ТОНЧАЙШИЕ НИТИ СОВМЕСТИМОСТИ

Предвижу, что и этот начатый вопреки зароку прекратить увядающее сочинительство из оскудевшего источника свежих мыслей; но подверстанный подо всё предыдущее опус, представит собой не самое выразительные, мягко говоря, вариации на темы, в предыдущих моих опусах жеванные и пережеванные. Но символичен подзаголовок того, с чего началось моё осмысление миропорядка, каких-то граней, доступных моему мышлению - "Ранней ягоды или сквозь сон". Может быть, иногда сновидения воскрешают для нас и погребенное в пропастях памяти, и не только как утешительное - и это я пережил в своей, да, в своей жизни, а и с высоты прожитых лет постичь то, что смутно виделось, чувствовалось, осмысливалось в былом. Эти неощутимые ниточки памяти выуживают из прошлого, может быть, золотые самородки, что таились не так уж глубоко, но недосуг было углубиться в лежащее под ногами - манили иные неведомые дали...

Всё на свете и неразрывно и разрывно, и кажется нетрудно пояснить, что кроется за этой сжатой формулировкой сущности бытия. Взаимозависимо - почти в данном контексте синоним неразрывному. И, если эта взаимозависимость не закрепляется совместимостью, неким связующим с тем, от чего хоть мало-мальски зависит твоё существование, твоё - любой монады, сигмонады, - то неизбежен разрыв твоей сущности - и в пространстве, и во времени, и, вероятно, в чём-то сверх того. Но представление о такого рода нитях, в человеческом воображении порой приобретает непостижимую, сверхъестественную, мистическую окраску, и потому лучше начать с наглядного, объясняемого, пускай не до конца, и в школьных учебниках физики.

Сегодняшний зимний денёк, снежок, и через открытую балконную дверь снежинки влетают на кухню, тают, а, попадая на горячие электроконфорки, испаряются. Совместимость молекул воды при температуре ниже 0°С - в разнообразных кристаллических структурах; в жидкой фазе те же молекулы держатся друг друга, хотя и не столь скованно;

наконец, водяной пар, когда молекулы витают в пространстве как бы сами по себе, никак между собой не связаны, однако при температуре среды ниже 100°С снова собираются в капли, и эти капли близлежащие - объединяются, сливаются. Физики объяснили отчего так получается - всё дело в той энергии, отражаемой термометром, которой в данный момент обладают локально сгруппированные молекулы. Локально - в закипающем чайнике, морозильной камере холодильника, при первых морозах ледяном покрове реки, оторвавшемся от Антарктического шельфа и дрейфующего в океане айсберга, теплом течении Гольфстрима, облаках, разбуженных молнией и низвергающихся на землю дождём или градом...

При этом знаменателен феномен несжимаемости - ни при каком давлении и воды до определённого предела, и, как это ни кажется, странным, пара водяного, если держится достаточно высокая температура. Такие связующие "нити" под эгидой гравитации сравнимы с синтетическими эластичными: "резинка" - с определённым диапазоном возможной взаимозависимости. Существенно, что "несжимаемость" - ни в пространстве микромира и элементарных частиц, как снега в снеговике или глины в гончарной форме, ни атомов - не сливаются воедино, ни миллионы звезд в Млечном пути нашей галактики, ни галактики, ни клетки многоклеточного организма, одним словом, императивная индивидуальная автономность каждой монады на свете, в том числе входящих на основе совместимости в сигмонады.

Связующие нити, которые нельзя пощупать - гравитационные, как реально воспринимаемые сознанием современного человека, так же и силовые в магнитных полях; различные, выявленные физиками и обозначенные в моделях микромира в категории законов природы, неотвратимые, абсолютные и, я бы сказал - бессловесные, в том смысле, что информация о них нужна науке, или практическим воплощениям на основе знания о них, но уж никак не им самим, вернее, тому, как они безотказно действуют повсеместно во вселенной. Это древние полагали, что стихиями управляют небожители, громовержцы; что душа магнита привлекает железо; а вода может быть и живой, и мёртвой - в буквальном смысле. Но, как я уже замечал, неразъясненным наукой, то есть не высвеченный ни формулой, ни хотя бы чёткой формулировкой, остаётся то, что обозначается как самоорганизация - от элементарных частиц при рождении атома до - как ни парадоксально покажется на первый взгляд, - симфонического оркестра, хотя в этом примере сразу же в воображении возникает фигура дирижера.

Нет, не тогда, когда он сам или его помощники набирают на конкурсной основе исполнителей на различных инструментах, но о минутах вдохновенного исполнения, когда мастерство каждого и наивысшая согласованность заставляет слушателей, как говорится, забывать обо всём на свете, трепетно наслаждаясь проникающим в душу. Но в, будем говорить, "симфонии" образования атома из строго определенного качественно и количественно набора элементарных частиц - по какой партитуре играет каждая из них свою роль, особенно в том, какие свойства выявит атом водорода, углерода, железа, кальция, свинца? И каким образом управляет всем этим закулисный, неуловимый для учёных сегодня "дирижер" этих бесчисленных действ во вселенной?

Если наше атеистическое мышление, как религиозное - по воле Бога всё происходящее, - смиряется с тем, что, скажем, образование атомов, звёзд, как космических объектов, молекул, кристаллов; вообще, всего называемого неодушевленным, происходит по законам природы, иначе говоря, само собой - а как же иначе - отклонение от исполнения природных законов - чудо, а чудес, как известно, не бывает, - если это принимается безоговорочно, то насчёт живого, даже самого примитивного, человечек мыслящий должен призадуматься. При образовании живой клетки "дирижеру" необходимо не только расставить по местам её составляющие, необычайно сложные органические комплексы, обеспечить из взаимодействие, но и расписать её жизненную "партитуру" во времени, такт за тактом - в сочетании цикличности и неповторимости.

Ясно, что согласованные взаимоотношения, причём целенаправленные между функциональными комплексами внутри живой клетки, а также её оптимальная - том же ключе выживания - реакция на внешние раздражители, немыслима без представления о неких связующих, "нитях", с уже неотъемлемой информационной составляющей, на уровне биологических закономерностей, преодолевших инкогнито природные законы низшего порядка. И то, что в многоклеточных организмах физиологи установили характер передачи информации посредством материальных электрохимических субстанций, лишь подтверждает приоритетность этой информационной составляющей. Тем более это вырисовывается при реализации "партитуры" генетического кода - каркасные нити развития организма простираются в пространстве, во времени, такое очевидно, но для живых организмов, стоящих на достаточно высоких ступенях эволюционной лестницы, по этим "нитям" формируется индивидуальный характер, особенности психики, а у вида гомо, гомо сапиенс и направление творческой потенции.

И - особая роль связующих "нитей" во внутривидовом общении животных, наших "братьев меньших", и что уж говорить о нашем брате - человеке, с доминантой в этих "нитях" информационной составляющей, к чему, собственно, подводила предыдущая преамбула. Если в описаниях образования объектов-сигмонад микромира автор склонялся к метафорическому антропоморфизму, то есть представлял, как закулисно сговариваются элементарные частицы, чтобы наилучшим образом сорганизоваться для совместного создания жизнестойкого и многообещающего сообщества в виде атома того или иного элемента, или атомов пусть по законам природы, но и попутно догадываюсь, как получше эти законы воплотить в молекулярную сигмонаду, и чем сложнее, тем с большим диапазоном потенциальных возможностей, вплоть до феномена редупликации, если такое представление - находка для мультипликации в учебном фильме, чем автор, как сценарист, занимался два десятка лет на студии "Киевнаучфильм", мультиперсонажи таким образом могли и - для наглядности и доходчивости для учащихся зрителей - даже информировать друг друга об обстановке и намереньях, то, скажем, для игрового кино центр тяжести информационной составляющей в открытую и правомерно смещается на переговоры, на то, что выражается посредством языка. Да, членораздельная речь - разве не основное связующее, разве не те скрепляющие или разрывающие нити, что во многом определяют взаимоотношения между людьми?

Связующая, а у отдельных видов животных и устрашающая при столкновении с недругами, присуща многим представителям фауны, звуковая информация, унаследованная нами в принципе и настолько многообразно расширившаяся сверх необходимого и достаточного, как у вышеупомянутых, и воспринимается нами, как основное средство общения у последних, хотя внимательные зоологи замечают и отмечают иные информационные "нити", связующие представителей одного вида, преимущественно одновидовых. Определённые позы, специфические запахи соответствующе информируют своих и чужих о намереньях данной особи. А возможна ли передача и восприятие информации кроме той, что передаётся звуковыми, световыми сигналами, ароматическими молекулами? В своём сочинении, посвященном жизни пчёл, Метерлинк утверждает существование "души улья", управляющей поведением пчелиных особей - каждой в отдельности и всех совокупно.

Мориса Метерлинка, как известно, увлекал бурный прогресс науки и техники первых десятилетий нового, XX века; и, вместе с тем, он, вероятно, интуитивно чувствовал, сознавал, что какие-то неуловимые взаимоотношения в живой природе для науки ещё остаются тайнами за семью печатями. Если душа хлеба в "Синей птице" - сказочная метафора, то "Разум цветов" и та же "душа улья" - уже всерьёз - о том, что несомненно существует реально, но чему у современной науки нет, пусть пока, убедительных объяснений. Современная аппаратура для наблюдения и экспериментов позволяет энтомологам фиксировать способы обмена информацией между особями, в том числе насекомыми; например "танцы пчел" - когда комплексом движений тела, эдакой "сонатной партитурой" пчела в амплуа разведчицы указывает сотоваркам направление полян с вожделенным разноцветьем. Метерлинк очевидно имел в виду ульи с домашними пчелами и книги или рассказы пчеловодов, добывающих таким образом мёд век назад, как и ряд веков былых эпох у многих народов Земли.

Недальние родственники пчёл - шершни, коих насчитывается 20 видов и которые питаются, в частности, домашними пчелами, 300 видов шмелей, осы - таковых целых 23000 видов, да и собственно пчёл ни много ни мало - 30000 видов, из подотряда жалящих перепончатокрылых. И то, что многим, в том числе мне - в новинку, как сообщает энциклопедия: " Большинство видов пчёл - одиночные, некоторые селятся колониями, общественные пчёлы живут семьями". Они же - медоносные, в самом деле - откуда у одиночек благоустроенные закрома - соты, с неприкосновенным запасом мёда на холодную пору года. Поскольку вышеизложенное подталкивает меня снова сравнить разнообразие даже близкородственных видов живых существ с многообразием народов планеты, и для тех, кто находит подобное сравнение кощунственным, приходится напомнить, что эти виды или подвиды живых существ закрепляются там, где для их жизнеобеспечения оптимальна экологическая ниша, вероятно, всё-таки частично видоизменяясь в поколениях по-дарвиновски в борьбе за существование; распространившийся по континентам в незапамятные времена вид гомо действовал по тому же принципу, разве что попутно создавал дополнение к природной экологической нише - земледелием, скотоводством, защитой от неблагоприятных обстоятельств внешних - жилищем, одеждой; вооружаясь орудиями труда, охоты.

И, конечно же, как вынужденно общественное животное, совершенствовал внутри своего сообщества информационную связь, прежде всего посредством членораздельной речи. Дочеловеческим живым существам достаточно той информационной базы, что закрепилась генетически.

Более того - такое внутривидовое информационное общение - для них лишь малая толика необходимой для жизнеобеспечения информации, что заложена в генетическом коде императивно и потенциально. А задуматься над тем, каким образом рождаются столь совершенные создания живой природы, побудили меня в значительной степени замечательные сыны Франции, о которых я писал, но только частично затрагивая вышеозначенное. Мишель Монтень, ХVІ век. Замок философа той эпохи органически вписывается в окружающую природу, и в этой неразрывности Монтеня восхищает то, что он считает разумом животных - и тех, что видит ежедневно, и вычитывает из сочинений античных авторов. В своей "Апологии Мишеля Монтеня" отмечаю, что автор "Опытов" как бы противопоставляет этот животный разум, целиком нацеленный на создание возможно благоприятных условий жизни для себя и для потомства, и многообразные, зачастую негуманные ухищрения господ - гораздо в большей мере, нежели простолюдинов, препятствующие подлинной радости существования, наслаждению жизнью как таковой.

Монтень не жалует науку, впрочем, имея в виду главным образом со схоластической окраской, время наукив нашем понимании ещё не настало. Но уже через два века в той же Франции творит Рене Реомюр, и о нём я писал в книге "Почему мы так одеты", как впервые выдвинувший идею о возможности создания искусственного шёлка, опять же впервые воплощенную также его соотечественником Шардонне в конце XIX века. Конечно, от мысли Реомюра "В будущем можно научиться изготовлять подобие шелковой нити из смолы и клея..." до наступления торжества синтетики в XX веке на основе достижений химии - по классическому выражению "дистанция огромного размера". Но Реомюр, снова-таки по краткой энциклопедической заметке: "естествоиспытатель. Труды по математике, физике, химии, физиологии, биологии", и автор многотомной "Жизни насекомых".

Родись Реомюр в XIX веке, таким же неутомимым в поисках ответов на загадки самых разных наук и решениях - теоретических, практических, обобщении массы разрозненных сведений - в обстоятельном труде, посвященном насекомым, - его гипотетический двойник, увлеченный полноводно-информационным потоком того или другого ответвления не столь обширной и глубокой единой прежде сфере науки, вынужден примириться с известным афоризмом Козьмы Пруткова - никто не объемлет необъятного, ибо и определённое направление математики, химии, астрономии, истории, биологии, даже энтомологии - науки о насекомых - достаточно ныне обширно и многогранно, чтобы подвижник науки посвятил этому всю жизнь, и даже самое малое открытие в избранной области - достойно высочайшего почтения. Лишь бы выдаваемое за научные труды не оказывалось на поверку бессодержательной болтовней.

Одно из таких настоящих открытий принадлежит французу же, пожалуй, самому знаменитому энтомологу, вдобавок блестящему популяризатору этой науки, Жану-Анри Фабру. Когда юноша начал читать книги Реомюра о насекомых, этот мир окружающих нас живых существ очаровал его, притом не просто изумительным разнообразием, но и загадками в их существовании. Это симптоматично для того этапа науки - от прежней описательности - двинувший в сторону раскрытия ещё неведомого с помощью объективных исследований, экспериментов. В руки Фабра попала книга врача Леона Дюфура, увлекавшегося энтомологией. Автор здесь описывал свои наблюдения над насекомыми, названными осой церцерис. Поэт Эдмон Ростан в стихотворении "Жану Фабру - поэту насекомых": "… Он жизни описал, достойные поэм…"

Выше я заметил, что пчелы видов одиночных вряд ли в состоянии соорудить такие закрома с запасами пищи, мёда, как коллектив улья, где каждая особь вносит посильный вклад в общее дело - невольный антропоморфизм. Между тем, многим видам живых существ свойственно делать такие запасы на пору бескормицы, скажем, сезонной. Вспомним белку, в дупле которой заготовлены орехи и ещё кое-что из плодов осени, чтобы зимой не голодало её семейство. В меню церцерис, особенно их личинок, входят жуки-златки, и, кажется, только они. Но если орехи и в дупле белки, и у нас дома могут храниться сколько угодно, то, скажем, вне холодильника мясо и мясопродукты неизбежно портятся, и для еды уже не годятся - как и протухшие мертвые златки через определённое время для этой осы церцерис и её потомства. Дюфур был поражен, когда вскрыв гнездо осы, обнаружил вроде бы мертвых златок но их плоть была свежей - не высыхала, не гнила. Своего рода консервы, и Дюфур решил, что убитым златкам осы впрыскивают своим жалом то, что теперь называют консервантами, и чем, между прочим, порой злоупотребляют в технологии изготовления пищевых продуктов длительного хранения.

А Фабр решил проверить предположение Дюфура. И также был поражен, когда убедился, что жуки златки не мертвы, а как бы парализованы. Впрочем, не сразу - златки, а более удобные для эксперимента долгоносики - эти жуки предпочтительны для заготовок другим видом ос. Цитата из предисловия к книге Фабра. "Что и как делает церцерис? Фабр проследил и это. Оса колет своим ядовитым жалом грудь жука, между первой и второй парой ног. Здесь, в груди, расположены важные нервные узлы. Парализуя их, а заодно и головной узел, оса не убивает жука, но лишает его ноги, усики, челюсти и щупики подвижности; добыча парализуется..." Это было первое научные открытие Фабра. Его имя вскоре сделалось для естествоиспытателей более чем почётным, сам Чарльз Дарвин вступил с ним в переписку. Однако отношение Фабра к дарвинизму осталось отрицательным.

В самом деле - получается, что в борьбе за существование какие-то осы церцерис случайно наловчились заготовлять "консервы" из жуков-златок, и таким образом закрепились как вид в своей экологической нише, передавая потомству своё изобретение по наследству. Но для этого осам первопроходцам надлежало, во-первых: знать, что для рациона их личинок лучше всего "мясо" жуков златок; во-вторых: что именно этих жуков можно, парализовав, затащить в свою норку; в-третьих: для того, чтобы "мясо" надолго оставалось свежим, жуки должны оставаться, так сказать, полуживыми; в-четвертых: как сделать такой точный укол в нервное сплетение, чтобы и не умертвить, и не дать возможности вырваться из плена; в-пятых: какая доза парализующего веществ необходима и головной достаточна для достижения цели; в-шестых: - каким способом, из каких компонентов вырабатывать у себя в своём осином организме именно такое вещество; и в-седьмых: нужно иметь шприцеобразное жало, чтобы такие операции осуществлять безошибочно... Согласитесь - в борьбе за существование, то есть более надёжное, чем до того, и за многие тысячи лет перебором "проб и ошибок", пожалуй, нереальней осуществить всё подобное, чем, как в классическом примере, сотне обезьян, непрерывно наудачу нажимающим клавиши пишущего устройства, набрать в результате - не то, что "Евгений Онегин", но даже "Чижик-пыжик..."

Монтень восхищается устройством ласточками гнезда в подходящих уголках его замка. А вот что пишет Фабр о пчелах-халикодомах, о том виде, что именуется "каменщица". "Ещё Реомюр заметил, что каменщица выбирает для постройки гнезда стену, обращенную на юг и нештукатуренную... Халикодома амбарная больше всего любит внутреннюю сторону черепиц, выступающих по краям крыши. Здесь каждую весну найдёшь её густонаселенные колонии. Она не откажется и от нижней стороны балкона, особенно прикрытой решетчатым ставнем... У халикодомы кустарной жилище воздушное. Оно подвешено на ветке боярышника или иного кустарника или же на каменном дубе, на вязе, и тогда - повыше… Законченная постройка выглядит земляным шариком, пересеченным веткой. Обычно оно с абрикос величиной, но изредка гнездо строили несколько пчел вместе и тогда оно бывает с кулак..."

Нет, борьба за существование не отменяется - но как она проявляется - вот в чём вопрос. Каждая - назовём так по примеру современных технических новинок - базовая модель живого существа, в которой изначала заложена возможность вариантности при сохранении сущностной основы, закрепляется в приемлемой для себя экологической нише, параллельно корректируя применительно к этому свой экстерьер и, частично, скажем, пищеварительный аппарат, отчасти образ жизни. Такую способность эволюция живого предоставила и микроорганизмам, и растениям - в известных пределах, и пределы эти расширяются по мере восхождения по лестнице живых существ - заметно у насекомых, и совсем явственно, например, у семейства кошачьих, или разных видов медведей, или у пород собак - уже вследствие целенаправленной человеком селекции. И не закономерно ли экстраполировать такую отличительную особенность эволюции живого на род человеческий?

Вернёмся к тому, что должно стать понятным: законы природы дают неограниченный простор возможностям сотворения любых монад и сигмонад при условии их совместимости с тем, с кем они так или иначе взаимосвязаны. Нашему человеческому мышлению доступно рассматривать совместимость в категориях пространства, времени, материи, энергии, и вне совсем определённом для нас - информации. Вопрос наивного "почемучки " -школьника, открывшего учебник химии: "А зачем столько разных элементов в таблице Менделеева? Ну металлы - железо, медь, алюминий, свинец, золото, ещё какие-то; кислород, водород, азот - и в атмосфере, и для молекул воды; и в домашней аптечке - йод, марганец, кальций для укрепления костей... Пускай десяток других, но ведь за сотню перевалило вместе с полученными в лабораториях..."

Отталкиваясь от такого вопроса непонятливого школьника, попробуем пуститься в рассуждения о том, почему именно столько разновидностей атомов, оставляя в стороне нестабильные изотопы, впрочем, в нижней части периодической таблицы элементов стабильность сходит на нет, рано или поздно распадаются атомы, условно говоря, тяжелых элементов, содержащие, видимо, чрезмерное для совершенной совместимости количество элементарных частиц. Если картина с элементарными частицами в микромире, их происхождением, классификацией, метаморфозами ещё далека от ясного завершения, то атомы каждого элемента изучены весьма обстоятельно. И выявляется, что этого набора по принципу необходимого и достаточного, хватает для всех объектов вселенной

Спектральный анализ звёзд в космосе - а ведь многие, многие тысячи теперь доступны нашему наблюдению, и не только наблюдению, но и установлению их размеров, возраста, химического состава, то есть соотношения атомов различных элементов - заметим - в очень широком диапазоне - и нет среди этого множества двух одинаковых, даже в системах двойных звёзд, как близнецов у нашего брата, людей. Наверное ещё разительнее различия между галактиками, планетарными системами, отдельными планетами и их спутниками. А уж на планете Земля возможности раскрылись необычайно с момента зарождения жизни, живого - в сотнях тысячах видов растений и животных. И, насколько мы, люди, и я в том числе, самонадеянно полагаем, пика возможностей достигли мы, как и разумные, мыслящие, творческие существа, сигмонады - и каждый в большей или меньшей степени, и, тем паче, человечество в целом.

Несовместимость, как полагаю, это нечто большее, чем просто сосуществование на принципах совместимости монад в составе определённой сигмонады - для раскрытия таким образом вновь возникающих у последней новых, перспективных свойств и возможностей, а также - совместимость с другими сигмонадами, с которыми она хоть как-то взаимосвязана - допустим, как звёзды в своей галактике, насчитывающей их миллионы, или биоценоз, экосистема - как поясняет словарь "совокупность живых организмов и среды их обитания..." А живых организмов даже, скажем, на лесной лужайке, включая микроорганизмы, растения, разных зверей, что сюда наведываются - тысячи видов, ну, по крайней мере, сотни, и пускай десятки - уживаются рядом поколений на протяжении многих веков или тысячелетий. При этом звезды рождаются и умирают, и в лесу только растения питаются веществами из почвы, а все остальные живые существа - травоядные и плотоядные стремятся насытиться тем, что удаётся перехватить. И, если не происходят катастрофические природные катаклизмы или, увы, вмешательство человека в экосистему, все населяющее данный участок планеты, и водный в том числе, не оскудевает обитающими на нём разновидностями флоры и фауны.

Настройка

В русском языке это слово многозначно, и далеко ушло от изначального глагола "настроить" - в смысле - домов или сараев. Даже в изумительном словаре Даля, где каждое русское слово выступает в истинном своём значении, в немалой степени благодаря синонимам, опять же в беспредельном богатстве русского языка, "живого" - как в названии этого словаря, - настройка музыкальных инструментов, настроение человека остаётся на втором плане. "И литавра требует настройки", "Соседи настраивают на тяжбишку со мной". И если кто "не в настроении" - наши предки говорили проще: " не в духе…" Нередко я по-старинке ставлю пластинки с "Хорошо темперированным клавиром" Иоганна Себастьяна Баха, то есть на таком музыкальном инструменте - одним из старинных названий фортепиано - по определению словаря, и отлично настроенном.

Каждый из нас в разные часы жизни бывает настроен по-разному; выражаясь поэтически - душой овладевает грусть, веселье, отчаянье; безудержные: гнев, безразличие к происходящему... Причём, не всегда чётко выявляется причина такого настроения, во всяком случае, накал определённого настроения может быть совсем не адекватен действительным или мнимым причинам. Отражает ли музыка эти переливы настроения души человеческой, так же как поэзия в неразрывном сплаве с мыслью, если под "мыслью" понимать не только однозначно сформулированное? О настроении "братьев меньших", домашних животных, мы можем судить по тому, насколько понимаем их язык, интонации, позы, но эволюционно это предназначено вовсе не для хозяев в образе человека, а как нужная информация - для своих, отчасти для чужих, враждебных.

В процессе эволюции живого на Земле трудно переоценить роль информационной составляющей, как и собственно в организме растения или животного, так и во взаимосвязях с внешним миром, в том числе, особенно с представителями своего вида. Совершенствовалась нервная система, как контрольно-регулирующая все аспекты жизнедеятельности организма; органы чувств у каждого вида позволяли оптимально ориентироваться в меняющемся внешнем мире; память, не только генетическая, вносила коррективы во взаимоотношения с окружающим. На все означенные приобретения видами животных по мере восхождения по лестнице эволюции нетрудно ответить на вопрос - для чего? - разумеется, для укрепления жизнестойкости, надежности выживания в своей экологической нише и продолжение рода. А вот вопрос: для чего настроение?- может поначалу вызвать лишь недоумение.

Какой-то индекс самоощущения, опять же - для чего, но это у нас, у людей, а у "братьев меньших" - думаю, настроение - импульс для сигнала своим в определённых ситуациях. Кто внимательно наблюдал, как при легком вторжении в муравейник, задевающем пусть всего нескольких его обитателей; или так же в пчелиный улей, осиновое гнездо, - взбудораженным оказывается всё население такого организованного сообщества насекомых - удовлетворен ли объяснениями энтомологов, что срабатывает некое "радио", какие-то мгновенно распространяющиеся волны; нет, что-то безусловно срабатывает. А что происходит, когда в прозрачной речной воде - или это я из прошлого?- плывет стайка рыбёшек, и дружно поворачивает, или уходит вглубь; и ежедневно наблюдаю, как группы ворон на ночь улетают в близлежащую рощу, лесок, а с рассветом возвращаются в город, где их не так уж далёкие предки нашли более сытную экологическую нишу, нежели в дикой природе - что ими движет в этих суточных перелётах - инстинкт - в ночной тьме как отыщешь подходящую пищу, или закрепленный поколениями уже не условный рефлекс, или как-то сговариваются перед этими краткими путешествиями; а перелётные птицы - каким образом достигается безупречная согласованность в структуре стаи в долгом пути, и промежуточных посадках; а ещё - при нападении группы хищников на стадо травоядных, так же, как тех же антилоп - по тревоге одной из них срывающихся с места - реакция на тревожный крик может оказаться катастрофически замедленной.

Не сродни ли такой, кажущейся сверхъестественной чуткости, восприятие некоторыми видами живых существ грядущих землетрясений или иных природных бедствий, их жизни угрожающих? Впрочем, и у нас, людей, тревожное настроение бывает возможно неспроста, правда, тут может быть и симптом фобии - по себе сужу, живём ведь нынче не то, что в тревожном мире - для человека, лучше сказать, для большинства людей во все века этот мир был осознанно таковым, но теперь ещё и неопределённость, непредсказуемость и ближайшего будущего накладывает на психику, настроение, если угодно, свой отпечаток; подумалось - не это ли отчасти провоцирует уход личности, - добро когда в творческий запой, а то - в разные формы наркомании, мистические глубины верований, безотчетный экстремизм, депрессию как угасшее отчаянье. И всё частично оттого, что индивидуалиционный вектор эволюции для гомо всё сильней глушил бесконтрольные волны настроения, заменяя их информационно развитыми у гомо, тем паче гомо сапиенс - речью с интонационной окраской, жестикуляцией, мимикой, - вот где простор для выражения заданного настроения служителями Мельпомены.

Да и то, что относится к сфере искусства, включая сюда "изящную словесность" - по архаическому выражению - с переводом на современную лексику - по-настоящему художественную литературу всех жанров, как и искусства. Но не об этом сейчас, а о тех, метафорически "волнах настроения" - настройки сородичей на выбор поведения во имя жизнеутверждения, что может быть не совсем утрачена и людьми нашей эпохи. Вряд ли можно заподозрить Льва Толстого в симпатиях к мистицизму; реализм, конечно, не искажающий действительность "социалистический", но проникающий в самые глубины этой "действительности", и потому как не верить бессловесному объяснению в любви Левина и Кити; или даже одинаковому сну Анны Карениной и Вронского - как мне сдаётся исторически пророческому - тому, что спустя несколько десятилетий станут делать "в железе" тёмные мужики с потомками Анны и Вронского. Можно вспомнить и в "Войне и мире" обмен взглядами между Николаем Ростовым и присвоившим чужие деньги - всё стало ясно без слов. О том, как посредством взгляда передаётся, можно сказать, настроение, как состояние души в данный момент, я подробно писал в "Ранней ягоде", не стану повторяться. И в основе этого лежит, если и не материальное в строго физическом понимании, то уж никак не сверхъестественное.

"Эффект толпы", который вероятно каждый из нас испытал на себе в большей или меньшей степени, допустим, в концертном или театральном зале, когда выступают виртуозы, играют замечательные артисты; или на стадионе, тем более в качестве болельщиков одной из команд; или в праздничных, карнавальных шествиях; или на митингах и демонстрациях протестов или в защиту - даже не слишком затрагивающих тебя лично - не может быть объяснен как осмысленная информация причинно-следственной связи с нарастающей настроенной возбужденностью каждого из причастных к этому. Конечно, переживает по-своему увиденное и услышанное спортивный болельщик или любитель сериалов в одиночку перед телеэкраном, но, согласитесь, это - не то, что в толпе. Да и большие толпы не обязательны - так же заражаешься среди знакомых, близких, то ли на разгульной свадьбе, то ли на похоронах дорогого и для тебя человека, то ли просто на застолье, даже без обильных возлияний.

Связующие для гомо

Доминантное в дочеловеческих животных сообществах "один за всех…" без сопровождающего "все за одного" - для вида гомо изначала начал трансформироваться: "один" обрёл своё "я" со всем отсюда вытекающим, но и для "всех" существование "одного" выходило из генетически оправданного безразличия к его судьбе, и строка из Светловской "Гренады" отряд не заметил потери бойца" справедлива лишь относительно.

Правда, и метафорическое "по ком звонит колокол" - отзывается в душе, если ты хоть как-то связан с ушедшим из жизни - родственными, семейными, этническими, религиозными духовными нитями, но и тем, что эта личность была - в большей или меньшей степени твоим кумиром, в том смысле, что на твоё мышление, мировоззрение в широком плане, а то и в поступках чувствовалось влияние этого человека. Но это - явная реакция на разрыв связующей нити, между тем, как множество таких нитей слабее или сильнее каждый час, так или иначе, тянутся и закрепляются в душах, и даже смутно ощущая их воздействие, можем ли мы отчётливо определить - и степень их влияния на то, что мы думаем, чувствуем, и, тем более - почему именно та или другая нить зацепилась в душе, и - совсем уж непонятно - зачем такое произошло?

Зачем? - чтобы так связать людей воедино - хоть частично, или со всем миром - как ни парадоксально звучит последнее? Наверное, дело в том, что те насекомые, о которых выше шла речь, в своей генетической программе - сразу - настоятельно об этом в других моих опусах, - получили комплекс, так сказать, инструкций, - как им надлежит "плодиться и размножаться" в своей экологической нише, а гомо благодаря развивающемуся "сапиенсу" должен был к природной экологической нише пристраивать то, что помогало ему выживать и развиваться; и в этом развитии определённая роль отводилась вырабатываемым и действующим связующим нитям. Благодаря языку той или другой этнической группы крепнущими связующими нитями между единоплеменниками становились мифы, верования с сопутствующими обычаями и обрядностью.

Национальная литература, начиная с фольклора, искусство - служат в общем, той же задаче - взаимопониманию - можно сказать, - это трюизм. И, если в исторические эпохи гениальные творцы распространили своё влияние на души многих народов - суть этого та же, и достаточно очевидна.

Возможно нарастающая разобщенность людей, даже близких, родственных связей, стимулировала эволюцию рода человеческого на предотвращение дьявольского разрушения человеческой сигмонады - локально и глобально - на упрочнение посредством скрепляющих нитей совместимости не столь явственных, как вышеозначенные. Поскольку заявленное в заголовке данного опуса далеко от очевидности, приходится прибегать к испытанным издревле, чтобы полнее вписалось в сознание, в душу - не только в поэзии - сравнениям, аналогиям, а в науках нового времени моделям, пусть порой поневоле упрощенным. Излюбленный объект для этого у меня - вода, взаимосвязи молекул воды в разных состояниях; и что из этого следует. В определённых условиях, понятно характеризуемых для нас температурой, наглядно - показаниями термометра - ниже нуля градусов зимой с небес падает снег, мириады снежинок.

При этом - если смерзаются - в воздухе как градинки или при таяньи на земле - образуют большую или меньшую совокупность кристаллов льда, но как отдельные снежинки могут кристаллическими узорами отличаться друг от друга, в альбомах с фотографиями разных снежинок - десятки разновидностей. А не так ли окружающие условия, экологическая ниша, да множество факторов помимо энергетических, многократно усложняющих образование уже определенного вида живых существ, - но в принципе выкристаллизовываются - по модели генетический "узор" - в динамике регламентирующий всё в организме и в образе жизни особей этого вида. Конечно, такая модель весьма условна, и, разве что аналогичны неразрывная спайка молекул воды в снежинках и жестко намеченные, внутривидовые взаимоотношения, неизменные в эстафете поколений.

Уместна ли та же аналогия между гомо, гомо сапиенс и водой, но уже в жидкой фазе, где связи между молекулами уже, можно сказать, относительно пoсвободнее? Учёные отмечают называемые ими ассоциации молекул, то есть связанные между собой в большей или меньшей степени. В одном из предыдущих опусов отмечал, что внимательный наблюдатель на берегу реки видит, как разнится текущая вода в жаркий летний день и в преддверии ледохода, - вода как бы загустевает. Нелишне напомнить о феномене несжимаемости: никакое сверхвысокое давление не заставит молекулы воды в жидкой фазе сблизиться ни на миллимикрон, субатомную пространственную величину, сверх некого императивного и природно узаконенного "ни шагу назад!", то есть по направлению друг к другу двух молекул воды. И тех же молекул - что ещё поразительней - в виде пара при определённой температуре. Казалось бы - оторванные одна от другой те же молекулы воды - в каком-то объёме пара - ну отчего бы им не сближаться, как это бывает при концентрации пара, нами и в быту наблюдаемого. Ан нет - ни за что, опять же - ни при каком давлении. Не встаёт ли и в этой аналогии признак индивидуализации монады, как "вещи в себе" что ли, относительно связанной с другими монадами, но всё же сохраняющей свою автономность?

Если современная наука моделирует явления, по крайней мере, с максимальным приближением к действительности, то, что касается закономерностей, определяющих взаимоотношения молекул воды и той же воды с другими веществами, её свойств и поразительных особенностей, в том числе уже неоспоримым феноменом памяти - здесь наука пока лишь констатирует - без ответа на "каким образом", - то в усложняющихся сигмонадах, тем более живых, и стократно тем более - человеческих - многое остаётся в лучшем случае на уровне гипотез, подчас кажущихся безосновательными, как и вероятно проблема тончайших нитей совместимости. А то, что феномен памяти воды, составляющей значительный процент химического состава нашего организма, в том числе - можно подчеркнуть - мозга - основа, в которую вплетаются заявленные тончайшие нити - отправная точка для дальнейших рассуждений.

Законы образования монад, сигмонад - от атомов и космических объектов для видов живого на Земле, подобно добросовестно исполняющим родительский долг, гарантируют по возможности более или менее длительное существование рожденной сигмонады, а в случае разновидностей живого, по меньшей мере, продолжение рода. Можно предполагать, что таким же образом действуют и непроясненные законы эволюции живого, но во всей красе проявившие себя за многие миллионы лет эволюции на планете нашей, создавая сотни тысяч видов флоры и фауны, полагаю, сразу же после их рождения вписывающихся в подходящую для каждого экологическую нишу. По мере восхождения по лестнице эволюции всё совершенней в смысле возможностей, степеней свободы в монадном разумении становились переходящие на высшие ступени - в физиологии, органах чувств, психике; а для вида гомо к предыдущим возможностям добавилось и умение создавать самостоятельно различные пристройки к экологической нише, отданной природой в человеческое пользование.

Очевидно, и языки у всех этнических подвидов гомо возникли неспроста, включая языки искусства, как необходимые элементы совместимости при нарастающей эгоцентричности, о причинах которой говорилось в предшествующих опусах, - довольно общеизвестных. И о роли этих языков в осознанном или подсознательном объединении - в каком-то смысле совместимости человеческих сообществ, не только по этническому, хотя, как показали события и недавних десятилетий, весьма устойчивому приоритету, - что также не требует доказательств. Однако, как предполагаю, кроме этих, просматриваемых связующих нитей из наработанного многими веками существования гомо, особенно гомо сапиенс, ускользающие от пробы на ощупь даже мысленно, остаются ниточки, пронизывающие по-своему, то есть различно души людей во всем мире, где бы и кем бы они ни были.

В книге "Почему мы так одеты", авторы которой я и моя жена, историк, есть глава "Волокнистый мир", речь там идёт о растениях, в большинстве которых волокнистая структура, из цепочек целлюлозы, одинаковые звенья которой наращиваются по заданной генетической программе по мере роста и развития растительного организма; и несколько из многих тысяч видов растений, а именно - лён, конопля, хлопок, джут, плюс некоторые экзотические, оказались пригодными для получения таких нитей, из которых вплоть до появления синтетики, да и, например, хлопок поныне, по всем статьям пригодны для изготовления разнообразнейших тканей, трикотажных изделий. Пусть по приблизительной аналогии из необъятного информационного массива, доступного нашему восприятию, в том числе подсознательному, сплетаются нити - да, информационные, хочется вставить - эмоционально окрашенные, эстетически оформленные - об этом отдельно, - часть которых на виду, а часть - не будем говорить - большая или меньшая, - из-за относительной тонкости, разумеется, не по количественному критерию, непрозрачности что ли - просматривается, может быть, разве что в сновидениях.

Зачем музыка...

Думаю, если бы - вот фантазёр! - в каком-либо исследовательском учреждении, а за рубежом, на Западе, насколько мне известно, таковых развелось тьма-тьмущая - чем только не занимаются, что только не становится предметом глубоких - в кавычках или без - публикаций - если бы в одном из них объявилась лаборатория по направлению разработок по теме заголовка данного опуса, то в центре внимания должна была бы оказаться, по-моему, музыка. Возможно, как эксперименты физиолога Павлова на собаках привели к пониманию выработки условных рефлексов, или опыты по установлению скорости света Майкельсона в конечном счёте к теории относительности Эйнштейна, и пониманию роли музыки, её развития в минувшие несколько веков - не помогут ли разглядеть эти тончайшие нити совместимости и понять - отчего они и для чего.

Начать, пожалуй, с того, что с развитием членораздельной речи информация через орган слуха для человека, может быть, опередила по значению для жизнедеятельности совместной с сородичами информацию зрительную или через орган обоняния, что для "братьев меньших" на первых ролях. Кто знает, когда наши очень уж отдаленные предки почувствовали очарование голосов природы - ритмов набегающих волн или птичьих голосов, и начали выделять среди своих тех, речь которых или переливы прапеснопений также очаровывали душу. И обрядовое хоровое пенье сближало не так, как бессвязная разноголосица. Привязка ритуалов к таким звучащим элементам - как составляющая культа - на мой взгляд относительна, даже по отношению к музыке с чисто религиозной подоплёкой. Иоганн Себастьян Бах - один из моих самых любимых, если не самый близкий по духу, композитор; но во всех его произведениях выразители: орг?н, человеческие голоса; клавир, добро, если "хорошо темперированный"; и очень немногие инструменты из представительного семейства смычковых и духовых. И главное, что такие нетленные "нити", проникающие глубоко в души и закрепляющиеся в них, сохраняются не в человеческой памяти, а в том, что именую "третьеспиральным"- от передачи изустной младшим поколениям до фиксации на материальных носителях.

Гений Баха в способности сквозь призму своей души пересветить (не найду другого слова, пусть это и так слепленное) "все впечатленья бытия" - но выходящего далеко за пределы, скажем, Лейпцига, даже семейного дома и церкви со знакомыми прихожанами - заурядными обывателями - на язык музыки мысли, снова-таки, если позволительно и доходчиво так выразиться. Но вот откуда, и каким образом проникла в восприимчивую душу творца - и Баха, и других гениев - та информация, из которой сплетаются чудесные "нити" музыки, поэзии, прозрений учёных, откровений ясновидцев - могу отослать интересующихся к своей "окинной" версии - в предыдущих опусах. И целенаправленность этих "нитей", которые вплетаются в "ткань" сознания - хотел завершить - избранных, для воскрешенной через век в Германии музыки Баха-отца, и поныне вряд ли и миллионов из семимиллиардного населения Земли, но если о музыке, вещах этой сферы искусства или сопричастных - от незатейливых песенок-однодневок до самых что ни на есть авангардных, моему консервативному восприятию начисто чуждых, подобных обобщенно меломанов, так сказать, широкого профиля - от и до - наберётся на свете не один миллиард землян.

А как расцветала светская музыка после Баха старшего, даже начиная с его сыновей! Расцветала - если созданной Иоганном Бахом я бы сравнил с бескрайним девственным лесом с вековыми дубами, высоченными соснами, и - не без того - приветливыми берёзками и солнечными полянами, то творения композиторов ХVІІІ, XIX веков - изумительный сад с невероятным разнообразием растений, что так привлекательно цветут и плодоносят тем, что никогда не приедается. Музыкальные формы - трио, квартет, даже октет, симфония, опера; и десятки разных инструментов дают возможность композиторскому "я" выразиться со всей проникающей в душу полнотой, тончайшими нюансами, тем более углубляемые замечательными исполнителями. Неоспоримо в этом лидерство Запада, и, возможно, потому, что угроза необратимой разобщенности людей в новое время остро почувствовалась как раз на Западе, и - я своё - эволюция рода человеческого, этой его составляющей, поспешила представить антитезу этой разобщенности, благо западный мир уже созрел с эпохи Возрождения для выработки таких "нитей", из которых в душе человека сплетается, можно сказать, некая зеркальная ткань, шире и глубже отражающая мир во всём его многообразии.

Могут заметить, что по крайней мере до XX века аудитория слушателей классической, оперной музыки была сравнительно весьма немногочисленной, и потому правомерно ли преувеличенно оценивать значение музыки нового времени для трансформации межчеловеческих отношений даже на уровне неявственных информационных связей. На это можно ответить, что, как мне обоснованно представляется, и образование новых видов растений и животных в процессе эволюции поначалу выявлялось появлением немногочисленных особей; и пока наука не даёт ответа - как это распространялось вширь - на популяцию, или на потомство при изменении генетического кода. И появление гомо на Земле, конечно, не от единственных Адама и Евы, но скорей всего где-то в подходящем для этого уголке планеты, и также немногих адамов и ев, правда, о том, как в последующем возникли столь несхожие этносы и разбрелись по всем континентам, разве что кроме Антарктиды - загадка, навсегда ли...

Уверен, что в доисторический период становления гомо сапиенс отдельные безымянные творческие личности в каждой этнической группе становились духовными родителями языка, письменности, мифологии, верований, обрядов, элементов образа жизни; изобретателями орудий труда, охоты; законодателями в сфере общественных, семейных взаимоотношений. А исторические эпохи минувших тридцати, ну сорока веков донесли до нас имена Гомера, Платона, Конфуция, Моисея - пусть не такого, как его реальный прообраз, как и Будда, Христос; Архимеда, Леонарда да Винчи... стоит ли продолжать... Но круг тех, кто впитывал душой ими творимое от немногих из ближайшего окружения, с веками разрастаясь, охватывает многие миллионы ладей во всём мире.

Сомнительно ли утверждение или пускай предположение, что обновляемый язык музыки и параллельно литературы, искусства и науки также - в новое время - спонтанно - в силу неуклонного развития сапиенс? или по подспудной направляющей эволюции рода человеческого направлен на совместную прошивку воспринимающих этот язык людей неуловимыми "нитями" - для общечеловеческой совместимости или, не исключаю, как заметил ранее, совместимости с миром в целом - наверное, не мне судить. Но разве лишь творческие достижения нового времени свидетельствуют о том, что информационное поле межчеловеческого общения претерпевает какие-то метаморфозы?

Информация о том, что нужно для жизни, генетически закрепляется у видов растений и животных по незыблемому принципу необходимого и достаточного. Скажем, для дерева - как его корням выискивать в почве влагу, химические соединения, без которых данный вид не сможет пройти полноценно цикл развития; или у подсолнечника - координация положения цветка по отношению к Солнцу; белый гриб вблизи дубравы. А пчеле важно знать - где невдалеке цветы с нектаром - сырьём для запасов мёда; зайцу - где поживиться подходящим кормом, но и как избежать встречи с лисой или ястребом. Наши далёкие предки уже могли получать полезную для жизни информацию от старшего поколения одновременно с представлениями о том, какой образ жизни в различных аспектах, так сказать, безальтернативен. Но век за веком информационные волны из всё более динамичного мира расшатывали каркас наставлений от хранителей традиций - преимущественно у более, говоря по-нынешнему - свободомыслящих. Но заявить, что информация может быть положительной и отрицательной, как элементарные частицы микромира - тотчас нарваться на вопрос: а по каким критериям? Как в известной притче о горшечнике и земледельце, накануне наступающей солнечной или дождливой погоды, с дополнительным: для кого как; самый простой пример - для болельщиков команд футбольных или других - выигравшей и проигравшей.

Может ли быть информация абсолютно положительной? Наверное Пушкинское "и чувства добрые я лирой пробуждал...", как и берущая за душу музыка, о которой шла речь выше, впрочем, как и песни из фольклора. К парадоксальным афоризмам, в наше время особенно ценимым, отношусь как они того заслуживают, правда, с некоторым скептическим прицелом, но позволю себе предположить, что настоящая поэзия - та, в которой воплощается музыка - логически такое утверждение недоказуемо; художественная литература - проза, драматургия - насколько насыщена поэзией. Восхищаясь Львом Толстым, как многогранным гением, Горький отметил "поэт не менее, чем Пушкин", и вчитываясь в любое им созданное, понимаешь, что так оно и есть. Собственно, все творенья человеческого духа, которые, с одной стороны можно подверстать под всеохватывающее понятие "информация", а с другой приложить относительное определение - "шедевры" - в категории со знаком плюс, или как клеймили встарь - добра.

Конечно, этим не исчерпывается спектр информации, вызывающей удовлетворение, удовольствие у тех, кто соответственно её воспринимает; и - кто скажет - впрямь ли шире диапазон информации негативной, сеющей в душах печаль, тоску, ненависть, отчаянье, разного рода страхи, фобии. Всё это говорится только к тому, что в потоках информации, что обрушиваются поневоле едва ли не на каждого современного человека, мешается всяческая - и местного, и международного масштаба, с различными толкованиями и комментариями, существенная или нет для того, до кого она доходит, и настраивает его зачастую неадекватно к тому, на то он в самом деле должен ориентироваться в выборе оптимального для себя понимания происходящего и выводов из этого на практике. Возможно, я сужу по тому, что теперь наблюдаю вокруг, но при беседах со знакомыми и незнакомыми, транслируемому в средствах массовой информации, с изумлением констатирую - насколько вправе судить объективно - какая порой каша в головах и как в растерянности от всякой противоречивой и запутанной информации человек цепляется за первую подходящую - сказать: идею или концепцию - явное преувеличение - метафорически - бревно, дабы удержаться на поверхности информационного океана, когда тревожно манит пучина...

"Человек неустойчивый" - я отмечал в одном из своих опусов несколько лет назад, и эта "неустойчивость" просматривается даже у господ весьма преуспевающих и самоуверенных за внешней бравадой; и наверное в меньшей мере у простолюдинов - по социальному статусу. Ещё труднее разглядеть отсутствие "любви к ближнему" - даже, кажется, и у близких родственников, и у супружеских пар - в полном смысле этого - не только евангельского выражения; упаси Бог обобщать, и не стану утверждать - у большей или меньшей части людей, тем более в землях мне неведомых, однако почти уверен, что всеохватный информационный шум сбивает с толку и переплетает нити совместимости людей - естественной, а не вынужденно обязательной как сцепление с условно говоря своими по тому или иному признаку.

Не потому ли всё большую роль в нашем бытии играют полувиртуальные "нити", что тянутся из глубин памяти, заплетаются и обрываются при случайных мимолётных встречах, знакомствах, тянутся в интернете, а надёжней связывают нас со всем миром музыкой, более внятной в поэзии, искусстве, науке - для тех, кому дано быть в ней подвижником, подобно истинно верующему в Бога, в то высшее, что приобщает к подлинному назначению человека.

на главную
наверх

Дизайн: Алексей Ветринский