Идмоне, которую сама богиня мудрости научила искусству вышивки. В состязании со своей верховной наставницей Идмона так вышила сцены похождений небожителей, что Миневра вынуждена была признать себя побежденной, но, озлобившись, довела ученицу до самоубийства, и посмертно превратила в паука, который до сих пор создает разнообразные узоры. Впрочем, более чем за тысячу лет до Овидия, вышивка, если верить Гомеру, была весьма распространена в античном мире. Сцены троянской войны вышивает Елена Прекрасная, золотым шитьем украшающая плащ Одиссея.
Победив персидского царя Дария, Александр Македонский был восхищен его вышитыми одеждами, и, зная что этим ремеслом издавна занимаются жительницы Кипра, поручил киприоткам вышить ткани для своего облачения.
Вообще, у каждой этнической группы складывался свой оригинальный стиль вышивки, традиционные мотивы, расцветка вышиваемых узоров, связанные с этим предания. Китайский праздник жуаньци связан с божественным Пастухом и Ткачихой - покровительницей вышивальщиц, которые в этот день демонстрируют свои работы.
Нити, которыми вышивали, могли быть шелковыми, шерстяными, льняными, хлопчатобумажными. В качестве ниток могли использоваться также волосы - свои, или животного происхождения. Наконец, следует вспомнить фригийцев - родоначальников золотошвейного искусства. Но, независимо от материальной основы вышивки, у каждого народа язык ее так же своеобычен, как и язык в буквальном лингвистическом смысле слова. У эфиопской вышивки, близкой к национальному орнаменту, основную часть составляют геометрические фигуры и цветы. Для эстонского прикладного искусства такого рода, характерно сочетание многоугольников и крестов, но если доминирует растительный орнамент, значит --вышивали в западной части эстонского острова Саарема.
Интересно, например, как варьируется вышивка у народности Лао из Лаоса. Обычно в рисунках преобладают схематические стилизованные изображения человека и животных. Но порой мастерицы с художественной жилкой и реалистическим подходом к искусству, вышивают целые композиции на темы местных преданий. Девочки народности мяо начинают учиться вышивке с дошкольного возраста, и неспроста: при выборе невесты предпочтение зачастую оказывается наиболее искусной вышивальщице.
Издавна любят и ценят вышивку и в славянских землях. В Болгарии, например, это неотъемлемый элемент национальной одежды, а разные области этой страны представлены различными стилями. Тут можно встретить все что угодно: от повторяющегося орнамента до стилизованных изображений животных, от различных сосудов до сельскохозяйственных орудий, притом красные цвета сочетаются с вкраплениями зеленых, синих, черных. Из многих видов польской вышивки особенно красочны композиции на одежде гуралей в Татрах, сделанных на безрукавках и мужских штанах.
На территории Украины вышивки находят в могильниках первых веков нашей эры. Массовое распространение вышивок на мужской одежде во времена Киевской Руси подтверждается летописцами и изображениями на фресках Софийского собора в Киеве. И при раскопках на месте Десятинной церкви обнаружены ткани, на которых можно установить даже технику вышивания "цепочкой". А уже в 17-м веке вышивка на Украине обогатилась растительным орнаментом, стилизованными цветами, напоминающими гвоздики и тюльпаны. В последующее время особенное разнообразие вышивок наблюдается на Волыни, где любимый цвет - красный. А на Подолии славились замечательные вышивки, сделанные лишь одной белой или кремовой ниткой. А вообще-то вышивки заслуживают, конечно, более обстоятельного разговора.
62. Кружева.
Кружева, в какой-то степени, можно считать разновидностью вышивки, может быть не столь нарочито привязанной к ткани. И в этом ремесле, как и в вышивке, мастера достигали выдающихся успехов. Впрочем, кружева все же отличались от вышивки, по крайней мере, не такой консервативностью.
Если традиционные мотивы вышивки у каждого народа передавались почти неизменными из поколения в поколение, то в Средние века на кружевах появились неведомые доселе рисунки. Так, помпезная в основном, византийская вышивка, включала в себя полумагические изображения дубовых листьев, сердец, ромбов, наконечников копий. Эти рисунки стали потом использоваться и в игральных картах. Постепенно их стилизованные изображения стали символами мастей.
Для вышивок делали эскизы знаменитые живописцы, в том числе Рафаэль. В 1527 году издан альбом лучших вышивок. С конца 16-го века, заметив, что любители вышивок, особенно оригинальных, стремятся подражать природе, Жан Робэн устроил в Париже экзотический сад - специально для того, чтобы любители вышивки могли находить в живой природе образцы для своих узоров. В 1626 году этот сад становится первым в мире ботаническим - в современном понимании, предназначенным уже исключительно для изучения растений.
Если вышивка неотделима от ткани, то узоры кружев, как бы существуют сами по себе. Следует, однако, отметить, что развитие кружевного искусство шло параллельно с вышивкой, и мотивы и кружев, и вышивок бывали зачастую близки. И все же начало массового развития кружевного производства в Европе можно отнести лишь к концу 15-го века, в особенности к тому времени, когда в моду у знати вошли большие кружевные воротники.
В следующем веке кружева завоевали новые позиции. Ими стали обильно украшать юбки и кафтаны, шляпы и сапоги, а также мебель, интерьеры карет. На всю Европу славились венецианские кружева, а затем, и надолго, пальма первенства перешла к фламандским кружевницам; небывалую известность и популярность приобрели и изготавливаемые по соседству - в бельгийском Брабанте (населенном, преимущественно, теми же фламандцами) знаменитые "брабантские кружева".
Труд кружевниц должен сочетать незаурядное мастерство с исключительным усердием. Но известная поговорка "сапожник ходит без сапог", как нельзя более уместно относилась именно к кружевницам. И происходило это не только из-за необычайной дороговизны кружев, но и из-за законодательных мер, с помощью которых знать защищала свои привилегии, в том числе, и в одежде. Так, например, "Кружевной мандат" 1609 года прямо запрещал кружевницам Рудных гор в Саксонии носить изготовленные ими кружева.
В России подобных запретов никогда не было. А первое упоминание о русском кружеве встречается в Ипатьевской летописи 15-го века, которая констатирует, что это "женское замышление" было в большом почете. С начала 17-го века при царском дворе подвизались "царские знаменщики" - рисовальщики, которые создавали эскизы узоров, в том числе и для кружев. Впрочем, и народные мастерицы и мастера создавали свои характерные рисунки, узоры и стили, а также способы создания кружев. К последним относятся такие, как плетеные, кованые, литые, пряденые, волоченные, низанные, саженые жемчугом.
А чего стоят оригинальные названия узоров: "репеек", "рыбка", "дорожка", "полотнянка", "оплет", "протекай речка", "корабли", "мельницы", "бровки-пятки-города". Особенно расцвело кружевное искусство в Вологодской губернии, и доныне вологодские кружева получают признание и отмечаются наградами на самых престижных международных выставках.
63. Зачем нужны перчатки?
На этот вопрос может ответить и дошкольник: чтобы в мороз рукам, а точнее, кистям рук, не было холодно. В таком случае, наверное, легко догадаться, где и когда появились у людей перчатки. Должно быть, это произошло там, где зимой морозно, тогда же, когда были изобретены шубы, валенки, ушанки. Это предположение выглядит логичным и обоснованным, однако, совершенно не соответствует историческим фактам.
На островах Эгейского моря, в том числе на острове Итака, родине Одиссея, зимы совсем мягкие. Однако, как мы узнаем из поэмы Гомера, отец Одиссея - Лаэрт трудится в саду, надев на руки перчатки. Наверное, для того, чтобы не поколоться колючками, или не ужалиться, например, крапивой.
Кроме того, еще в античную эпоху, перчатки, а точнее "напальчники", надевали, садясь за пиршественный стол. Это было весьма разумно, ведь все блюда, в том числе и горячие, принято было есть без использования столовых приборов, проще говоря, руками. Так вот, чтобы не обжечься, и приходилось защищать пальцы. Кстати, эту же картину можно было наблюдать и в Средние века при французском дворе.
На торжествах в Древнем Египте фараон и его приближенные, наряду с пышными облачениями, неизменно надевали перчатки, которые они получали в качестве дани с покоренных народов. Перчатки эти, как бы подчеркивали, что холеные руки фараона не могут и не должны огрубляться ветром и зноем. Следует заметить, что и на Руси в заводе у царей и бояр были "перчатные рукавицы", изысканно отличавшиеся от немудреных варежек простонародья.
В Европе, с 13-го века, перчатки сделались необходимой принадлежностью дамского убранства, разумеется, для избранного круга. Их научились изготавливать точно по форме руки, отделывать вышивкой и украшать драгоценными камнями. А когда в 18-м веке в моду вошли платья с короткими рукавами, перчатки удлинились, чуть ли не до локтей. Золотая бахрома, вензеля, кружева - все это превращало перчатки в весьма дорогие безделушки. Недаром их не редко даже не надевали на руки, а демонстрировали всем, крепко в руках держа.
Конечно, перчатки не всегда и не везде бывали лишь нарядной безделицей. Не обойтись ведь жителю северных краев зимой без варежек, рукавиц. В наши дни перчатки стали и частью рабочей одежды, например, сталевара, электрика, хирурга, или, допустим, боксера. То, что перчаткам нашлось чисто утилитарное применение, понятно и без дополнительных комментариев.
Однако в былые времена именно перчатки играли особую роль в обрядах, сопровождавших ритуальное общение некоторых господ. Особенно это было заметно в эпоху Средневековья в Европе. Тогда перчатки, как бы олицетворяли руку, которая, в свою очередь, символизировала межчеловеческие взаимоотношения. Такая функция руки была отражена и в языке, а выражения, связанные с этим сохранились в нем до сих пор. Ведь мы сами очень часто говорим: "протянуть руку помощи", "прибрать к рукам", "средней руки", "на руку".
В условном же кодексе рыцарского этикета поднять нарочито выроненную перчатку означало подчиниться. Перчатка, брошенная в лицо, или к ногам символизировала приглашение в суд, притязание на имущество противника, или, чаще всего, вызов на дуэль.
64. Кто под зонтиком?
Чему служит зонтик? Несложно найти ответ на этот вопрос: защите от дождя или солнечных лучей. Кому служит зонтик? Ответ на этот вопрос и вовсе тривиален: в конце двадцатого века зонтик повсеместно сделался обиходным предметом, который в случае надобности всегда наготове у каждого. Сейчас все просто, а между тем, были времена, когда ответы на упомянутые вопросы были совсем другими.
В швейцарской деревушке Дженьзе, впрочем, не такой уж заброшенной, и охотно посещаемой туристами, расположился, возможно, единственный в мире музей зонтиков. В этом музее макеты и иллюстрации помогают представить чему и кому служили зонтики в разные времена и у разных народов.
Скажем, у жителей древнего Ассирийского царства под большими зонтиками-балдахинами во времена торжественных процессий проносили статуи богов. А китайский император, во время поездок, и сам восседал под зонтом, да не под простым, а под четырехэтажным, напоминающим пагоду. Приближенные императора имели возможность подражать повелителю, однако, с зонтиками не более чем в три этажа.
Вообще количество и размеры зонтов в Азии имели большое значение. У короля Сиама был семиэтажный зонт; правитель соседней Бирмы гордился своим титулом "Повелитель двадцати четырех зонтов"; а еще одну страну региона - Лаос, и вовсе было принято именовать "Страной Белого зонта".
Однако не только Азия славилась своими зонтами. Перенесясь в Европу 14-го века, мы обнаружим, что самый крупный зонт в Германии принадлежит королю Баварии Людовику 4-му. Опять-таки, своеобразный символ королевской власти. Впрочем, в ту эпоху и самым заурядным зонтом мог обладать лишь достаточно знатный и обеспеченный господин. Он сам не утруждал себя возней с этим громоздким предметом, который тогда еще не складывался. За ним по пятам следовал слуга, который, подобно телохранителям современных президентов, держал зонт над головой хозяина.
У тезки баварского короля - французского Людовика 13-го был целый набор зонтов всевозможных расцветок, украшенных, согласно моде, кружевами. А вот уже в 19-м веке зонт перестал быть символом престижа, и Луи-Филиппа, очередного французского монарха, можно было встретить в Париже или Версале с весьма заурядным (даже по меркам современных ему щеголей) зонтиком. Что же касается дам, то они тогда брали с собой на прогулку несколько зонтиков - на случай дождя, или наоборот, солнечной погоды.
А из чего только не делались зонтики! Римский писатель Плиний Старший упоминает о привозимых с Востока зонтиках на бамбуковых стержнях. На своем необитаемом острове Робинзон тоже соорудил зонтик из подручных материалов: "покрытый шкурой мехом наружу, так что он хорошо защищал и от дождя и от солнца".
Впрочем, в эру технического прогресса модернизация коснулась и зонтика. Еще в 17-м веке Джон Хэнуэй предложил англичанам удобный, и столь необходимый для них зонтик от дождя. В середине же прошлого века Самюэль Фокс изобрел и известный нам складной зонт на легком металлическом каркасе, что и положило начало массовому распространению таких зонтиков в Европе и в мире.
В двадцатом веке конструкция зонтиков сделалась гораздо более компактной, а сам зонт стал даже, если так можно выразиться, многофункциональным. В него встраивали вентиляторы, и флакончики духов, и фонарики, а иногда даже и потайные лезвия, что превращало безобидный зонтик в опасное оружие.
65. Половина успеха.
Галстук. Утилитарное назначение этой детали туалета, в общем-то, не очень понятно. Действительно, зачем нужен этот "шейный платок", как переводится это слово с немецкого? В древности шарф (прародитель галстука, служащий ныне лишь для защиты горла от холодного воздуха) был скорее знаком отличия. В этом качестве он позднее превратился в орденскую ленту, перевязь, которую носили наискосок, через плечо.
Таким образом, шарф выступал в роли почетного символа, а не вещи утилитарной. В 16-м же веке, во времена царствования французского короля Людовика 14-го, среди его наемных полков был и хорватский. Хорваты были франтами, и их парадная форма включала в себя, помимо прочего, и кружевной шарф.
Вероятно, вояки очень гордились этим своим украшением, однако, один раз, в 1602 году, когда войска срочно отправлялись на кровавую Штейнкернскую битву, у хорватов просто не было времени на долгие сборы. Не желая отступать от формы, солдаты и офицеры хорватского полка второпях вынуждены были просто повязывать друг другу на шею первые попавшиеся платки.
В битве победа была на стороне французов, а хорваты отличились особенно. Вольтер в книге "Эпоха Людовика 14-го" писал о возвращении войска следующим образом: "Господин герцог, и принц Конде после возвращения их, выигравших битву, повсюду встречались восторженными толпами народа… …Вообще тогда были модны кружевные платки, но завязанные в спешке незатейливые платки победителей обратили на себя внимание и вызвали всеобщее подражание. Их прозвали "кровате", потому что среди их обладателей было много хорватов".
Так галстук укоренился в европейской моде, а само название "краватка" до сих пор можно встретить, например, в украинском языке.
Некоторое время после этого события самой аристократической считалась манера носить галстук, спрятав концы его "а ля Штейнкерн", по примеру победителей. Но с течением времени галстук становился все более узким, и, можно сказать, изысканным.
С начала 19-го века возникает новое, если так можно выразиться, "направление" в многогранном мире искусства моды - вывязывание галстуков. Выпускаются даже соответствующие пособия. Автор одного из них, молодой, зарабатывающий себе на жизнь литературной поденщиной, Оноре де Бальзак даже провозглашает своеобразный девиз: "Хорошо вывязанный галстук - половина успеха в жизни!".
Форма галстуков весьма разнообразна, не говоря уже о невероятном многообразии расцветок, с которым едва ли сравнится любая другая часть костюма. В патентном бюро Великобритании зарегистрировано около двадцати тысяч образцов всевозможных галстуков. Многие из них обозначают принадлежность владельца к одному из аристократических клубов. Таким образом, галстук в комплексе костюма приобрел особый смысл, вспомним, хотя бы, значение советского пионерского галстука.
Стоит упомянуть и о том, насколько обязателен галстук, его наличие при участии должностного лица в официальных церемониях. Нелишне остановится на происхождении своеобразной разновидности такого элемента костюма. Когда в 1904 году в Милане, на сцене театра "Ла Скала" была поставлена опера "Чио-Чио-Сан", которая, как известно, носит также название "Мадам Баттерфляй" (собственно "Мадам Бабочка"), галстуки оркестрантов специально по такому случаю были сделаны в виде оригинальной фигуры, напоминающей бабочку. Излишне говорить, что именно с тех пор в моду вошла еще одна разновидность галстука - "бабочка".
66. Что висит на шее?
Украшение. Такой ответ наверняка дадут большинство опрошенных на улицах современных городов людей. Однако на своей шее жители самых разных уголков Земли носили и носят отнюдь не только одни украшения. Например, даяки с острова Калимантан носили на шее ожерелья, которые служили своеобразной денежной единицей. В одном из африканских племен ожерелье позволяет определить семейное положение его обладателя. Так, замужним женщинам разрешается надевать несколько ниток желтых и голубых бус, с привязанными к ним раковинами, тогда как незамужним, или вдовам приходится ограничиваться лишь голубыми бусами без раковин. Если же вдова вторично выходит замуж, она получает право прицепить к бусам одну-единственную раковину.
У народности наири драгоценный камень на шее девушки означает, что пока она свободна в выборе жениха, но когда выбор сделан, и жених становится мужем, он завязывает на шее жены шнурок, и это своеобразный знак начала семейной жизни. А жених с острова Ява обязан собственноручно комплектовать свадебное ожерелье, причем до тех пор, пока оно не сделается достаточно длинным.
Средневековый арабский путешественник и писатель Ахмед Ибн-Фадлан сообщал в 10-м веке о славянах: "Каждая же их женщина имеет на груди прикрепленную к цепи коробочку - из железа ли, из меди ли, из серебра или из золота, смотря по состоянию мужа и его имущества; в каждой коробочке есть кольцо, к которому прикрепляется нож, также на груди. И на шее они носят золотые или серебряные цепи, ибо, когда муж владеет десятью тысячами дирхемов, делает жене такую цепь; а когда его состояние вдвое больше, то две цепи, и более - при еще большем состоянии, так что жены богачей носят по несколько цепей. А лучшее украшение у них - зеленые бусы, ими унизаны ожерелья…". Можно предположить, что камни в таких бусах не что иное, как изумруд.
И мужчины также носили золотые цепи на шее, и летописях рассказывается о не совсем обычном их происхождении. А именно: "…Михалка же убиши, а главу его сосекоши, трое цепи сняши золоты". Или: "Борис бе возложи как гривну злату в ней же предстоящее ему: избиша же отрока много Борисовы. Георгиеви же не могущи сняти в борзи гривны с шеи, и усекнувши главу его и тако сняша гривну ту". Разумеется, нашейные украшения, тем более, женские доставались отнюдь не как боевые трофеи, и вообще традиционно бывали связаны с выразительностью национальных костюмов.
Вот, к примеру, свидетельство одного из знатоков быта Гуцульщины, что на Западной Украине: "Особенной важности в уборе горожанок составляет ожерелье или кораллы, и чем больше у владелицы ниток, тем сильнее величается она этим своим богатством. Самая бедная должна иметь на шее хотя бы два-три снурка, а иная богатая навешает, пожалуй, и десять, и пятнадцать снурков больших кораллов на шею по самый пояс, и выглядит как пышная индейка. Большой коралл стягивается серебряной обручкой, чтоб не раскололся. Кораллы нижутся на шелковый снурок, и расположение снурков следует известному порядку: вверху на шее навязывается небольшой снурок с мелкими как горох кораллами, за ними следуют снурки, размеры которых ряд от ряда увеличиваются, наряду с этим растет и объем кораллов, так что последний в три четверти аршина снурок содержит по краям кораллы величиной с лесной орех, и даже с воробьиное яйцо…".
И далее: "Между кораллами красуются монеты - дукачи; у менее зажиточных серебряные, но позолоченные, у богатых - золотые, стоимостью по пятьдесят и сто рублей за штуку. Таких дукачей носит на шее иная горожанка восемь и двенадцать, так что у нее только этот нашейный набор стоит от тысячи до двух тысяч гульденов. Беднейшие женщины довольствуются стеклянными или из других материалов поддельными кораллами и обходятся без дукачей".
67. Заветный медальон.
А в медальоне этом - прядь волос или миниатюрный портрет любимого, висит на цепочке и находится на груди, у сердца. Раньше, еще в прошлом веке, медальоны были обычным делом, что для Европы, что для России. В последней, помимо традиционных, в нашем понимании, медальонов, были популярны и ладанки - небольшие коробочки, предназначенные для хранения ладана, вещества сакрализированного церковью, и отпугивающего, согласно преданиям, всякого рода нечистую силу. В сущности, в этом смысле, ладанки выполняли те же функции, что и шейные амулеты, знакомые, как мы уже говорили многим народам мира.
Так индейцы кучины носили ожерелья из раковин денталий - своего тотемного животного, а представители племени секани - из когтей медведя гризли. В Средней Азии нашейная нитка из верблюжьей шерсти, завязанная семью узлами, считалась верным средством от малярии. А на шею туркменки, у которой в период кормления новорожденного не хватало молока, вешали белую бусину. Китайское "магическое" ожерелье, независимо от материала, из которого было сделано, включало в себя пять различных по цвету элементов.
Одним из излюбленных мотивов древнерусских медальонов были птицы, причем эти изображения должны были быть расположены так, чтобы они "смотрели" в центр груди. Это считалось добрым знаком, который должен был приносить здоровье и благополучие.
Если же перенестись на арабский Восток, то выясняется, что там на шею женщины во время родов было принято вешать зашитые в кожаный мешочек волосы какого-либо исламского святого или подвижника. Кое-где жители этого региона носят на шее своего рода медальоны с текстами из Корана на пергаменте, а тои зуб акулы, или особый амулет, именуемый гри-гри.
А если заглянуть в историю человечества на несколько тысячелетий назад, то можно увидеть какой неслыханной популярностью пользовались в Древнем Египте священные тогда жуки-скарабеи, более известные нам, как навозные. Естественно, что такая популярность не могла не оставить свой след и в истории костюма. Подобия жуков из камня или из металла были одним из самых распространенных египетских амулетов, согласно верованиям, приносившими добро тем, кто носил их на собственном теле.
Очень похожи на амулеты-скарабеи и христианские "нательные" крестики. В отличие от массивных крестов, составлявших часть убранства священнослужителей, эти "амулеты" были сравнительно скромных размеров, и прятались под одежду. Иногда, правда, и они становились своеобразным украшением, выставляясь напоказ. Так, старинное гуцульское украшение згарди представляет собой ряд медных литых крестиков, нанизанных на проволоку. Подобное украшение можно встретить и у грузин, с той лишь разницей, что материалом для изготовления служит не медь, а агат.
Вообще же талисманы, носимые с собой, могли быть не только нашейными. Их место в костюме постоянно менялось в зависимости от их формы, размера, предназначения, эпохи и моды. Их могли носить и на руке, в виде браслета, и на поясе, и в потайном кармане, и даже на головном уборе. Естественно, что в качестве талисманов, у различных народов, выступали самые разные символы.
На Руси символом счастливой жизни считались два голубка, а символом сохранности нажитого имущества, как нетрудно догадаться, - скрещенные ключи. У сенегалов в роли амулета выступала панчаяудха - брелок с вырезанными на нем пятью символами: мечом, морской раковиной, солнечным диском, луком и стрелой. У эскимосов изображение ноги кайры должно было сделать мужчину искусным гребцом, а голова и когти ворона обеспечивать охотнику справедливую долю при дележе добычи.
Точно так же, в Средние века, золотой талисман с изображением Солнца привлекал к его обладателям могущественных покровителей, а с мини-Луной из серебра - предохранял от наиболее распространенных в данной местности болезней. Талисман с изображением планеты Марс делал воина неуязвимым в сражениях; оловянный поощрял красноречие; а содержащий соединения ртути должен был вызывать остроумие и находчивость, а заодно привлекать приятные сны.
68. Всем сестрам по серьгам.
В Золотой кладовой Санкт-Петербургского Эрмитажа хранится немало удивительных вещей. Однако, один экземпляр поистине уникален, на что неизменно обращают внимание экскурсоводы. Речь идет о "феодосийских" (по месту находки) серьгах. Их уникальность и неповторимость буквальны. Сегодня, когда подлинность того или иного ювелирного шедевра часто могут определить только специалисты, да и то, используя сложнейшие приборы, эти серьги надежно защищены от подделки. Причем защищены они непосредственно древним мастером, их изготовившим. Все дело в том, что современным ювелирам, вооруженным всем богатством, предоставленных наукой орудий труда, так и не воспроизвести один из элементов орнамента этих сережек. На них довольно часто повторяется узор из четырех собранных воедино мельчайших золотых шариков. Повторить его в двадцатом веке оказалось не под силу никому. Результатом работы по воспроизведению шедевра стала композиция из трех шариков, когда же к ним добавляют четвертый - все сливаются в один.
Впрочем, совершенство технических навыков отнюдь не было самоцелью древнего мастера, и в этом можем убедиться каждый посетитель Эрмитажа. Главным для греческого ювелира было воплощение художественного замысла, и с этой задачей, надо признать, он справился блестяще.
На серьге мы можем увидеть четверку мчащихся во весь опор коней, запряженных в колесницу крылатой богини победы - Ники. Рядом с богиней стоит воин со щитом, готовый в любую минуту выпрыгнуть из колесницы, и самостоятельно отправится на поиски приключений. Захватывающий динамизм и экспрессию этой сцены трудно передать словами, и еще труднее поверить в то, что для того, чтобы рассмотреть все это необходимо прибегать к помощи увеличительного стекла - фигуры слишком малы для невооруженного глаза.
Вообще у древних греков серьги были в ходу, вспомним, хотя бы "Илиаду", где богиня "…в уши прекрасные серьги с двойными подвесками вдела". Они были олицетворением некоей воздушной легкости, в связи с чем на них часто можно увидеть цветы, голубей, а также "летающих" представителей мифологии - Эротов, Гениев.
В целом форма серег находила некое соответствие культуре народа. Так, в Индии с древних времен серьги выполнялись в форме цветков акации или лотоса. В Чехии сережки украшались красными кисточками. В Армении мастера не признавали для серег никакой иной формы, кроме шарообразной. А вот у народа коми, почитавшего утку в качестве священного животного, и подвески на серьгах напоминали утиные лапки.
Сережки у разных народов имели и определенное социальное значение. Маленькой китаянке на третий день после рождения старуха, обладающая "легкой рукой", прокалывала мочки уха и вдевала красные шелковые ниточки. С шести-семи лет девочка щеголяла уже в "детских" сережках, а при совершеннолетии получала настоящие, "с камешками", пусть даже полудрагоценными. Так, сережка отмечала стадии взросления юной девушки.
Однако все же главными остаются те прекрасные эмоции, которые испытывают и обладательницы сережек, и те, кто могут ими любоваться. Как тут не вспомнить Гретхен из "Фауста" Гете, которая простодушно восклицает, при виде добытых Мефистофелем сокровищ: "Ах! Мне б такую парочку серег! В них сразу кажешься гораздо краше…".
Сегодня разнообразие серег поражает воображение. Их делают из самых различных материалов, иногда превращая в настоящие произведения искусства. Недавно им попытались придать даже утилитарное значение, совместив с телефоном. Что ж, такое предложение выглядит весьма естественным, ведь телефону самое место в ухе.
Впрочем, сережка сегодня занимает место отнюдь не только в ухе. Ее можно обнаружить и в ноздре, и в губе, и в языке, и в пупке, и так далее. Причем мода на подобного рода украшательства пришла к нам из глубокой древности. На Востоке, к примеру, серьга нередко вдевалась в ноздрю. Эта практика, вместе с тем, вызывала раздражение в Иудее, где на нее был наложен официальный запрет. А вот по соседству, в Египте, именно "носовая серьга" указывала на низкое происхождение обладателя, трансформировавшись из этнического в социальный признак.
В Индии же - совсем другое дело. Там серьга в носу - традиционное украшение. Киплинг пишет в одном из своих рассказов: "Амира и впрямь принарядилась по-праздничному. Нос она украсила бриллиантовой сережкой, которая подчеркивала изящный вырез ноздрей". Сравнительно недалеко от Индии, на берегах Амударьи, еще не так давно можно было увидеть иребек - серебряное колечко, продетое в левую ноздрю девушки.
Таким образом, мы можем убедиться, что у серег богатое прошлое, и, очевидно, многообещающее будущее.
69. Тридцать веков спустя.
"Для милого дружка и сережку из ушка". Эта пословица говорит о том, что для близкого, любимого человека ничего не жалко. Смысл ее абсолютно ясен, однако, остается открытым вопрос: происходило ли нечто подобное на самом деле, а точнее, вдевал ли "милый дружок" сережку в собственное ухо? На Руси вряд ли, ведь издавна, за редким исключением, сережка считалась сугубо женским украшением, а вот у других народов, в различные эпохи сережка часто была тем, что сейчас называют аксессуаром "унисекс".
Так, например, в одном из библейских эпизодов блуждания евреев по пустыне запечатлен момент попытки возврата части народа к былому языческому культу. Духовно опустошенные люди попытались создать себе для поклонения "золотого тельца", разумеется, используя то, что имели при себе. Вот что говорит Библия по этому поводу: "И сказал им Аарон: выньте золотые серьги, которые в ушах ваших жен, ваших сыновей и ваших дочерей, и принесите ко мне. И весь народ вынул золотые серьги из ушей своих, и принесли к Аарону. Он взял их из рук их, и сделал из них литого тельца". Итак, Библия недвусмысленно говорит нам о том, что у древних семитов серьги были, как женским, так и мужским украшением.
А вот и другая цитата, относящаяся к совершенно иному времени и иному народу: "В одном из ушей висела золотая серьга, двумя жемчужинами украшенная, между ними был вставлен червчатый яхонт". Такую подробность летописец Лев Диакон сообщает о князе Святославе, сыне Игоря, из чего мы можем заключить, что знать, в отличие от простонародья, признавала за серьгой права мужского украшения. Об этом же говорит и оставленное в 1356 году завещание великого князя Ивана Васильевича, в котором, в частности, говорится о том, что по драгоценной серьге должно достаться сыновьям Ивану и Дмитрию.
Что же до Европы, то известно, что в 15-м веке в своего рода серьге с крупной жемчужиной красуется французский король Генрих Валуа. И далее, эта традиция сохраняется во Франции на протяжении многих веков. Так, например, Гюстав Флобер пишет об отце мадам Бовари, господине, принадлежавшем к 18-му столетию: "Это был маленький толстенький человек лет пятидесяти, бледный, голубоглазый, с серьгами в ушах".
Впрочем, в основном, в 19-м, да и в начале 20-го века, серьги были все же женской прерогативой, во всяком случае, в России и в Европе. Например, в России, серьга в мужском ухе часто выдавала инородца или уголовника.
Совершенно иначе дело обстояло в Азии и Африке. Горные кхмеры из Камбоджи прикрепляли к мочке уха большой диск из слоновой кости. Воина-даяка отличает клык тигра в верхней части уха, который дополняется клювом птицы-носорога.
Вопреки известной пословице, гласящей, что "серьги дороги, но уши дороже", индеец из племени ботокудов старался во всю, ничуть не жалея собственных ушей. Он старался сделать свои "серьги", как можно более тяжелыми, что было не удивительно, поскольку реальный вес серег как бы соответствовал условному "весу" их обладателя в местном обществе. Соответственно, встретив господина, с двухкилограммовыми подвесками, люди уже знали, что тот достоин всяческого уважения. Порой, правда, мочка уха не выдерживала чрезмерной тяжести и рвалась. Но и это не останавливало храбрых ботокудов. Оборвавшиеся концы мочки они завязывали крепким узлом, на который вновь водружали тяжеленную "серьгу".
Сейчас, серьга вновь отвоевывает во всем мире место не только в женском, но и в мужском ухе, да собственно и не только в ухе, ведь теперь серьгу уже нетрудно встретить и в носу, губе, языке, пупке, и так далее. Новый поворот моды опять возвращает человечество к древним временам, когда серьги украшали, чуть ли не все тело, и служили важнейшим аксессуаром.
70. Это вам на руку.
Уже в наше время к повседневному костюму значительной части населения нашей планеты прибавились еще два предмета. Речь идет об очках и часах. Нельзя сказать, что и те и другие были изобретены недавно, просто только сейчас появились технические возможности для того, чтобы сделать их доступными для миллионов людей. В отношении очков это, можно сказать, к сожалению, ибо надевают их, зачастую, стараясь исправить дефекты зрения, впрочем, в последнее время, очки, в том числе солнцезащитные, все чаще становятся неотъемлемым аксессуаром дорогого и не очень костюма.
Что же до часов, то их повсеместное присутствие стало для нас еще одним символом невероятно ускорившегося темпа жизни, принуждающего нас считать не только минуты, но и секунды.
Если вкратце говорить о родословной современных очков и часов, то начинать нужно с вещей мало на них похожих. Так например, прообразом очков вполне можно считать крупный изумруд, через который, страдавший близорукостью император Нерон рассматривал происходившее на арене Колизея.
И если во времена античности потеря зрения становилась трагедией, то с развитием оптической промышленности в Европе, эта проблема стала не столь уж острой. Шлифованные стекла не только помогали человеку увидеть микробов и звезды, но и давали возможность компенсировать утраченные способности глаза. Ослабление зрения стало, по выражению Крылова, "злом не столь большой руки", а с 18-го века очки постепенно входят в обиход даже в среде не слишком состоятельных горожан.
Бытовая оптика, кстати, не ограничивалась одними лишь очками. Весьма популярны были и лорнеты (Онегин, как мы помним, "двойной лорнет скосясь наводит на ложи незнакомых дам"), и монокли, и пенсне. Все они, однако, рано или поздно, сошли со сцены, вытесненные более удобными очками. Дольше других подержались "зажимающие нос" пенсне, без которого мы, например, не можем представить себе Чехова.
Что же касается собственно очков, то только со второй половины 20-го века, они, помимо функциональной, стали нести и акцентированную эстетическую нагрузку, стали объектом пристального внимания модельеров и дизайнеров.
И сейчас, в эпоху повсеместного наступления контактных линз, именно "престижность" очков, их ценность, как модного аксессуара, позволяет им не терять своих позиций.
В определенной степени все сказанное выше относится и к часам. И у них, как и у очков были свои архаичные предшественники. В средние века, когда технический прогресс уже позволял сделать механизм часов несколько меньше того, что использовался в башенных, часто можно было наблюдать, как за господином, надрываясь, идет слуга, волоча на себе огромные часы.
Впрочем, с тех пор прошли даже не столетия, а десятилетия до той поры, когда миниатюризация часов позволила господам использовать их в качестве элемента одежды. Солидные "часы-луковицы" помещались в специальном жилетном кармане, и прикреплялись к поясу специальной золотой цепочкой. Более миниатюрные экземпляры могли даже служить пуговицами. Впрочем, в основном, за часами все же было закреплено место на руке, что и неудивительно, ведь издавна люди носили на запястьях браслеты, к которым отныне стал крепиться еще и циферблат удобных и элегантных часов.
Часы, как и очки, сегодня доступны практически каждому, более того, каждый может выбрать что-либо по душе и по карману из широчайшего ассортимента предлагаемых моделей.
Став доступными, часы продолжают эволюционировать. С одной стороны, именно часы, определенной фирмы и марки могут продемонстрировать социальный статус высокопоставленного человека. С другой стороны, в часах теперь помещается все больше и больше дополнительных приспособлений. Это и радио- и телеприемники, и мини-компьютеры, и телефоны, и навигационные приборы, и диагностическое оборудование, позволяющее определить текущее состояние здоровья хозяина.
Что ж, римляне говорили "все свое ношу с собой". Современные часовых дел мастера многое делают для того, что сделать это реальностью.
71. Обменяйтесь кольцами.
Статистика свидетельствует, что, рассматривая незнакомого человека, последние пять секунд времени мы, как правило, тратим на незначительную, но немаловажную деталь. Эта деталь - наличие или отсутствие обручального кольца на пальце. Именно этот маленький кусочек металла, как правило, золота, несет нам весьма важную информацию.
Но задумывались ли мы когда-нибудь о том, почему эти кольца золотые, почему мы носим их на этом пальце, почему именно кольцо отражает семейный статус человека, и каково вообще происхождение подобных колец? А между тем, ответы на эти вопросы существуют, они известны историкам и культурологам.
В древности золотое колечко у многих народов символизировало Солнце - источник тепла, света, и вообще радости жизни. Об этом, в частности, говорится во многих старинных песнях, легендах и сказаниях. Отсюда, очевидно, и происходит обычай обмена кольцами между новобрачными, который должен служить залогом счастливой семейной жизни. Следует отметить, что такой обряд был в ходу у индусов и римлян, германцев и славян.
У наших предков обмен кольцами в момент предварительного сговора за определенное время до свадебной церемонии - обручения, закреплял твердые намерения жениха и невесты сочетаться браком. При этом как бы возникали определенные моральные обязательства, нарушать которые не следовало даже формально.
В этой связи как не вспомнить некоторые драматические сюжеты, истоки которых теряются во мраке веков. Английский летописец 12-го века Вильгельм Мальмсберийский рассказывает об удивительном, и, с его слов, достоверном происшествии. Некий римский юноша перед игрой в "шары" (сейчас затруднительно установить, что это была за игра, да и не в этом дело), дабы обручальное кольцо на пальце не мешало игре, снял его, и, не раздумывая, надел на палец стоящей неподалеку статуи Венеры. Последствия этого опрометчивого поступка не могли не впечатлить юношу окружающих. Накануне первой брачной ночи сама богиня, приняв женский облик, предъявила на жениха свои права. Юноша был крайне напуган таким поворотом дела, и, чтобы избавиться от кошмарного наваждения, обратился к чернокнижнику Палумбу. Последний направил Венере решительное послание, которое заставило богиню любви смилостивиться и оставить в покое своего нечаянного "нареченного".
В дальнейшем этот сюжет в различных вариантах встречается в различных средневековых поэмах, в опере, балете "Мраморная невеста", в замечательном рассказе Проспера Мериме "Венера Ильская".
Впрочем, то, что для Мериме было предметом иронии, для средневековых авторов было более чем серьезным делом. В те времена люди действительно верили в магическую силу колец, более того, само кольцо, таинственным образом, нередко считалось связанным с судьбой самого человека, определяло его местонахождение.
Что же касается нашей традиции носить кольцо на безымянном пальце, то в ней, вероятно, нашло отражение верование древних эллинов в то, что прямо от сердца - органа любви, к безымянному пальцу идет специальный нерв. Кольцо, надетое на палец, таким образом, непосредственно соединялось с сердцем.
В Китае же, напротив, кольца делались с таким расчетом, чтобы их можно было надеть на любой палец. На самом же кольце вырезались иероглифы "фу" - "счастье" и "шоу" - "долголетие", или, обозначавшая то же самое, трехлапая жаба. Большое значение придавалось и камню, который будет вделан в кольцо.
Кстати, драгоценные камни также тесно связаны с историей и символикой колец. Очень часто, вделанный в кольцо камень, нес вполне определенную информацию. Например, в 19-м веке в Бразилии камень в кольце говорил о профессии его обладателя. Кольцо с изумрудом носил врач, с рубином - юрист, а с сапфиром - инженер-строитель.
Иногда кольца становились не только украшением, но и боевым оружием. В этом случае они обрамлялись острыми шипами. Такие кольца можно было встретить и у живущих на Кавказе хевсургов, и у украинских гуцулов.
Однако, к счастью, в основном кольца находят себе все же мирное применение, и предназначаются для того, что бы радовать нам глаз.
72. Круглая печать.
Сколько ей лет, веков, тысячелетий? Очевидно, прямым предшественником этого символа законности и бюрократии следует считать старинные перстни, которые на самом деле были, своего рода, мини-печатями. Ведь некогда, именно вырезанные на них надписи правители и вельможи отпечатывали на воске или сургуче, удостоверяя, таким образом, и свою собственную подпись, и нерушимость "пломбы", и легитимность документа.
Кто не слыхал историю о могучем волшебнике-джинне, который тысячи лет прозябал на дне морском только потому, что пробка на сосуде, в котором он находился, была запечатана чудесным перстнем царя Соломона. Собственно, отголосок подобного действия слышится и современном русском слове "запечатать". Между прочим, давнее предание сохранило имя думского дьяка Ивана Грамотина, который с помощью перстня, подобного Соломонову, умело загонял в тупик различную нечистую силу.
У гроба Александра Македонского, по словам историков, его сподвижники спорили о том, кому он завещал "свой перстень и свое царство". Вообще, в античном мире перстни были распространены весьма широко. Об этом мы можем судить, читая авторов той эпохи. У Апулея некий юноша в силу неблагоприятных обстоятельств должен "расстаться с золотыми перстнями и другими знаками достоинства". У Горация читаем: "Вот Приск, например: то он носит по три перстня, а то и единственный снимет". Эпиграмма Марциала: "Перстни, Макр, раздавая девчонкам, перстней, Макр, наверное, совсем лишишься…".
Иные перстни - подлинные шедевры ювелирного искусства. Найденные в Микенах на Крите такие свидетельства одной из древнейших культур Средиземноморья изумляют гравированными изображениями батальных, охотничьих, пасторальных сцен. В Причерноморье археологи раскопали захоронение знатной скифской женщины. На пальцах у нее было семь перстней. Шесть из них были одинаковыми, и представляли собой золотые изображения лежащего льва. На седьмом же красовался грифон - мифический крылатый зверь с львиным туловищем.
И этот случай отнюдь не уникален. Привычку носить на пальцах несколько перстней мы можем заметить в различные времена и у разных народов. Знатные римлянки, например, надевали по два перстня на каждый палец, при этом, у каждой было по два набора перстней: летний - "облегченный", и зимний - потяжелей. В допетровской Руси у богатых барышень было столько перстней, что, как замечает летописец, им было "трудно разогнуть пальцы".
Известна история знаменитого пушкинского перстня, подаренного ему графиней Воронцовой, в которую поэт был влюблен. На перстне была надпись на древнееврейском языке, которую Пушкин прочитать не мог, а потому почитал магической. Этим перстнем он дорожил более других, и даже посвятил ему стихотворение "Храни меня, мой талисман…". После смерти Пушкина перстень стал своеобразным символом русской поэзии, переходя по наследству от одного гения к другому, пока не затерялся в годы Октябрьской революции, вероятно, навсегда.
Коль скоро мы вспомнили Пушкина, грешно бы было обойти вниманием его трагедию "Моцарт и Сальери", в которой также фигурирует перстень. Именно в перстне, как это было принято встарь (вспомним хотя бы об отравленном перстне Борджиа, от рукопожатия которого враги вскоре умирали), находился яд, которым воспользовался Сальери.
Не стоит забывать и о менее мрачных, но не менее таинственных перстнях, которые носили члены тайных обществ, и иерархи иезуитских орденов. Эти перстни служили и опознавательными знаками и символами власти.
73. Что за прическа.
Выражение "головные уборы" прочно вошло в наш обиходный язык. Мы вполне привычно замечаем его в магазинах или универмагах, понимая, что речь идет о всевозможных шапках, шляпках, шапочках и так далее. Однако, подумайте только, отчего же голову у нас принято "убирать", то есть украшать, примерно, как новогоднюю елку? Понятно, что такое представление о водворении порядка на собственной голове пришло к нам из древних времен. Вероятней всего, из тех, когда о головных уборах в нашем понимании этого выражения, никто даже не мог и подумать. Из тех времен, когда голову "убирали" не шляпками, а собственными волосами, и одним из важнейших элементов костюма, по праву считалась прическа.
Погрузиться же в те далекие времена нам помогут несколько характерных примеров. Так, у индейцев племени Омаха, мальчики рода "буйвол", в котором это животное считалось тотемным, завивали на голове два локона, в подражании рогам своего предка и покровителя. В другом племени, где тотемом была черепаха, шесть выделявшихся локонов как бы символизировали ноги, голову и хвост этой самой черепахи. А вот девушки народности маори, возможно по тем же соображениям, старались придать своей прическе сходство с бабочкой. В Древнем Египте общепринятой среди простонародья была следующая прическа: на бритой голове оставлялся единственный локон над правым ухом. Такой "узор" был не случаен, дело в том, что сходный силуэт изображал божество Солнца - Ра.
Вероятно, далеко не всегда и не везде у причесок была, так сказать, культовая основа, однако следует отметить устойчивость определенных видов подобных "головных уборов" у тех или иных этнических групп, народов.
Очевидец переговоров киевского князя Святослава с византийцами в 871 году свидетельствует, что у князя с голову свешивалась косичка. А уже у украинских казаков с головы свешивался известный нам "оселедец". Что касается мужчин с острова Таити, то в былые времена длина волос у них доходила до полутора-двух метров, а сами волосы разделялись на 600 косичек, обернутых тонкой кожицей местного растения. Впрочем, косы были очень популярны в разные времена и у разных народов. И сейчас великое множество косичек (при этом тщательно сосчитанных, поскольку их общее число обязательно должно быть нечетным) украшает головы девушек из Средней Азии. У народности уйгу, обитающей в Восточной Азии, девочка до семилетнего возраста заплетает все волосы в одну косу, зато после двенадцати лет - уже в целых семь. Заплетают ряд мелких косичек "дрибушок" и закарпатские девушки.
В Якутии было принято, чтобы девушки заплетали волосы в одну косу, а замужние женщины - в две. В Армении обычно заплетали 40 косичек. Часть из них перекидывалась на грудь, а остальные, равномерно располагавшиеся по всей спине, удлинялись с помощью шерстяных ниток под цвет волос. Кстати, и жительницы Монголии надевали бархатные чехлы-накосники, именуемые "усигерь", что в переводе означает "жилище волос". Возможно, именно так рождались первые "головные уборы" в нашем понимании.
Впрочем, и собственные волосы давали большой простор для фантазии. Так, германцы-свевы завивали свои волосы узлом вокруг темени, и свешивали эту прядь на спину, подобно лошадиной гриве. А папуасы Новой Гвинеи собирали свою шевелюру в толстый пучок, вдвигая его в корзину без дна.
Впрочем, это еще самые обыденные примеры. Встречалось в истории и нечто куда более экзотичное. Вот, например:
"Головные уборы в некоторых африканских племенах разнообразны: волосы сплетаются с волосами животных - то в высокий узел на темени, то в виде кисеи, висящей с одной стороны над ухом, наподобие остроконечной шапки… …На Востоке Африки выбривают кругом нижнюю часть головы и оставляют в середине нечто вроде круглой шапочки, окрашенной в красный цвет… … А представители племени басунтов с помощью угля, сажи и масла земляного ореха искусно скручивают волосы в отдельные комочки. В результате этой сложной операции голова, по словам очевидцев "получает вид виноградной лозы, густо усеянной ягодами". Страшась испортить свою драгоценную прическу, обладатели ее и спят на специальных подставках".
74. Берет и тюбетейка, кепка и бескозырка.
В конструкции всех этих головных уборов нет ничего удивительного или сверхъестественного, однако, их сегодняшняя простота - результат их многовекового совершенствования, подробности которого, далеко не всегда общеизвестны.
Мы уже знаем, что многие элементы костюма получили свои имена от материй, из которых изготавливались: джинсы - от блюджинса, брюки - от брюкиша, и так далее. В этом же ряду стоит и берет, который лет семьсот тому назад получил свое современное название от материи "барет", из которой его делали.
История берета знала свои взлеты и падения. Вскоре после своего первоначального распространения он был забыт, и лишь гораздо позднее был возрожден, и украшен перьями. Такой берет стал неотъемлемым атрибутом костюма титулованной особы, а сами перья выступали в роли своеобразных "знаков отличия". Семь перьев на берете мог себе позволить князь; пять - граф; три - барон; одно - простой дворянин; и, естественно, ни одно перышко никоим образом не могло оказаться на берете у простолюдина. В общем, недаром, как мы помним, д'Артаньян, как представитель бедного дворянского рода, гордо украшал свой берет одним пером.
Впрочем, времена мушкетеров ушли в прошлое, а берет остался. Наверное, с начала прошлого века и до сих пор берет продолжает оставаться в моде. Мы помним, что Татьяна Ларина выходила в свет "в малиновом берете", что было вполне естественно для Онегинской и Пушкинской поры. За прошедшие почти двести лет, в общем, мало что изменилось, и берет по-прежнему остается модной деталью туалета. Более того, в последние полвека к нему возвращаются и его милитаристские свойства. Все мы хорошо знаем, как ценятся в отрядах особого назначения "голубые", "малиновые" береты, и береты иных цветов.
От берета перейдем к тюбетейке. Один ее вид вызывает у нас жаркие дынно-арбузные ассоциации. И недаром. Ведь в Средней Азии это один из самых распространенных головных уборов. Название свое она получила от известного нам из географии местного корня "тюбе", который в переводе означает вершина. Название неудивительно, поскольку тюбетейка, во-первых, находится на "вершине" головы, а, во-вторых, своей формой напоминает вершину небольшого холма.
Впрочем, форма у тюбетеек достаточно стандартна. Главным в тюбетейке является узор, которым она бывает украшена. Каждый из таких, весьма непростых, узоров имеет собственное имя. Например, "садбарг" - "сто листьев", "нигина" - "глазок перстня", "дильбар" - "сердце", а еще "лола", "гюльнох", и, наконец, роскошный "замендузи", выполняемый целиком из золотого шитья.
И если тюбетейка имеет ярко выраженную среднеазиатскую специфику, то кепка куда более интернациональна. Ведь кепки вошли в современные костюмы самых разных народов, и самых разных социальных групп. Неотъемлемым атрибутом кепки традиционно является козырек, пусть даже совсем незначительный и символический. Козырек в нашем сознании настолько сжился с кепкой, что головной убор моряков, похожий на кепку, мы так и называем "бескозыркой", подчеркивая сколь существенную роль играет именно эта деталь.
Такое уважение к козырьку совершенно оправдано, ведь появился он вместе с кепкой, и был одной из важнейших ее частей. Произошло это лет сто пятьдесят назад во Франции. Именно тогда французским колониальным частям пришлось воевать в Африке, а, следовательно, защищать голову, глаза и лицо от ярких и палящих лучей непривычного солнца. Именно с этой задачей прекрасно справилось "кепи", и его козырек. Постепенно удобное "кепи" распространялась по миру, и в конце прошлого века попало в Россию.
Его в охотку стали носить военные, студенты, гимназисты, да и обычные люди (помните у Есенина: "я иду дорогой, на затылке кепи…"). Постепенно "кепи" превратилось в русифицированную "кепку", которая полноправно вошла не только в наш костюм, но и в нашу речь. С начала двадцатого века кепка получила широкое распространение среди горожан - рабочих и мелких служащих. Она отличала их от тех, кто, в силу своего социального положения, носил шляпу.
Неудивительно, что после революции, кепка, как своеобразный материальный символ "близости к народу", вошла в моду у советских руководителей самого высокого ранга (согласитесь, трудно представить себе Ленина без его традиционной кепки). На головах военных тогда же обосновалась родственная кепке фуражка, которая изначально своим козырьком также защищала от слепящего солнца возниц, ехавших на фуре-телеге.
Кепка без козырька, или бескозырка, прочно ассоциируется у нас с моряками. Ее мы не можем себе представить без ленточек, развивающихся сзади. А между тем, ленточкам этим меньше двухсот лет. Они появились в 1805 году, и символизировали тогда траур по адмиралу Нельсону, погибшему в ходе Трафальгарской битвы.
75. Фригийский колпак.
Когда-то именно фригийский колпак был своеобразным зримым символом свободы. Надеть его, означало присоединиться к тем, кто борется против тирании в любой ее форме. Впрочем, все это уже в истории, а сама история фригийского колпака, да и колпака вообще начинается еще в античные времена.
Вначале "калпаком" именовали конусообразный головной убор, бывший на Востоке прерогативой знати. Позднее этот благородный "калпак" сильно опростился, и поменял на "о" первую "а". Уже колпак стал вполне заурядным головным убором, где-то даже символом незадачливости, недаром мы до сих пор говорим "околпачить", то есть надеть на недотепу простецкий колпак.
Впрочем, еще в древности колпаками называли не только конусы, но и головные уборы другой формы и назначения. Так двугорбая, слегка вытянутая шапочка, напоминающая современную пилотку, по странной прихоти истории стали называть "фригийским колпаком". Справедливо это название было только в отношении того, что носили этот головной убор преимущественно фригийцы, представители одной из малоазиатских народностей, сыгравшей заметную роль в античной истории.
А уже в 18-м веке, во времена Великой Французской революции, когда очередной раз вернулась мода на все античное, и, в том числе, на античный костюм. Именно тогда революционные марсельцы, вместе со знаменитой "Марсельезой" принесли в Париж и "фригийский колпак", который там прижился и стал отличительным знаком левой партии якобинцев.
Именно с той поры "фригийский колпак" и в мировой и в русской литературе стал ассоциироваться с вольностью и свободомыслием. Не случайно, в дальнейшем, подобные головные уборы носили и индийские борцы против британского колониального господства, и испанские республиканцы в годы гражданской войны 1930-х годов, и, наконец, советские пионеры, надевавшие такие шапочки в торжественные дни. Впрочем, сейчас, по иронии судьбы, в странах бывшего СССР пилотки стали атрибутом униформы работников прокуратуры и иных карательных органов, вовсе не ратующих за свободу своих "подопечных".
Что же до исторического наследия фригийцев, то на той территории, где они некогда проживали, в 15-16-м веках возникла Османская империя, подданные которой носили, преимущественно, не фригийские, а самые настоящие конусообразные колпаки, часто прихотливо разукрашенные.
Обычно, на этот колпак сверху наворачивалась цветная ткань, и это сооружение называлось чалмой. Один из рассказов о пророке Магомете повествует о том, как однажды пророк развернул зеленую ткань своей чалмы, и сделал из нее импровизированное знамя. С тех пор "зеленое знамя ислама" не только вошло в поговорку, но и стало действительно священным для мусульман. Позднее исламские вельможи получили, или присвоили себе, исключительное право носить чалмы именно зеленого цвета.
Вообще, регламентация правил ношения головных уборов была в Османской империи крайне суровой. Рядовым гражданам предписывалось носить белую чалму, христиане должны были появляться на людях в синей, а евреи - в желтой. В 16-м веке султан Мурад постановил, что каждый его подданный мужского пола обязан обзавестись тюрбаном, состоящим из тех же частей, что и чалма. При этом форма и расцветка тюрбана должны были соответствовать принадлежности владельца к определенному сословию, роду его занятий и ремеслу. И надо сказать, что подобная борьба за поголовную "тюрбанизацию" прекратилась лишь в обновленной Турции в начале 20-го века.
76. Вот это шляпа!
Ранее мы уже говорили о самых разнообразных головных уборах. Теперь же попробуем заняться теми, что выделяются среди прочих своими грандиозными размерами. Надо сказать, что, несмотря на существование ныне "Книги рекордов Гиннеса", гигантские шляпы и иные головные уборы все же остались в прошлом.
В России своими размерами выделялась "сорока", происходившая от старинного свадебного убора - кокошника (она правда утратила присущие последнему украшенную жемчугом кичку и вышитый подзатыльник, однако, сохранила его величественность). Владимир Даль в своем словаре счел нелишним заметить: "Это некрасивый, но самый богатый убор, уже выходящий из обычая; но мне самому приходилось видеть сороку в десять тысяч рублей". Нам даже трудно представить каким должен быть головной убор, чтобы стоить целого состояния - десяти тысяч рублей.
С нелепейшей сорокой состязалась пуховка, которую носили встарь крестьянки Мозырьского уезда, что в Белоруссии. Только одна составляющая пуховки - специальная подушечка была размерами шесть вершков на семь (в высоту и ширину), и, по-нашему, тридцать на тридцать пять сантиметров. Такие пуховки, носимые старушками по праздникам, сильно парусили при встречном ветре, что давало повод их обладательницам приговаривать: "Божья матерь безропотно носила свою коруну, и нам завещала носить", полагая очевидно, что ужасная шляпка напрямую восходит к короне Марии.
За тысячи километров от Белоруссии, в Монголии, в 18-м веке европейский путешественник Плано Карпини повстречал и так описал другой нелепый головной убор, именуемый "бокка": "На голове же они носят нечто круглое, сделанное из прутьев или из коры, длиной в один локоть, и заканчивающееся наверху квадратом, и снизу доверху этот убор все увеличивается в ширину, и наверху имеет один длинный и тонкий прутик из серебра или золота, или хотя бы деревянный. Убор этот нашивается на шапочку, которая простирается до плеч".
Из 18-го века перенесемся в 15-й, и из Монголии во Францию. Именно тогда там в моду вошли так называемые "рогатые чепцы". Обладательницы таких головных уборов, надев их, не могли даже войти в обычные двери, а один из тогдашних проповедников монашеского ордена кармелитов Фома Коннет убеждал прихожанок, что рогатый чепец несовместим с истинным благочестием. Надо сказать, что церковный ораторы добились-таки некоторого успеха, и летом 1428 года на одной из парижских улиц, по обыкновению тех времен, запылал костер, на котором, к счастью, горели только сотни упомянутых головных уборов. Впрочем, даже такой акцией не удалось переломить модные тенденции, и вскоре еще большие "рогатые чепцы" гордо заняли привычное место на головах парижанок.
Впрочем, мода она на то и мода, чтобы изменятся не под воздействием страстных речей моралистов, а благодаря неожиданным случайностям. Одна из них и "похоронила" рогатые чепцы. Однажды, фаворитка Людовика 14-го Анжелика Фонтанж сопровождала монарха на охоте, и ветер сорвал с ее головы одну из ее огромных шляп. Пытаясь обойтись при помощи подручных средств, Анжелика перевязала свои волосы первой попавшейся яркой лентой. Когда они вернулись с охоты, стало ясно, что эта лента вскоре нанесет сокрушительное поражение "рогатым чепцам". Так оно и случилось.
Не меньше могут удивить своими размерами и обыкновенные соломенные шляпы. Когда-то такие "брыли" были весьма распространены на Восточной Украине. Их плели из "стрилок" - ровных стебельков не совсем спелой пшеницы. Центральная часть такой шляпы "наголовка" и поля "крисы" сшивались друг с другом. И ничего удивительного в таких шляпах не было, как и в распространенных в Восточной Азии подобных головных уборах, изготовлявшихся уже из рисовой соломки, в виде небольших зонтиков.
Зато в Центральной Америке подобные шляпы, известные там, как сомбреро, приобрели совершенно гипертрофированные формы. Нередко поля сомбреро оказывались больше метра в диаметре, что мешало даже нормальному уличному движению. Неудивительно, что для борьбы с подобными "монстрами" издавали специальные указы, которые в законодательном порядке ограничивали ширину полей шляп.
77. В знак уважения.
"Снятие шляпы - сокращение нашего тела, самоуменьшение его", - писал язвительный Георг Лихтенберг в 18-м веке. Естественно, собственно размеры тела при снятии или надевании шляпы остаются неизменными, однако у множества народов в разные времена церемониал, в ходе которого определялось возвышенное, или напротив, униженное положение человека был связан именно с шляпой.
Мы говорим "снимаю шляпу", демонстрируя свое уважение. Мы, не задумываясь, снимаем головной убор, входя в учреждение, переступая порог дома, квартиры.
Ранее этикет предписывал простому дворянину обнажать голову в присутствии короля, и лишь за особые заслуги монарх мог позволить подданному оставаться при нем в шляпе. Именно к такому правилу придворного этикета восходит, скажем, и бесцеремонное требование купчины из "Железной дороги" Некрасова: "Шапки долой, коли я говорю!". И мужикам приходилось "ломать шапки" перед такими "барами".
А вот люди более образованные приветствовали друг друга, взаимно приподнимая шляпы над головой. Кстати, вероятно именно от этих церемонных времен досталось нам в наследство выражение "шапочное знакомство", то есть знакомство, ограничивающееся приветственным поднятием шляпы при встрече.
Впрочем, головные уборы демонстрировали социальное расслоение еще в Древнем Риме. Там рабы не имели права появляться в головных уборах на людях. В этой связи примечательной представляется реплика из одного из литературных произведений той эпохи, которую автор вложил в уста раба, выкупившего себе свободу у хозяина. Он говорит: "Всем достоянием своим я выкупил шляпу". Именно шляпа была зримым символом свободы. Это подчеркивалась и в тот единственный раз в году, когда в Риме все становилось с ног на голову, а рабы менялись местами с господами. Речь идет о карнавальном празднике Сатурналий. Тогда и только тогда, рабы на время приобретавшие господское достоинство получали право выйти на улицу в шляпе.
У других народов и в другие времена шляпа тоже дорогого стоила. В Океании, например, шляпа давалась подростку, как символ зрелости, и чтобы получить ее он должен был пройти через сложный и мучительный обряд инициации. Юноша, прежде чем получить шляпу, должен был томиться от голода, сидеть взаперти в одиночестве, выдержать удары палкой и прикосновение горящего факела, не издавая при этом ни стона, ни крика. И уже после этого, гордо нося шляпу, украшенную перьями и цветами, посвященный никому не давал усомниться в том, что он настоящий мужчина. На Аляске начинающий охотник получал "облачную шляпу". Охотник-алеут, по традиции, украшает свою шляпу усами убитых им сивучей.
Ну а о социальной значимости шляпы и говорить не приходится. О том, что именно шляпа была "лицом" или "визитной карточкой" человека говорит и русская пословица: "Дома щи без круп, в людях шапка в рупь". Дорогие же береты в Европе, помимо положенных по статусу перьев, украшали еще и золотыми украшениями, драгоценными камнями, медальонами с портретами возлюбленных.
На головных же уборах китайских мандаринов на самой макушке сверкал шарик, который опять-таки свидетельствовал о знатности лица. Мандарин третьего класса имел право на сапфировый шарик, второго - на коралловый, первого - на рубиновый. Нечто подобное, хотя и в упрощенном варианте можно было наблюдать и в племенах Западной Африки. Только там роль шариков выполняли бусы, и чем больше было бус, тем "главнее" был обладатель соответствующего головного убора.
78. Венценосные особы.
Сейчас высокопарный эпитет "венценосный" практически перекочевал из обыденной лексики в орнитологическую (за красивые хохолки так называют и журавлей и голубей). И хотя в сегодняшнем мире монархи не столь уж редки, увидеть действительно "венценосного" монарха можно скорее на игральных картах или в шахматах. Реально же действующие короли все чаще предпочитают коронам более скромные, но не менее элегантные головные уборы. Между тем ранее разного рода венцы были неизменным атрибутом и праздничного и повседневного убранства королей.
Если мы разложим многочисленные античные медальоны в хронологической последовательности, то сможем увидеть, как постепенно растительные венки, издавна использовавшиеся в качестве символов власти, сменяются венцами, изготовленными уже из благородных металлов. Вначале золотыми коронами венчали статуи богов, однако, затем этой же чести стали удостаивать себя и правители.
Мы можем вспомнить, что благодаря полукурьезному заказу Гиерона, который сомневался в честности ювелира, изготовившего для него "золотую" корону, Архимед открыл свой знаменитый закон, заодно решив поставленную задачу, сопоставив объем короны с ее весом.
Достоверно известно, что первым римским императором, надевшим корону, был Марк Аврелий, хотя именно его трудно упрекнуть в стремлении окружить себя роскошью. После него многочисленные цезари, цари, короли, императоры совершенно официально именовались "коронованными особами", да и вступали на престол, зачастую, лишь после торжественного акта водружения короны на голову - а без этого, вроде как и король не король.
В средневековой Европе короны становятся по-настоящему модными. Подражая монархам, короны заказывают себе принцы, князья, герцоги, графы, бароны и маркизы, а также их супруги. При этом форма, вес, отделка короны, естественно, определялись социальным статусом, общественным положением и материальным благополучием владельца.
Постепенно более простые, иногда даже железные, короны стали сменять все более роскошные сооружения из драгоценных металлов, изощренность форм, или лучше сказать, композиций которых поражала воображение. Подушка из пурпурного бархата; обручи; зубцы, как на крепостных стенах; кресты, - вот далеко неполный перечень элементов корон того времени. А еще короны украшали стилизованные лилии или листья сельдерея, выполненные в технике горельефов. На коронах непременно сверкали и драгоценные камни. Сама корона переставала быть единственным властным аксессуаром. К ней присоединялась, так называемая "держава", чаще всего выполнявшаяся в виде яблока.
Так называемой "шапкой Мономаха", находящейся ныне в Оружейной палате Московского Кремля, венчали некогда правителей Киевской Руси. В целом, это сооружение действительно напоминает шапку. Однако, эту "шапку" обрамляют восемь золотых пластин, которые сходятся кверху в виде конуса; венчает "яблоко"; и украшают рубины, жемчуга, голубые и желтые яхонты (так раньше назывались сапфиры). Существуют версии, что родиной "шапки Мономаха" являются Бухара или Византия, однако доподлинно ученым известно то, что этот прообраз короны был изготовлен спустя три века после смерти самого великого Киевского князя Владимира Мономаха.
У императора Священной Римской империи Карла 5-го, жившего в 16-м веке, всегда под рукой находилось четыре десятка корон, чтобы он не стеснялся в выборе. А вот в России в "смутное время" (конец 16-го - начало 17-го века) короны российских царей были захвачены приспешниками Лжедмитрия. Один из них, Самуил Москович отмечал в своем дневнике: "…Вещи, данные в Москве за верную службу, мы хранили в целости: наскучив с ними возиться и желая иметь наличные деньги, мы продали их по частям… …Разломали две короны - Феодорову и Дмитриеву…".
Впрочем, уже в 18-м веке российские императрицы с лихвой наверстали упущенное тогда. Екатерина 1-я для своей короны, и без того усыпанной драгоценными камнями, прикупила у китайского богдыхана громадный рубин. В короне Анны Иоановны насчитывалось уже 2605 самоцветов. А для Екатерины 2-й пришлось изготовить специальную "выходную" корону, поскольку современная ей "наследница" "шапки Мономаха" была в буквальном смысле настолько тяжела, что в ней физически трудно было стоять или сидеть.
79. Зритель должен поверить.
Давно уже гуляет по миру, некогда удачно сформулированная мысль о том, что "мир - театр, и люди в нем - актеры". Действительно, все мы играем на протяжении жизни самые разные роли. Подчас эти роли требуют некоторых условностей, и очень часто эти условности относятся как раз к костюму. И никому не приходит в голову прийти на важную деловую встречу в спортивных трусах, или появится на футбольном поле в "тройке". Более, иногда сам костюм диктует нам манеру поведения и характер нашей "роли".
Впрочем, для настоящего театра или кино костюмы играют также далеко не последнюю роль. И недаром в титрах к любому кинофильму обязательно указывается фамилия художника по костюмам, а на каждой более или менее крупной киностудии можно обнаружить поистине гигантские помещения, отведенные для соответствующего реквизита. Да и сами актеры частенько говорят, что "войти в роль" им помогает соответствующий костюм, отражающий и дух эпохи, и настроение персонажа.
И надо сказать, что такого рода костюмы известны человечеству еще задолго до появления кинематографа. Со времен древних мистерий и культовых церемоний известны специальные одежды, позволявшие их участникам перевоплотиться в характерные персонажи. Ну а от этих действ было уже рукой подать до театральных представлений, для которых, как известно, также требовались особые костюмы.
Если обратиться к опыту театральных постановок Южной и Юго-Восточной Азии, можно убедиться в том, что костюм сразу же предоставляет зрителю исчерпывающую информацию о социальном положении и нравственном облике героя. Еще до того, как актеры начинали играть, сведущие зрители уже знали, кто знатный господин, кто божество, кто злодей и негодяй, а кто … женщина (это тоже надо было объяснять языком костюма, ведь все роли обязательно исполняли мужчины).
В какой-то степени нечто подобное можно было наблюдать и в средневековой Европе. Тут для каждого из определенных символов, присущих народному театру, разрабатывались специальные композиции, четко дававшие понять, о какой именно аллегории идет речь. Так, например актриса, символизировавшая веру, появлялась на подмостках в белой одежде, с длинными распущенными волосами (это должно было передавать сияние солнечных лучей, ее окружавших), и с якорем в руках.
Остальные персонажи также должны были легко узнаваться по своим костюмам. Так, Рабле в "Гаргантюа" пишет, что "Демоны были одеты в шкуры волков, баранов и коз, усеянные бараньими головами и бычьими рогами". Неудивительно, что демонов представляли как раз такими. Документ 1384 года фиксирует то, что епископ Винчестерский осуждает священников своей епархии за то, что они дают напрокат свои облачения для представлений на библейские темы. Опять-таки, реальные священнические костюмы должны были вызвать у зрителя совершенно однозначную ассоциацию.
Впрочем, по настоящему европейский театр начал беспокоится о соответствии костюмов ролям и эпохам лишь в 18-м веке. С тех пор большая или меньшая реалистичность костюмов является неотъемлемым атрибутом большинства театральных постановок.
В России, начиная с прошлого века, особой скрупулезностью в отношении костюмов героев отличается Малый театр, сотрудники которого тщательно восстанавливают одежды уже ушедших (пусть и не столь далеких по времени) эпох.
А вообще, соблюдение исторических реалий в костюмах героев в наше время становится хорошим тоном для театральных и кинопостановок, и это неудивительно, поскольку зритель вряд ли благодарно примет Ромео и Джульетту, наряженных в японские кимоно, рыцарей круглого стола в римских тогах, или чеховских персонажей в джинсах.
80. По одежке встречают.
"Французские судьи отлично знают это таинственное свойство воображения. Потому-то им нужны красные мантии и горностаевые накидки, в которые они кутаются, словно Пушистые Коты… И не будь у лекарей черных одеяний и туфель без задка, а у ученых мужей квадратных шапочек и широченных мантий, им не удавалось бы одурачить мир, ну, а противостоять внушительному зрелищу люди не способны…". Приведенная цитата принадлежит знаменитому философу Блезу Паскалю, который записал эти наблюдения еще в 17-м веке.
С тех пор прошло более трехсот лет, и большинство примеров Паскаля кажутся столь же анахронистичными, как и описанные им платья, однако, по сути, выраженная им мысль не теряет своей актуальности и сегодня. Костюмы, правда, существенно видоизменившиеся, продолжают играть свою магическую роль и сегодня, будь-то облачения судей или священнослужителей, формы военных или милицейских чинов, наконец, эксцентричные наряды эстрадных исполнителей. Все эти костюмы и сейчас способны вызывать у людей вполне определенные чувства и эмоции, как бы совершенно независимо от своих хозяев.
Костюм является, безусловно, одним из тех языков, на которых человек разговаривает с окружающим миром. Более того, костюм традиционно играет роль некоего коммуникативного авангарда, создающего мнение о человеке, ведь недаром говорят, что "встречают по одежке". И совершенно естественно, что с древнейших времен одежда, помимо функционального (защите от неблагоприятных условий окружающей среды) назначения, приобрела и представительную роль.
И эта вторая ипостась одежды постепенно стала значить не меньше, чем первая, о чем свидетельствуют, хотя бы, многочисленные пословицы и поговорки разных народов мира. Некоторые из них посвящены качеству изготавливаемой одежды: "Фасон дороже приклада", "Каково полотно, такова и строчка", "Новую одежду кроят - к старой прикладывают". Другие отражают роль костюма в общественном расслоении: "По моде и мышь в комоде", "В городе не ткут, не прядут, да тоньше нашего ходят" (по поводу последней Даль специально отмечает, что бытовала она еще до появления фабрик, а значит, отражает исключительно полувраждебное отношение деревни к городу).
Третьи, прямо говорят о том, что главное назначение одежды - украшать. Французы издавна говорят - "Одежда делает человека"; азербайджанцы - "Если красота - десять частей, то девять из них - одежда"; адыгейцы - "Кости красит мясо, а тело - одежда"; узбеки - "Жилище украшает утварь, а человека - одежда"; башкиры - "Дерево красно плодами, а человек - одеждой".
Впрочем, те же пословицы отражают и достаточно ироничное отношение народа к важности костюма, его "огромному" значению. Так, вьетнамцы не без иронии отмечают, что "Не были бы красивы ноги, если бы не туфли, а уши, - если бы не серьги"; японцы говорят: "В хорошем платье и обезьяна красива"; бенгальцы: "Одень осла в лошадиную сбрую - лошадью не станет". А вот у азербайджанцев и вовсе в ходу была пословица, прямо противоположная вынесенной в заголовок, - "Человека узнают не по одежке".
Впрочем, как мы уже сказали, и по одежке тоже. На пожаре все уступят дорогу человеку, облаченному в защитный термостойкий костюм; если кому-то станет плохо, подобный сигнал даст белый халат врача; мундир полицейского произведет впечатление на бандита; а без "пачки" и пуантов балерину попросту не выпустят на сцену. Так что прав был Паскаль, и слова его за триста лет ничуть не потеряли своей силы.
81. Перед вами невеста.
Увидев девушку в длинном белом платье под руку с мужчиной в строгом черном костюме, мы наверняка предположим, что это невеста с женихом. И вряд ли ошибемся в этом предположении.
Впрочем, еще больше укрепить в этой мысли нас сможет наличие на девушке легкой прозрачной накидки - фаты. Хотя, собственно, только сейчас мы стали обозначать словом "фата" такого рода деталь туалета. Раньше это слово относилось к ткани индийского происхождения, затем так называли женский пояс и набедренную повязку, или покрывало (об этом говорится в "Домострое"), и лишь потом фата стала как раз частью подвенечного наряда.
Совершенно естественно, что по белому длинному платью невесту опознают далеко не во всем мире. А уж история костюма знает множество нарядов, которые у разных народов выполняли аналогичную роль на праздничных церемониях.
У марийцев, например, невесте принято было надевать одежду наиболее архаичного покроя, непременно домотканую, причем в некоторых областях подобное платья непременно дополнялось покрывалом из крапивы, которая, вероятно, ранее была куда более привычным материалом для повседневной одежды.
В Чечне невесту можно было узнать по старинному поясу и украшениям - они переходили из поколения в поколение, и часто становились безмолвными свидетелями свадеб прабабушек и правнучек. В Бухаре на невесте непременно должны были быть фиолетовые туфли. Невеста-казашка из зажиточной семьи на свадьбе красовалась в шелковом платье, халате на подкладке из фазаньих шкурок, и с опушкой из меха выдры; а также в исключительно живописном головном уборе, который, к тому же, достигал в высоту целого метра.
Встарь в Киргизии на свадьбе невеста должна была трижды переодеваться. При этом, появившись в самом начале в белом платье, невеста должна была сменить его на костюм, выдержанный в красных тонах, затем в синий, и, наконец, в черный. Все это должно было символизировать разные этапы ее жизни - от первых радостей, до последних горестей.
И, конечно, традиционно у самых разных народов, особая роль в наряде невесты отводится головному убору, в самом широком смысле слова, начиная от венца, и заканчивая собственно прической. В общем, и само слово "венчание" восходит к античным временам, когда принято было сплетать венок, надеваемый на голову статуи божества брака - Гименея. Подобный венок, или венец, оказался весьма популярным у самых разных народов, трансформировавшись порой, в самые необычные вещи. Так, в Средней Азии роль венца выполняет обычно пышный, богато украшенный, головной убор. В подобном головном уборе богатой туркменки золота и серебра подчас оказывалось не меньше, чем в самой настоящей царской короне.
В Эстонии невеста получала статус "жены" только в тот момент, когда на голову ей водружали специальный чепец замужней женщины. При этом кто-то из близких, или сам жених, обязательно приговаривал: "Позабудь про сон, избавься от упрямства, помни о молодом муже". На эстонском острове Муха в первый день пребывания в доме мужа молодая расхаживала в высоком белом чепце с вышивкой, но уже на следующий день место праздничного чепца занимал будничный.
В понятие головного убора входила и коса, известная, как "девичья краса". Последнее выражение имеет весьма определенный смысл, поскольку раньше девушкам из самых разных народов после замужества приходилось жертвовать своими роскошными длинными волосами. И няне Татьяны Лариной, если вы помните, перед ранним замужеством "…с плачем косу расплели", и у евреев в Пушкинские времена в России принято было коротко остригать волосы замужним женщинам, заставляя их взамен носить парик.
В общем, и в старину на Руси замужняя женщина обязана была появляться на людях исключительно с покрытой головой, и если кто-либо осмеливался соврать платок с головы замужней женщины, его ждало наказание в виде весьма крупного штрафа.
Впрочем, сами женщины опасались ходить с непокрытой головой даже дома. Слишком силен был страх перед нечистой силой, которая того и гляди, могла ухватить "опростоволосившуюся" красавицу за пышные косы.
82. По форме.
В форме обычно ходят военные, или, в крайнем случае, другие представители, как сейчас модно говорить, "силовых структур". Однако речь в данном случае пойдет не о них, а о представителях сугубо мирных профессий, таких, например, как почтальон, который, как мы помним с детства, ходил "с цифрой пять на медной бляшке", и "в синей форменной фуражке". О тех людях, которые не носят спецодежды, однако облачаются в костюмы, которые выдают род их занятий.
Такого рода костюмы известны уже достаточно давно. Например, во Вьетнаме, еще в начале 20-го века можно было встретить пожилых людей, облаченных в белые шелковые штаны и черные халаты, с непременными черными зонтами. Для вьетнамцев, увидевших такого старика на улице было совершенно ясно, что он - человек ученый.
Европа в этом смысле тоже ушла недалеко вперед. Официальный костюм члена Французской Академии, так называемого "бессмертного", шился из черной и зеленой ткани, и обязательно включал в себя шляпу старинного образца. Квадратные шляпы и особые мантии до сих пор играют важную роль в торжественной церемонии принятия ученого в члены Лондонского королевского общества.
Вообще, именно англичане знамениты своей особой приверженностью традициям. И одежда в данном случае вовсе не является исключением. Туристы со всего мира спешат полюбоваться гигантскими медвежьими шапками, венчающими традиционный наряд гвардейцев, охраняющих Букингемский дворец. Меньшее внимание туристов привлекают докеры, однако, и они непременно повязывают на шею традиционную пеструю косынку; традиционное облачение лондонского клерка до недавних пор состояло из узких полосатых брюк, черного пиджака и черной шляпы-котелка. До сих пор в мантиях и париках заседают судьи английских судов, только в мантии можно увидеть на заседании и лорда-спикера в Палате Лордов.
Впрочем, кое-что из одежды все же уже осталось в истории. Так в средневековой Англии купцы надевали пестрые одежды, и особо гордились своими ботинками со шнурками - в те времена они были настоящим элементов роскоши. Какое-то время модными на островах были и, так называемые, костюмы "ми парти", левая и правая половина которых были различных цветов. Когда мода на такие экзотичные наряды прошла, они стали "фирменной" одеждой корпорации шутов. Также остался в истории, наверное, к счастью, и традиционный европейский наряд палача, представлявший собой черный плащ с красной каймой и желтым поясом.
С другой стороны, некоторые традиции сохранились и у нас. Мы привыкли к пришедшим из прошлого белому поварскому колпаку, и столь же белому халату медика, хотя прекрасно знаем, что белый лишь олицетворяет чистоту, а по-настоящему стерильной с таким же успехом может быть и серая и черная одежда.
Столь же неизменными остаются традиции и в спортивной одежде, точнее в ее расцветке. Сегодня, как и много веков назад, спортсмены "защищают цвета своей команды", и те же цвета можно увидеть и на трибунах, где сидят болельщики. А между тем, еще в первом веке нашей эры, обращаясь к одному из тогдашних болельщиков на ипподроме, Марциал писал: "Что же ты в алом плаще, если стоишь за зеленых?". Что ж, двадцать веков назад, цвет имел точно такое же значение, как и сейчас.
Традиционно повышенное внимание своему костюму должны были уделять дипломаты, представлявшие в чужих землях родное государства. Им никак нельзя было ударить "в грязь лицом", поскольку их лицом было лицо государства. И сейчас дипломатический протокол остается столь же требовательным к одежде. К примеру, для утренних визитов дипломат обязан надевать черный пиджак, брюки в полоску, мягкую шляпу, серый галстук. "Форма" для вечерних приемов еще более строга - смокинг, галстук-бабочка, и не дай бог, если рубашка или запонки выбиваются из выбранной цветовой гаммы.
Нельзя не сказать также несколько слов и о школьной форме, или униформе для ВУЗов (столь популярной, к примеру, на Западе). Дискуссии на тему способствует ли это дисциплине, или напротив, подавляет свободное развитие личности не прекращаются. Впрочем, тот факт, что одинаковая форма способна объединить людей, не поддается сомнению. Собственно, это обстоятельство очень часто используют лидеры различных группировок, от упоминавшихся болельщиков-фанатов до фашиствующих молодчиков.
83. Каждый сверчок знай свой шесток.
К чему только не относили и не относят эту пословицу. К одежде ее можно отнести с большим на то основанием. Кажется, у правителей раньше не было другого дела, как только заботиться о том, во что одеваются подданные (разумеется, речь не идет о повышении уровня жизни, а о том, чтобы никто не позволял себе больше дозволенного, "знал свой шесток"). Первые указы, регламентирующие внешний вид людей и их костюмы, приписываются римскому императору Септимию Северу. А уж начиная с 13-го века подобного рода распоряжения просто "становятся на поток". Попробуем обозначить лишь некоторые вехи этого "славного пути".
1230 год. Подробное предписание "Об одежде" обнародовал Людовик 11-й Святой. В указе совершенно определенно написано, что должны носить дворяне и крестьяне, графы и врачи, проститутки, евреи и прочие инородцы. Отдельно говорится об одежде всадников-рейтаров, и, соответственно, попонах их лошадей. Предписание было, кстати, не столь уж безобидно курьезным, как кажется, ведь самой малой карой за ослушание был назначен штраф.
1294 год. Ограничение касается максимальной цены, которую имеет право заплатить подданный короля за отрез ткани. Правило распространяется на всех, за исключением особ королевской крови (их сумасбродства просто не должны иметь цены). Для остальных же рынок был ограничен. Наиболее знатные господа не могли покупать ткани дороже, чем за 20 сольдов за один парижский локоть; дворяне не могли позволить себе ничего, что стоило бы больше 18 сольдов; граждане - 15; а оруженосцы и вовсе должны были ограничивать себя тканями по 6 сольдов за локоть. Отдельно указ отмечал, что молодым незамужним девушкам и женщинам дозволяется иметь лишь одну нарядную выходную одежду.
1356 год. Постановление Шпеерского магистрата: "Чепцы женщин не должны впредь иметь более четырех рядов оборок. Никакие платья, ни нижние, ни верхние, не следует делать с пуговицами спереди или шнуровками на боках. Висячие концы рукавов не должны быть длиннее одного локтя. Ворот платья должен быть такой ширины, чтоб не слишком обнажалась шея. Полосатые и вышитые платья, украшения на них и на шляпах в виде букв, птиц, нашитые шелком воспрещаются. Мужчинам не дозволяется носить на шляпах перья. Кто не рыцарь, не имеет права на украшения из серебра, золота, жемчуга. Никому не дозволяется расчесывать голову на пробор и отращивать бороду".
1453 год. В Болонье общество делится на три разряда, согласно дозволенной каждому одежде. В Модене установлена длина шлейфа для каждой из категорий привилегированных граждан. Простолюдинов это не касается, поскольку они вообще не могут носить шлейфов.
1495 год. На сейме в немецком городе Вормсе принимается "Указ об одежде всех сословий". В нем говорится: "Простые мужики и ремесленники, как в городах, так и в деревнях, не смеют носить одежду из сукна дороже одного гульдена за локоть. Также не должны носить сами и дозволять своим женам и детям носить: золото, жемчуга, бархат, шелк. Однако данная статья ни в коей мере не стесняет - князей, графов, дворян…".
1500 год. На Аугсбургском сейме все немецкие государи принимают специальное положение "Против излишней роскоши". По понятным причинам спустя тридцать лет аналогичное постановление принимается снова.
1553 год. Англия. Носить одежды из дорогих материй позволено исключительно особам королевской крови и высшему дворянству. Что до других сословий, то для них стоимость одежды должна соответствовать доходам.
1563 год. Испанский король-демократ Филипп 2-й милостиво дозволяет своим подданным любую роскошь в одежде. Впрочем, постановление не касается прислуги.
1613 год. В Польше принимается закон, согласно которому "состояние шляхты и относительно одежды должно возвышаться над плебеями". При этом ясновельможные паны могли носить кунтуши и жупаны алого цвета, кармазины, а мелкая шляхта - всего-навсего шарачки серого цвета. Что же до простого народа, то тут царила удивительная строгость: "чтобы никакой мещанин или плебей не дерзнул приобретать шелковые платья или одежду с шелковым подбоем, также дорогих мехов, кроме разрешаемых: лисьих и других менее ценных; а также, чтобы никто из них не щеголял сафьяном… …за нарушение взимается штраф в 14 гривен". Кстати, любопытно заметить, что последний штраф за следующие семь лет вырос в семь раз. То ли мещане начали много себе позволять, то ли государство нашло новый надежный способ пополнения казны.
84. Куклы.
Мы часто употребляем слово мода, подразумевая под ним определенное понятие, но редко задумываемся, когда же эта самая мода появилась на свет, какую эпоху можно считать более или менее точной датой ее рождения?
Ведь в древние времена моды, как таковой не существовало. Да, иногда появлялись новинки. Иногда это были заимствования из костюмов соседних народов, иногда это были атрибуты, изготовленные из новых материалов (шелка, мехов и т.д.). Однако вряд ли это можно было считать модой в полном смысле этого слова. Ведь подобные новинки постепенно укоренялись, и, со временем, становились столь же неотъемлемой частью традиционного костюма.
Во времена, когда мода была в таком зачаточном состоянии, люди богатые были вынуждены выделятся либо количеством своих платьев, либо богатством их отделки. Так, у английской королевы 16-го века Елизаветы насчитывалось три тысячи платьев. Каждое из них изготавливалось особо, отмечено, например, что над одним из них сто мастериц трудились денно и нощно на протяжении трех недель. Русская тезка этой королевы - императрица Елизавета Петровна успела трижды сменить свои гардеробы в течение одного бала. В 1735 году пожар во дворце уничтожил почти весь гардероб царицы, однако, вскоре в ее распоряжении уже было пятнадцать тысяч платьев, и два сундука, набитых чулками.
Венецианский посол доносил на родину из Парижа 16-го века следующее: "На придворного не обращают внимания, если у него нет тридцати костюмов, и он не меняет их ежедневно…". Те, кто не могли приобрести такое количество новых костюмов, отдавали подновлять старые. В этой связи любопытным оказалось изучение специалистами портрета одного англичанина, датированного 1666 годом. Выяснилось, что одет знатный сэр в куртку с перехватом, как носили тогда в Голландии, однако рукава куртки явно итальянского происхождения. Штаны прибыли к своему владельцу из Испании, а воротник был доставлен из Парижа.
Немецкий сатирик 17-го века иронизировал по этому поводу: "Если бы какой-либо француз задумал носить шпоры на шляпе, башмаки на руках, вместо пуговиц бубенчики, немцы взяли бы с него пример. Кому могла придти в голову мысль надевать при бархатном кафтане холщовые панталоны, кроме дураков французов…". Однако, все это еще трудно назвать модой, это лишь ее предвестник, некий грубый прообраз.
О ее появлении на свет можно судить из отмеченного хроникером эпизода, произошедшего в 17-м веке. Однажды немецкий кронпринц Пфальде вздумал продемонстрировать свои многочисленные наряды родственнице-француженке. Та же только поморщилась, и "просветила" провинциала: "Мой друг! Теперь не принято держать так много одежды. Лучше немного, но то, что можно…". Можно, заметим, не по эдикту короля или иного властителя, а по велению моды. Да, так сказать могла только настоящая французская модница.
Собственно же рождение моды, очевидно, произошло за век-другой до описанного случая. Произошло это, вероятней всего, в Бургундии, тогда могущественной державе. Ведь именно там сложились самые что ни на есть благоприятные обстоятельства для возникновения моды. В стране было вдоволь текстильного сырья - шерсти, шелка, льна, хлопка; не было проблем с самыми лучшими красителями. Бургундия располагала прекрасными ремесленниками, которые выделывали отличные ткани. Наконец там процветали науки и искусства, а значит, было кому выдумывать все новые и новые модели костюмов, так привлекавшие тогдашнюю публику.
Не удивительно, что эти разнообразные ладно скроенные и прекрасно сшитые костюмы пользовались все возрастающей популярностью, как во Франции, так и за ее пределами. Разумеется, среди людей обеспеченных. Именно так рождалась мода. А ее "свидетельством о рождении" можно считать тот факт, что в 17-м веке из Парижа во все концы Европы стали периодически отправляться одетые по последнему слову моды "человечки", или попросту манекены, куклы. И уже глядя на эти костюмы, местные мастера с дотошностью воспроизводили все идеи и новшества "столицы моды", которой уже тогда по праву считалась столица Франции.
85. Что такое мода?
Если задать этот вопрос вне контекста данной книги, на него можно получить самые разные ответы, ведь слово достаточно многозначно. Например, физику невдомек, что "мода" касается платьев и костюмов; у филолога этот корень вызовет несколько другие ассоциации. Да и собственно в древнем Риме, откуда это слово пришло к нам, оно означало и "образ", и "мера", и "способ". Таким образом, мы можем констатировать, что о моде действительно трудно сказать что-либо определенное, тем более, что выражения "модный курорт", "модный вид спорта", или даже "модный банк" звучат сейчас почти также часто, как "модное платье", или "модный пиджак".
Более того, понятие "высокое мода", относящееся уже исключительно к миру костюма, вряд ли сколько-нибудь сопоставимо с нашими представлениями о том, как модно одеваться. "Высокая мода" стала вполне самостоятельным искусством, так что же "осталось" обыденной моде?
Вспомним, как чуть более полутора веков назад, одна из "приятных дам", героинь "Мертвых душ" Гоголя, просвещала другую относительно секретов моды, как сказали бы теперь "следующего сезона". "Фестончики, сплошные фестончики", - говорила она. Сегодняшнему читателю нелишне будет напомнить, что фестончиками называли зубчатую кайму по краям платья, и именно о популярности этого элемента отделки туалета говорили подруги.
Итак, новость о фестончиках была доведена до сведения, обсуждена, и новая мода была одобрена. Что же дальше? Дальше дамы бежали к своим портнихам и заказывали платья, в соответствии с построенными в головах образцами.
Спустя сто лет Фима Собак, героиня "Двенадцати стульев", рассказывает Эллочке-людоедке о том, что "будут носить длинное и широкое". Это обстоятельство становится известным уже не в виде слуха, а в виде информации, почерпнутой из модного журнала, и портниха уже сама знает о новом модном веянии, да и в обычном магазине вполне можно обнаружить "модную" одежду.
Так или иначе, мода представляется неким веянием, которое на некий, сравнительно короткий, промежуток времени вводит в повсеместный обиход некую конструктивную или композиционную особенность, как женского, так и мужского костюма. И желание следовать моде выражается в стремлении приобретать и носить вещи, как раз преображенные этим легким дуновением новизны.
Такое желание, как мы уже говорили раньше, получило широкое распространение в обществе несколько веков назад. Еще в конце 18-го века во Франции начал выходить журнал, который указывал модные нынче цвета, покрои платья, а также модную манеру носить эти платья. Тут же приводились (на правах рекламы) адреса портных, белошвеек, парфюмеров и ювелиров. Впрочем, еще раньше рубрики типа "что носят в Версале", снабженные специальными иллюстрациями, появились в обычных периодических изданиях, а до этого, своеобразные "зарисовки с натуры" делали специальные художники, рассылавшие затем изображения модно одетых парижских господ в разные уголки Европы, не менее знатным заказчикам, желавшим, как вы понимаете, не отставать от парижской моды.
В России одним из пионеров подобных изданий стал появившийся на рубеже 18-го и 19-го веков в Петербурге "Магазин английских, французских, немецких новых мод". Петербург старался сверять часы со всей Европой, и Англия иногда оказывалась предпочтительней Франции, недаром "сверхмодный" Онегин был одет именно, как "денди лондонский".
Кстати, говоря об Онегине, надо вспомнить, что перед светом он предстал, как раз "картинкою журнальной", то есть живой иллюстрацией того, что общество могло увидеть на тиражируемых заграничных изображениях. Впрочем, еще тогда такое дотошное следование моде не встречало одобрения в обществе, если мы вспомним цитату, то увидим, что Онегин "в гостях улыбку возбуждал, и молча обмененный взор ему был общий приговор". Как и сейчас, тогда беззаветные служители моды часто вызывали иронию.
При этом современная мода стала куда более демократичной, в подлинном смысле этого слова. Течений и направлений в моде стало столько, что каждый может выглядеть модно, не изменяя при этом собственным привычкам и вкусам. Впрочем, сами эти вкусы также, безусловно, формируются под влиянием целой "индустрии моды", которая включает в себя столь разные и противоречивые вещи, как дома Высокой моды, магазины готового платья, и фабрики по производству миллионов одинаковых джинсов.
86. Стиль.
Энциклопедия говорит нам, что стиль выражает, в общем "дух того или иного народа и господствующий вкус того или другого времени". Стили, при желании, можно обнаружить чуть ли не во всех вещах, имеющих не только функциональное предназначение. К примеру, как только дом перестал быть исключительно местом, защищающим от неблагоприятного воздействия внешней среды, появились многочисленные архитектурные стили, такие например, как египетский, римский, византийский, или европейские: готический, барокко, позднего классицизма.
Сегодня, в двадцать первом веке, мы уже хорошо понимаем насколько важны для человечества все эти стили, недаром, в большинстве исторических городов здания, являющиеся памятниками того или иного великого стиля бережно охраняются и изучаются.
Понятно, что когда одежда перестала только защищать от холода, дождя и других неприятностей, став предметом эстетического общения, она тоже стала развиваться, попадая под влияние различных стилей. К сожалению, костюмы куда менее прочны, чем дома, и сохраняются они, как правило, лишь на живописных полотнах, в которых художник использует одежду своих современников. Впрочем, увидеть оригинальный костюм на каком-либо шедевре тоже большая удача, поскольку даже Леонардо да Винчи специально обращал внимание своих коллег на то, что люди, изображенные в современных костюмах, могут выглядеть крайне смешно спустя сотни лет.
Впрочем, определенное соответствие стилей в архитектуре и костюме обнаружить все же можно. Например, устремленные в небеса башенки и удлиненные окна готических сооружений перекликаются с высокими головными уборами и вытянутыми носками башмаков современных им костюмов. Архитектурное барокко, увлеченное лепниной и разнообразными украшениями, находит отражение в пышных платьях, также снабженных массой всяких "излишеств" и аксессуаров. С конца 18-го века строгий рационализм буржуазной архитектуры находит отражение и в строгости делового костюма - буржуа незачем щеголять кружевами и драгоценностями.
А уж конструктивизм двадцатого века, вернувший вещи в их первобытной функциональности, и вовсе придал новое направление развитию одежды, которая, отныне, должна была стать максимально удобной. В соответствии с рекомендациями медиков, были отправлены в отставку корсеты (которые, как оказалось, не совершенствуют, а лишь вредят женской фигуре); громадные и громоздкие платья; увесистая обувь; жилеты и капитальные шубы.
Жизнь вообще стала куда более динамичной, и, если так можно выразиться, куда более спортивной, или, по крайней мере, стала казаться более спортивной. Все это, естественно, нашло отражение и в мире моды.
Комплект из шаровар и фуфайки, в различных модификациях, приобретя звучное наименование "спортивного костюма" стал массовой одеждой. Причем популярность его оказалась настолько велика, что человека облаченного таким образом можно встретить не только на стадионе, в спортзале, или собственной квартире. Его надевают и для прогулок по городу, а одно время, в среде "новых бизнесменов" было даже модно посещать в нем светские мероприятия.
Необходимым добавлением к "спортивному костюму" стали и кроссовки, перешедшие из разряда сугубо спортивной в разряд повседневной обуви, что и неудивительно, ведь их функциональность и комфортность вполне отвечает всем современным требованиям.
Спортивный стиль оказал свое влияние и на более традиционные вещи. Так в обиходе появились "парки", "анораки", "блузоны", "джинсы-сигареты", "тенниски", "футболки" и так далее. Впрочем, принципиальная простота и лаконичность спортивной одежды отнюдь не мешает модельерам щедро декорировать ее разнообразными карманами и кармашками, молниями, кожаными лентами, вышитыми эмблемами и тому подобными безделушками.
Социалистические руководители ввели в моду "простой" стиль другого рода - стиль аскетов, подчеркивающих свою близость к народу. Полувоенные френчи и гимнастерки стали своеобразной демагогической демонстрацией торжества социализма в быту. Такой "стиль" до сих пор исповедуют и Фидель Кастро и Ким Чен Ир.
А вот хиппи, которых, наверное, не потерпели бы социалистические вожди, своей одеждой точно также демонстрируют безразличие к бытовым удобствам, правда, несколько другими способами. Их одежда часто случайна и непродуманна; она бывает потрепана и неопрятна.
В общем, не зря древние римляне советовали "чаще поворачивай стилем", имея в виду, впрочем, свою палочку для письма. Пословица, однако, переросла свое первоначальное значение, и стала лозунгом тех, кто хочет разнообразия во всех проявлениях творческой деятельности человека, в том числе, и в одежде.
87. Говорят кутюрье.
Тысячи безымянных творцов внесли свой вклад в развитие того, что сейчас мы можем назвать "империей костюма". Кто-то когда-то одомашнил шелкопряда, кто-то научился стричь овец и выводить новые их породы, кто-то придумал использовать для создания тканей лен и хлопок, кто-то вывел сорта этих растений, отвечающие всем требованиям текстильщиков, кто-то придумал окрашивать ткани и нашел для этого подходящие красители. Мы никогда не узнаем имен этих людей, как и имен тех, кто научился использовать огонь, варить мясо, изобрел колесо, веревки и блоки и так далее. И, тем не менее, именно на их трудах покоится сегодня современный мир одежды, который так важен для человека двадцать первого века.
Со временем, правда, человечество стало куда более справедливым, и начало увековечивать имена творцов, много сделавших для его процветания. Так мы знаем имена создателей синтетических тканей и красителей, авторов революционных методов производства тканей и трикотажа, селекционеров, которые сравнительно недавно буквально создали животных и растения, давших идеальное сырье для нитей и тканей.
Любопытно, что практически до недавнего времени оставались анонимными и знаменитые портные, создатели новых костюмов и направлений в моде. Более того, чаще популярные элементы костюма связывались с известными личностями, их носившими, а не с портными их создававшими. Так, шляпа-треуголка ассоциируется у нас с Наполеоном, название реглану дал один военный, носивший именно эту фамилию, военным был и Галифе. Что же до портных прошлого, то регулярно вспоминаем мы разве что француза Шика, чья фамилия также стала нарицательной в обозначении особого блеска портняжей работы (правда, надо заметить в скобках, что выражение "сделать с шиком" употребляется теперь уже не только по отношению к одежде).
Только в двадцатом веке модельеры стали знамениты, а лучшие из них сравнялись по популярности с политиками, артистами, спортсменами. Это, наверное, справедливо, ведь должен быть известен человек, придумывающий то, что носят миллионы. В этом смысле, наверное, первым известнейшим портным стал Леви-Страус, основавший одноименную фирму, которая распространяла миллионы пар джинсов.
Что же до настоящих кутюрье, то их список в условной "галерее славы" двадцатого века, очевидно, открывает Габриэль (Коко) Шанель. Именно она стала в начале прошедшего столетия живым символом моды. Любопытно звучат некоторые ее высказывания, посвященные смыслу самой моды: "Мне хотелось бы спросить модельеров: что такое мода? Ни один из них не ответил бы вразумительно... Философия моды? Это пустые слова. Мода для молодых --это бессмыслица, не существует мода для старых…".
В магазине, продававшем модели знаменитой Шанель начинал свою карьеру человек, которому без сомненья удалось успешно совместить в себе элитарный дух "высокой моды" Коко Шанель с предпринимательской жилкой Леви-Страуса. Речь идет об одном из самых известных сегодня кутюрье - Пьере Кардене. На протяжении десятков лет этот человек создавал завораживающие коллекции, и, одновременно, заботился о расширении своего бизнеса. Результатом его усилий стало то, что продукцию с его именем на этикетки производят сегодня свыше семисот предприятий в 110 странах мира, а трудятся на них свыше ста тысяч человек.
Не менее знаменит, чем Карден и Ив Сен-Лоран, который утверждает, что "моды проходят, а стиль остается". Показательно то, что говорит Ив Сен-Лоран о своем творчестве, о его истоках. Его слова заставляют увидеть в костюме нечто большее, чем обыкновенный кусок ткани, как в Рембрантовских полотнах мы видим нечто большее, чем раскрашенный кусок холста. Сен-Лоран утверждает, что на его творчество оказали влияние романы Флобера и Пруста; живопись Леже, Мондриана, Пикассо; краски Матисса; образы Парижа и его родной африканской деревушки Маррокеша; русский балет. И на самом деле, этот перечень, наверняка, далеко не полон, ибо высокая мода сегодня является полноценной составляющей современной культуры, а значит, должна перекликаться буквально со всеми ее частями.
При этом, в частности, итальянские модельеры подчеркивают, что важной составляющей костюма является умение носить одежду, которое должно быть неотделимо от свойств самой одежды, иначе ее магия и ее образы легко могут быть разрушены. Например, Лейла Брик утверждает, что "любой костюм - это как бы маленький театр, и даже настроение человека зависит от того, как он одет, и, соответственно помогает ему играть определенную роль в общественной жизни". Да, для современного модельера костюм и его обладатель сливаются в единое целое, в один ансамбль, который может зазвучать лишь в том случае, если обе его части достигнут между собой необходимой гармонии.
Нельзя не сказать и о том, что помимо романтичной, существует и сугубо прагматичная мода. Неудивительно, что одним из ее апологетов оказался представитель рачительной Германии Клаус Штальман, который провозгласил своим девизом соответствующее изречение: "Мода для миллионов, а не для миллионеров". Под этой вывеской ему удалось преуспеть - чуть ли не половина Германии носит одежду "от Штальмана". Впрочем, не только Штальман одевает миллионы. Одежду "прет-а-порте" - готовую к носке выпускают большинство знаменитых модельеров, которые прекрасно понимают, что мода это бизнес, а бизнес не может существовать без широкого рынка сбыта продукции. Так что, платье "от дома Шанель" вы сможете купить и за двадцать тысяч и за двести долларов.
88. Из ряда вон…
В 1970-х прекратил свое существование один и старейших лондонских клубов - "Сплин-клуб". Этот клуб объединял людей, которые нарочито не желали следовать моде, а одевались, как кому вздумается. В чопорной Англии число желающих вступить в клуб, а значит, в некотором роде, бросить вызов обществу, было сравнительно невелико. Однако в двадцатом веке, когда мода стала меняться настолько быстро, что угнаться за ней оказалось весьма затруднительным делом, нашлось слишком много потенциальных членов клуба. А поскольку смысл любого клуба заключается именно в его камерности, дальнейшее существование этого заведение было признано бессмысленным.
Впрочем, этот пример демонстрирует скорее не усилившееся равнодушие людей к изыскам моды, а затруднение, которое стали испытывать франты, желающие так или иначе выделится среди себе подобных. О подобном тщеславии говорил еще римский писатель Элиан, приводя следующий характерный эпизод: "Как-то Диоген прибыл в Сицилию и, заметив в праздничной толпе богато одетых юношей, воскликнул со смехом "Это спесь". Затем философ столкнулся с лакедемонянами в поношенной и неопрятной одежде. "Это тоже спесь, но иного рода", - сказал он". Действительно, при всем разнообразии направлений современной моды, быть нарочито немодным это тоже, несомненно, спесь.
Впрочем, лучше если тщеславие наряжается в скромные одежды, поскольку в противном случае его жертвами часто становятся ни в чем не повинные животные - наши соседи по Земному шару.
Так, для изготовления каркасов модных некогда широких юбок использовался китовый ус, казавшийся тогда незаменимым материалом для фижм. Результатом стало массовое истребление китов, и по сей день находящихся под угрозой вымирания.
Точно также люди едва не уничтожили диких страусов, когда в моду вошли страусовые перья. Птиц спасло лишь то, что их научились разводить в неволе. Зверскому промыслу подвергались в прошлом и соболя, куницы, шиншиллы, горностаи - небольшие зверьки, которых природа наделила уникально красивым мехом. Мода на меха была и остается столь же безжалостной к братьям нашим меньшим. Не обошла беда и пресмыкающихся - изделия из змеиной или крокодиловой кожи, черепашьего панциря также к несчастью стали популярными среди модников. И тут мода спровоцировала безжалостное уничтожение несчастных животных.
К счастью, мода не во всем столь кровожадна. Иные ее образчики, конечно, нелепы, но вызывают лишь добродушную улыбку и иронию. Именно такие эмоции каждый желающий может испытать в зале Лувра, где собрана композиция под названием "Моменты моды". Например, там представлено платье аристократки 18-го века, со специальными бутончиками или бантиками "фаверс". Каждый из таких бутончиков имел, подобно мушке, свое значение, а их "язык" хорошо понимали кавалеры. Например, на груди располагался "милый" бутончик, на шее - "убийственный", на талии - "шутливый", на голове - "влюбленный".
Однако, изыски 18-го века, безусловно, меркнут перед изобретательностью века двадцатого, многие произведения которого, представленные в музее, вообще существуют в единственном экземпляре. Как, например, купальник, сплошь унизанный бриллиантами (недавно, наверное, именно его создателей попытались превзойти японские ювелиры, создавшие "Бюстгальтер тысячелетия", весящий полкилограмма, сделанный исключительно из золота и драгоценных камней); платье, собранное из английских пятифунтовых банкнот, каждая из которых прошита золотой нитью на голубом фоне; брюки, унизанные жемчугом. Рядом с ними уж совсем просто смотрится женский костюм, являющийся точной копией доспехов средневековых рыцарей.
В общем, сегодня, как и встарь, у желающих существует еще масса возможностей перещеголять (от слова щеголь) окружающих своими нарядами. Для этого можно заказать эксклюзивную модель известному кутюрье, купить костюм из его же последней коллекции, самому создать новую гармоничную композицию из изысканных туалетов.
Если же материальное положение не позволяет заниматься подобными экспериментами, можно привлечь внимание общества необычными формами, броской расцветкой, оригинальным декором костюма -- и тогда, возможно, вы сами станете законодателями нового направления в моде. Причем довольно просто это, обычно, бывает, руководствуясь изречением, что "новое - это хорошо забытое старое". Костюмы, которым несколько десятков, а лучше сотен лет вполне могут произвести фурор на современном рауте или вечеринке.
Отраженья.
Обычно о костюме говорят, как о чем-то, принадлежащем к "материальной культуре". Однако вам не кажется, что костюму узки эти рамки, и он вполне может считаться частью культуры вообще, без "материальной" приставки. Тем более что костюм теснейшим образом, как мы могли убедиться, связан и с промышленностью, и с сельским хозяйством, и с наукой.
А что уж говорить о взаимосвязи костюма с гуманитарной составляющей культуры. Взять хотя бы то влияние, которое оказал мир костюма на одну из наиболее употребительных частей нашей лексики - имена собственные, а точнее на фамилии. Смотрите, о скольких людях мы можем сказать, что их предки определенно были причастны к изготовлению одежды: Ткачевы и Ткаченко, Шевченко и Сапожниковы, Голенищевы и Шляпниковы, Воротниковы и Кравчуки, Рукавишниковы и Кожемякины, Красильниковы и Шубины, Рубашкины и Кожуховы, да и Шнайдеры, Шумахеры, Тэйлоры. Эти фамилии приходят в голову сразу же, а ведь если задуматься, или перелистнуть телефонный справочник, можно увидеть, что фамилий, так или иначе связанных с миром костюма - сотни и тысячи.
На страницах книги мы неоднократно приводили пословицы самых разных народов, посвященные как раз одежде и костюму. Столь же часто на этих страницах появлялись и цитаты из древнейших книг, вошедших в сокровищницу мировой литературы - "Илиады", "Одиссеи", "Библии", "Рамаяны" и других. Не напрасно же эти великие хроники времен детства человечества уделяли такое внимание тому, как мы одеваемся.
Об одежде людей с древнейших времен с интересом писали и путешественники, историки, летописцы, хроникеры. А уже в наше время профессиональный интерес к костюму проявляют ученые - историки, этнографы, культурологи. Так, в 19-м веке в России подробнейшим образом описывали историю одежды на Руси Иван Забелин и Николай Костомаров.
В середине 19-го века германский художник Герман Вейс издал, пожалуй, первое многотомное издание посвященное исключительно истории костюма (правда, преимущественно европейского).
Во второй половине 20-го века следует отметить подвижническую работу Марии Мерцаловой, книги которой по истории костюма отлично иллюстрированы и весьма содержательны. Было бы несправедливо также обойти вниманием посмертный двухтомник "Очерков по истории костюма" Константина Стамерова, вышедший в Киеве в 1970-е годы. Аналогичные издания выпускаются во многих странах, вспомним хотя бы, богато изданную в Польше "Историю одежды".
Если же представить себе библиотеку, в которой были бы собраны книги, имеющие прямое или косвенное отношение к миру костюма, то, несомненно, на ее полках обнаружились бы специфические издания, посвященные хлопководству, шелководству, овцеводству; прядению и ткачеству; трикотажному и обувному производству; окраске тканей; медицине и гигиене; спорту, а также многим другим вещам. Естественно, все это, не считая книг, статей, публикаций, посвященных собственно моде во всех ее проявлениях.
Мы уже говорили и о том, как много костюм значит для искусства. В литературе мы находим немало описаний костюмов людей разных эпох, разных национальностей, разного социального положения, разных привычек и наклонностей. И, как правило, перед тем, как "одеть" своего героя, автор тщательно изучает исторические материалы, относящиеся ко времени, в котором живет герой. Точно так же поступают и драматурги, которые очень часто специально помечают в своих пьесах, как именно должен быть одет тот или иной персонаж. Если же таких отметок нет, в роли исследователя и творца приходится выступать уже режиссеру-постановщику, привлекающему в качестве незаменимого помощника художника по костюмам.
Примеров такого бережного отношения к костюму в литературе множество. Вспомним хотя бы некоторые из них. Например, Пушкин "Арап Петра Великого":
"… Вельможи с голубыми лентами через плечо, посланники, иностранные купцы, офицеры гвардии в зеленых мундирах, корабельные мастера в куртках и полосатых панталонах толпой двигались взад и вперед при беспрерывных звуках духовой музыки. Дамы сидели около стен, молодые блистали всей роскошью моды. Золото и серебро блистало в их робах, из пышных фижм, как стебель возвышались их узкие талии, алмазы блистали в ушах, в длинных локонах и около шеи… …Барыни пожилые старались хитро сочетать новый образ одежды с гонимой стариной: чепец сбивался на соболью шапочку царицы Натальи Кирилловны; а робронды мантильи как-то напоминали сарафан и душегрейку".
Тот же Пушкин, в "Моцарте и Сальери" создает, ставший классикой, образ "черного человека". И тут опять речь идет именно об одежде. Вначале Моцарт упоминает о том, что к нему как-то зашел "человек, одетый в черное", а затем говорит уже, что "не приходил мой черный человек". Блестящий пример того, как одежда в сознании сливается с самим образом человека. И уже не одежду, а именно образ, созданный Пушкиным, использует Есенин в своей поэме "Черный человек".
И если уж речь зашла о Есенине, то, как не вспомнить его собственные произведения. Чего стоит, например такая исчерпывающая характеристика, построенная опять-таки на "костюмных" ассоциациях: "Да, мне нравилась девушка в белом, а теперь я люблю в голубом".
Уже в прозе, Есенин уделяет описанию одежды куда больше места, не сдерживая его лаконизмом стихотворной строчки. Вот что можно прочитать в его произведении "Ключи Марии":
"… Описывая скифов, Геродот прежде всего говорил об их обычаях в одежде. Скифы носят на шее гривны, на голову надевают шлем, накрываются сшитыми из конских копыт плащами, которые служат им панцирями. Нижняя одежда состоит из шаровар и коротких саков. Всматриваясь в это коротенькое описание, мы сразу представляет себе всю причинность обряда, и перед нами невольно встает это буйное, и статное, и воинственное племя. Вы сразу же чувствуете, что гривна нужна ему для того, чтобы защитить от меча врага шею, шлемом он защищает череп, браслеты - кисть руки, плащ же охраняет бока и спину".
В своих мемуарах замечательный артист Василий Качалов отмечает, что помощь костюма в нелегком деле перевоплощения очень важна. В свете сказанного выше, это совсем неудивительно, тем более что некоторые категории людей в определенные эпохи даже называли в соответствии с их костюмами. Сейчас эти названия, или клички уже прочно вошли в историческую науку и историческую литературу, лишний раз подчеркивая значимость одежды для человека.
В этой связи стоит еще раз вспомнить "санкюлотов", которых характеризовало именно отсутствие аристократических штанов "кюлотов", доходивших только до колен. В том же ряду стоят и протестующие французские крестьяне - камизары, которые, все как один носили рубашки - "камиза", по-французски. Красные повязки китайских повстанцев тоже были, без сомнения, элементом костюма. Так же, кстати, как и "черные рубашки" итальянских фашистов, или "коричневая" форма нацистских штурмовиков. В России нарицательным было выражение "голубые мундиры", известное нам, в частности, из стихотворения Лермонтова. Простых мужиков тогда же называли "сермяжниками", поскольку в большинстве своем они носили сермяги - одежду из грубого некрашеного сукна, а выражение "сермяжная правда" еще не вызывало тогда такой иронии, как во времена Ильфа и Петрова. Уже в наше время возникло и разошлось по миру определение "белых" и "синих" воротничков, соответственно управленцев высокого звена и рабочих.
И все эти тонкости и особенности обязательно должны учитывать не только историки, но и писатели, в частности, авторы исторических романов. Впрочем, создавая облики своих героев, писатели не забывали и о своем собственном внешнем виде. Вот, к примеру, Иван Бунин рассказывает в своих заметках об Алексее Толстом, как тот наставляет своего собрата по перу:
"… Вот как, например, невыгодно одеваетесь вы. Вы худы, хорошего роста, есть в вас что-то старинное, портретное. Вот и следовало бы вам отпустить длинную узкую бороду, длинные усы, носить длинный сюртук в талию, рубашки голландского полотна с этаким артистическим распахнутым воротом, подвязанным большим бантом черного шелка, длинные до плеч волосы на прямой лад, отрастить чудесные ногти, украсить указательный палец правой руки каким-нибудь загадочным перстнем… …И все наряжены: Маяковский носит желтую кофту, Андреев и Шаляпин - поддевки: русские рубахи навыпуск, сапоги с лакированными голенищами, Блок бархатную блузу и кудри…".
В произведениях же самого Бунина, естественно, нетрудно найти тщательные описания одежды. В рассказе "Князь во князьях" он следующим образом описывает облик главного героя:
"На нем была теплая поддевка, сверх поддевки бараний тулуп, голова под шапкой повязана по углам красным платком, ноги обуты в тяжелые сапоги". Одежда остальных героев тоже не обойдена вниманием автора: "Кучер надел плисовую безрукавку, шелковую канареечную рубаху и шляпу в павлиньих перьях"; "Старший сын Лукьяна Степанова, в атласной синей рубахе, в кованых сапогах с выпущенными из-за голенищ каемками шерстяных чулок"; "Люлю в дорогих легких мехах, в средневековом бархатном берете". И еще одно, скупое, но исчерпывающее описание: "… стриженый в скобу по-мужицки, но в цилиндре и медвежьей шубе".
Своеобразным отличительным знаком настоящей художественной литературы является то, что автор не упускает возможности описать мимоходом, но весьма искусно то, что "случайно" оказывается в поле его зрения по ходу повествования. Такое умение отличает подлинного гения, и если бы не оно, то вряд ли мы смогли бы насладиться следующим описанием из "Мертвых душ" Гоголя:
"… Да еще, когда бричка подъезжала к гостинице, встретился молодой человек в белых канифасовых панталонах, весьма узких и коротких, во фраке с покушениями на моду, из-под которого видна была манишка, застегнутая тульскою булавкою с бронзовым пистолетом".
Надо заметить, что даже этот небольшой отрывок требует от современного читателя некоторых интеллектуальных усилий, что вообще характерно для случаев, когда речь идет о предметах материальной культуры, и в частности, о костюмах былых времен. Мы должны вспомнить, что в начале 19-го века фрак только проник в российскую провинцию, а потому был еще в диковинку, что панталонами называли тогда обычные штаны, вид которых никого не удивлял. Наверное, только наведя специальные справки, мы узнаем, что штаны его были хлопчатобумажные и полосатые, ведь канифасовая ткань уже давно не в ходу. И уж практически совсем просто сообразить, что лучшим сувениром из Тулы - тогдашней оружейной столицы России, могла быть именно такая брошка.
Послушайте еще несколько отрывком из мировой литературной классики. Вот "Щелкунчик" Гофмана:
"На святках он был в красном, шитом золотом кафтане, при шпаге, держа под мышкой шляпу, и носил превосходный парик с косичкой".
А вот джентльмены из "Записок Пиквикского клуба" Диккенса:
"На нем был полосатый жилет с синими стеклянными пуговицами и черные коленкоровые нарукавники, серые штаны и гамаши. Ярко-красный платок, завязанный небрежно и неискусно, обвивал его шею, а серая шляпа была беззаботно сдвинута набекрень…
…Он был одет в черное, ботинки блестели у него так же, как и глаза, на нем была белоснежная рубашка с брюками и узкий белый галстук. Из кармана для часов спускалась золотая цепочка с печатями. Черные лайковые перчатки он держал в руках…
…Мистер Уэллер уже получил в свое распоряжение черный фрак с пуговицами, украшенными буквами П. К., черную шляпу с кокардой, пестрый полосатый халат, светлые штаны и гетры…
…Он был облачен в длинный коричневый сюртук, суконный жилет и мышиного цвета панталоны. На жилете у него болтался лорнет, на голове была шляпа с очень широкой тульей и широкими полями".
У Конан-Дойла, другой высокопоставленный английский джентльмен, пришедший к Шерлоку Холмсу, выглядел следующим образом:
"Начищенный цилиндр, темный сюртук, каждая деталь в его туалете - от жемчужной булавки в черном шелковом галстуке до бледно-лиловых носков лакированных туфель, говорило о дотошной опрятности, которой он всегда отличался".
Следующие описание принадлежит уже классику японской литературы, и посвящено его родной стране:
"…Говорят, в старину, после первых оттепелей, когда начиналось таянье снега, и с окон снимали бамбуковые шторы, защищавшие от него жилища, устраивали первую выставку крепа. К тканям прикрепляли бумажные ленточки с именами ткачихи и с названием деревни, откуда она родом. Тут же на ярмарке определяли сорт - первый или второй… …Прясть начинали в октябре оп старому лунному календарю. Отделку заканчивали примерно в начале февраля будущего года… …И ткань, и пряжу сначала замачивали в щелочной воде на целую ночь. Утром несколько раз прополаскивают, отжимают и расстилают на снегу. И так несколько дней подряд… …В снежной стране конец отбелки раньше считали праздником весны".
Из Японии, с помощью Михаила Пришвина, перенесемся в Москву конца 1920-х годов, с ее более чем характерным отношением к одежде:
"Особенно расстроила меня своей смешной наивностью заметка, посвященная одной легкомысленной фабричной девушке Тане. Тут же нарисована была и сама девушка-франтиха в юбке, потому уже красивой, что на ней сходились все оттенки цветных карандашей, и так же красива была шляпка на девушке - какой-то бочкой, и особенно башмаки. Рассмотрев рисунок раньше текста, я подумал было, что это наивная попытка изобразить красоту лучшей женщины, и вдруг с изумлением прочел текст под изображением: "несознательная Таня, которую нужно просветить". Но так не должно быть - без красоты люди жить не могут".
Впрочем, в то же время, в Москве появлялись и люди, придающие достаточно большое значение своей внешности. Тогда они казались москвичам чем-то диковинным:
"Он был в дорогом сером костюме, в заграничных, в цвет костюма, туфлях. Серый берет он лихо заломил за ухо, под мышкой - трость, с черным набалдашником в виде головы пуделя. По виду лет сорока с лишним. Рот какой-то кривой. Выбрит гладко. Брови черные, но одна выше другой. Словом - иностранец". Это - Воланд из "Мастера и Маргариты" Булгакова.
Кстати, негативное отношение к хорошей одежде официальная советская пропаганда сохранила надолго. Вот ироничное описание, увидевшее свет спустя полвека после наблюдений Пришвина:
"Басков решил переодеться. Прикидывая во что, он вспомнил строки из журнала мод, которые однажды прочитала ему жена. Одежда, как предполагают тонкие правила этикета, должна соответствовать. Чему? Одну фразу он вспомнил наизусть: "Элегантный мужчина конца двадцатого века стремится, чтобы наряд соответствовал его облику, характеру, настроению". Вот именно - настроению. Лучше не скажешь. Поссорился с женой - надевай пиджак из кожзаменителя каменноугольного цвета и иди в магазин за вареной колбасой, помирились - переодевайся в элегантные брюки цвета весенней пашни, и садись в телегу. Замечательно, что существуют все-таки журналы мод. Они всегда нам подскажут, когда что и как".
Впрочем, подобное соответствие "внешнего" и "внутреннего" в человека всерьез занимало философов, которые не находили в этом ничего несерьезного. Так Гегель, в своей "Эстетике", со всей строгостью отмечает, что "если в наши дни надо сделать портрет еще живущего человека, то для этого необходимо требуется чтобы одежда и внешнее окружение также брались в расчет в этой индивидуальной действительности. Именно потому, что предметом художественного произведения является здесь действительное лицо, это внешнее, которому по существу принадлежит и его одежда, становится в реальности, правдивости необходимыми моментами".
Мы много говорили о том, что в разные времена и у различных народов появлялись и исчезали самые разнообразные тенденции в развитии костюма. Часто они были связаны с развитие общества в целом, иногда же носили достаточно случайный характер. В любом случае, происходившие изменения всегда привлекали внимание очевидцев, и если среди последних оказывались наблюдательные натуры, историки получали описания происходившего, что называется "из первых рук".
К числу таких внимательных наблюдателей, несомненно, можно отнести и французского художника Поля Гогена, который значительную часть своей жизни провел на Таити, где и создал целую галерею образов "уходящей натуры". Дело в том, что это было время медленного, но верного наступления европейской цивилизации на жизнь и быт аборигенов, которые не могли устоять перед таким давлением, и теряли привычки и образ жизни, складывавшийся годами. Гогену еще удалось застать почти нетронутый мир аборигенской общины, который он и зафиксировал на своих потрясающих полотнах. Однако, помимо картин, он оставил и свои наблюдения, относительно жизни коренных обитателей Таити, в частности, об их одежде. Для нас эти заметки представляют определенный интерес. Вот что писал Гоген:
"Что касается мужчин, то те из них, кто жаждет быть одетым по-европейски, не имеют, должно быть, никакого представления о связи между отдельными частями, составляющими костюм джентльмена. Обладатель куртки, к примеру, вовсе не считает себя обязанным надевать брюки, шляпа с тульей в виде колокола и набедренная повязка - вполне законченный наряд… …В общем, какого-нибудь определенного стиля одежды по-видимому не существует. Они носят все, что могут раздобыть, иногда безвкусно переделывая старинные одеяния, чтобы приспособить их к своим понятиям о моде. А ведь таитяне, кажущиеся теперь смешными в чудовищных нарядах, имели совершенно иной вид в своих первобытных костюмах, отличающихся исключительным изяществом, скромностью - на взгляд всех, кроме чрезмерно стыдливых - и прекрасно приспособленных к климату. Но короткие юбочки из крашеной таппы, набедренные повязки с бахромой и другие предметы одежды, которые носили прежде, в настоящее время запрещены законом, как нарушающие приличие. Почему женщинам не разрешается надевать ожерелья и венки из цветов, я так и не смог установить; говорят, что они каким-то образом связаны с забытыми языческими обрядами".
Подобные исследования принадлежат и перу философа 16-го века Эразма Роттердамского, больше известного нам, как автора "Похвалы глупости". В своем сочинении "Разговоры запросто" он уделил костюму достаточно много внимания. Приведем лишь некоторые фрагменты его рассуждений, написанные в форме диалога:
"Хозяин: "Но к чему у вас платье такое ни на что не похожее? Ведь и судят об вас дурно, и большинство потому, что вы так одеваетесь…".
Конрад: "А многие по той же причине - что мы так одеваемся - считают будто мы святые. И те, и другие заблуждаются, но заблуждения вторых, которые, глядя на платье, думают об нас хорошо, - добрее и человечнее".
Хозяин: "Пусть так, и все же к чему вообще столько отличий в одежде?.. По-моему, они вообще ни к чему, кроме как в торжественных процессиях или на войне. В процессиях несут изображения разных лиц - святых, иудеев, язычников, и мы их узнаем по различному платью. А на войне все это нужно для того, чтобы каждое войско следовало за своим знаменем и не случалось замешательства в рядах".
Конрад: "Прекрасно рассуждаешь, но и наша одежда - тоже военная. Кто следует за этим полководцем, кто за тем, но все мы сражаемся под началом одного императора - Христа. Впрочем, в одежде следует различать три качества… …Насколько она отвечает необходимости, привычке и приличиям… …Но в этом отношении наше платье лучше твоего: оно прикрывает и голову, и шею, и плечи - те места, которые застуживать всего опаснее. Кто ездит верхом, тому подходит короткое платье, кто больше сидит - долгое, летом - тонкое, зимою - плотное. В Риме есть люди, которые в течение дня меняют платье трижды: утром надевают подбитое мехом, около полудня - обыкновенное, под вечер опять иное - потеплее. Но перемена не у всякого найдется, поэтому и придумано наше платье, одинаково годное на очень многие случаи… …Например, если дует северный ветер или печет солнце, мы покрываемся капюшоном, стало жарко - опускаем капюшон на спину, надо отдохнуть - опускаем подол, надо идти - подбираем или даже затыкаем за пояс…".
Вы видите, что Эразм приводит целую сагу монашеской одежде, и, в общем-то, не зря, ведь на самом деле, рядовые представители распространенных в эпоху средневековья орденов вынуждены были проводить большую часть своей жизни в походах, а потому нуждались в достаточно удобной униформе. Именно такой комфортной униформой и оказываются на поверку, нелепые, на первый взгляд, монашеские одеяния.
Далее монах касается весьма болезненной в ту эпоху (вспомним, хотя бы, печальную историю Жанны д'Арк) темы мужской и женской одежды. И, кому как не монаху, говорить о том, что разделение костюмов по половому признаку естественно и необходимо:
"Конрад: "Теперь поговорим о приличиях. Ответь мне по совести: если бы ты надел платье своей жены, разве не сказали бы все, что ты нарушаешь приличие?".
Хозяин: "Сказали бы, что я рехнулся".
Конрад: "А что бы сказал ты, если бы она надела твое платье?".
Хозяин: "Худого, может, и ничего не сказал бы, зато бока намял бы ей не худо".
Конрад: "А между тем, ведь совсем не важно, какое платье носить".
Хозяин: "Нет, коли так взглянуть очень важно".
Конрад: "И не удивительно: даже у язычников законы карают и мужчину и женщину, если они наденут платье, принадлежащее другому полу".
Хозяин: "И поделом!".
Так, этим неотразимым аргументом, монах убеждает хозяина в том, что одежда действительно имеет в жизни людей огромное значение. И, не давая собеседнику опомниться, развивает свой тезис уже на других примерах:
"Конрад: "Ну, а если бы старец восьмидесяти лет от роду надел платье пятнадцатилетнего мальчишки или, наоборот, мальчишка - платье старика, разве не скажут все, что по ним плачет палка?".
Хозяин: "Еще бы не сказать!".
Конрад: "А если бы мирянин надел бы облачение священника, или священник оделся как мирянин?".
Хозяин: "Оба поступили бы непристойно".
Конрад: "Если бы обыкновенный человек украсил себя знаками отличия государя, или обыкновенный священник - убором епископа, они поступили бы непристойно?".
Хозяин: "Разумеется!".
Конрад: "Что если бы мирный гражданин разоделся по-военному - в перья и прочие франсоновы глупости?".
Хозяин: "Его бы осмеяли".
Конрад: "Что, если бы английский солдат носил на платье белый крест, швейцарский - красный, а французский - черный?".
Хозяин: "Это была бы наглость".
Так Конрад не только хозяина, но и всех нас убеждает в важности одежды. Мы же читаем это историческое свидетельство с некоторой долей иронии, поскольку в наше время каждый может обрядиться как ему вздумается, и, скорее всего, не подвергнется осмеянию. Вместе с тем, мы убеждаемся, что многие наши традиции в одежде уходят корнями еще в европейское средневековье, когда людей, безусловно, встречали по одежке.
Впрочем, это самое правило претило очевидно Эразму, который не преминул заключить диалог пассажем весьма еретическим и многозначительным:
"Хозяин: "…Знаю твердо, что многие шуты в колпаках с бубенчиками и ослиными ушами мудрее тех, кто носит шляпы, подбитые мехом, мантии и прочие украшения мудрости".
Конрад: "Чего же ты требуешь? Чтобы государь, который смеется над шутом, поменялся с ним платьем?".
На это хозяин, ничтоже сумняшеся, отвечает, что в глубине души он именно так и считает. Так Эразм, изложив бытовавшую в его время систему взглядов на костюм, одной фразой высказывает свое более чем ироничное к ней отношение.
Действительно, к одежде можно относиться по-разному. Можно придавать ей большое значение, можно мириться с той ролью, которую она играет, можно быть верным ее рабом, можно начисто отрицать ее значение. Нельзя лишь игнорировать ее. Одежда сопутствует человеку с тех самых пор, как он стал человеком, и его история неразрывно связана с историей костюма. И уже за одно это к одежде стоит отнестись уважительно. Впрочем, закончить повествование хочется цитатой из "Опытов" Монтеня, в которых философ, как нельзя лучше отразил двойственное и неоднозначное отношение умного человека к диктату костюма:
"Что до вещей менее важных, например, нашего платья, то тому, кто вздумал бы согласовывать его с подлинным его назначением, а именно служить нашему телу и доставлять ему возможно больше удобств, что и определило изящество и благопристойность нашей одежды при ее появлении, - я укажу лишь на самое, что ни на есть чудовищное из того, что, по-моему, можно представить себе, и, среди прочего, на наши квадратные головные уборы, на этот длинный, свисающий с головы наших женщин хвост из собранного складками бархата, расшитого к тому же пестрыми украшениями…
…Эти соображения не отвращают, однако, разумного человека от следования общепринятой моде; более того, хотя мне и кажется, что все выдумки и причуды в покрое нашего платья порождены скорее сумасбродством и спесью, чем действительной целесообразностью, и что мудрец должен внутренне оберегать свою душу от всякого гнета, дабы сохранить ей свободу и возможность свободно судить обо всем, тем не менее, когда дело идет о внешнем, мы вынуждены строго придерживаться принятых правил и норм".