ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

В моей квартире зимой насекомых увидишь редко. То ли дело с приходом весны - и на десятый этаж залетают беспокойные мухи - что называется, в ассортименте; жужжат комары, порхают бабочки, куда угодно приземляются божьи коровки, разномастные и разнокалиберные жуки, а то и муравьи. Которая зима уже без уморенных тараканов; петляя, норовит скрыться моль, рванет под плинтус спугнутый паучок. А на днях, сразу после нового года, вдруг заметил на кухонном столе невесть откуда взявшуюся живую точечку. Движущуюся - хоть бы смогла добраться до укромного местечка. И вдруг - расправила крылышки и упорхнула…

Не часто и за этим столом в последние годы сижу не в одиночестве. Предполагаю, что в этот момент будь со мной кто-либо из многочисленных знакомых - в прошлом, сильно поубавилось в настоящем, - задавил бы, не задумываясь, непрошенную живность. Разве что какой-нибудь случайно оказавшийся за этим столом по-своему верующий индус не только не тронул бы едва заметную букашку, но - кто знает? - мог бы предположить, что именно в неё переселилась душа кого-то из его родных. А почему бы и нет? - скажем, у меня не найдется достаточных аргументов для категорического отрицания такой возможности.

А если тряхнуть стариной, вспомнить, как я подвизался в сфере фантастики, то пожалуй пригласил бы для общения за тем же столом не кого иного, как Рене Декарта, с которым встречался не так давно на страницах "Ранней ягоды". Ну, и не впервой тут заняла свое место моя дочка Оля - полагаю, что владения немецким и английским, и Олей, и моим гипотетическим гостем вполне хватило бы для того, чем собирался я озадачить или ошеломить знаменитого учёного мужа из века XVI-го.

Выкладывает дочка на стол небольшую штуковину, описать которую не решились не то, что Жюль Верн, но и фантасты даже во времена моей юности. Итак, господин Декарт, не желаете ли сейчас поговорить с кем-либо в Париже, в Стокгольме, а то и за океаном? Пожалуйста, и если захотите, сможете не только прослушать, о чем велся разговор, но и каковы были выраженья лиц - ваши и собеседника. А если он в это время находился, допустим, в оперном театре, откуда шла телетрансляция - не угодно ли насладиться и чудесными голосами, и красочным зрелищем. И вдобавок: задайте-ка этому мини-компьютеру какую-нибудь математическую задачку посложней - полминутки - ответ правильный?

И после всего - чему удивляться, господин Декарт, - двадцать первый век, налицо бешено ускоренный прогресс науки и техники, и вы, да вы во многом заложили его основы. Что говорить о том, как Ваш разум открывал неизведанные пути и перспективы в разных областях науки, порой заблуждался, пытаясь понять и объяснить ещё скрытое природой от пытливых исследователей, идущих за Вами поколений. Можно не сомневаться, что Вы поймёте объяснение о принципах устройства и действия той, в общем-то, заурядной ныне технической новинки, которую только что продемонстрировали.

А теперь обратите внимание на ту живую крохотулечку, что сейчас может упорхнуть. Да, это как раз настоящее чудо, которое Вы в свое время, мягко говоря, недооценили. "Я мыслю - следовательно, я существую" - как человек, гомо сапиенс, но по-Вашему же "высший разум" - особая духовная субстанция, направляющая жизненные проявления и животных, и человека, не способствует ли возникновению условно говоря мыслей, о чём подробней говорилось в "Ранней ягоде" - к ним можно отнести и тот импульс, что заставил букашку вспорхнуть, и, например, подсказку Декартом Паскалю - о зависимостях барометрического давления от высоты. Наука всё дальше уходит от упрощенных механистических взглядов Декарта, картезианцев на мироустройство модели принципов существования микромира, развития вселенной, эволюции живого, меняющиеся и у нас на глазах, поневоле приводят к осознанию недостаточной, неполной, в какой-то степени условной всеохватности бытия наукой во всех проявлениях наблюдаемого, экспериментально исследуемого.

Здесь следует отметить, что неявные, относительно абстрагированные от повседневной жизни вещи, явления, события весьма легко воспринимаются обыденным сознанием и закрепляются в нём. Можно поражаться наиву верований аборигенов Африки, индейцев доколумбовой Америки, язычников-славян, отдавая должное при этом поэтичности мифов и эстетике обрядов, а также нелепым домыслам античных мудрецов о тех или иных сторонах мироустройства, некритичности их соплеменников и современников, принимающих всё это на веру. Но, к примеру, в недавние времена миллионы советских школьников и студентов, знакомящихся с дарвинизмом и выдергивающих из этой теории почти единственное "человек произошел от обезьяны", вроде бы не задумывались: а от какой обезьяны, и когда, и почему, и отчего нынешние человекообразные столько веков не стремятся сделаться хотя бы пралюдьми?

Ироническая тональность отнюдь не означает, что я отрицаю возникновение рода человеческого от вероятно общего с какими-то породами обезьян предка, и в той же "Ранней ягоде" пробую представить те предпосылки и обстоятельства, которые могли способствовать эволюции и к гомо, и к гомо сапиенс. Но чуть ли не сегодня слушал по радио беседу с просвещенным церковником, в прошлом кандидатом биологических наук - о первых людях на Земле, Адаме и Еве, по его мнению, чернокожих, от которых и пошло всё человечество, все народы; и сомнительный с моей точки зрения "первородный грех" преследует нас, тоже далеко не безгрешных.

Не удержусь, выскажусь: обращение к Богу, молитвенное в разных религиозных традициях на мой взгляд унизительно - сродни отношению граждан к земным правителям, наверное, и в демократических державах: не делайте нашу жизнь хуже и нетерпимей, не такие уж мы недостойные милости с вашей стороны. Утешь меня! - не того ли, в сущности, просит, требует человек нового или новейшего времени - от политика и возглавляющего религиозное направление, хоть секту; литератора и киношника, торговли и, как ни парадоксально на первый взгляд - науки. Жизнь запутанна, сложна, не совсем понятна - дайте ради Бога ответы, откликнитесь на мои запросы и вопросы!

И вот где занятно балансировать на грани непостижимого. Подай нам это в обложке, обёртке попроще, но посодержательней, попонятней как бы, но позанимательней. Собственно, не такими ли бывали древние и новые мифы, литература, искусство? И привкус таинственного, неразгаданного придавал потребляемому созданием особую прелесть. И не всякий, как тот же Декарт, Лев Толстой, Эйнштейн мог в душе и открыто противиться слепой вере во Всевышнего, мистике, непостижимому загодя для разума. А как заманчив мир грёз, сверхъестественного, чудесного… Главное - что за этим открывается, искусно сотканным из нитей бытия.

В этом плане драгоценны не только "Махабхарата", "Одиссея", сочиненное Данте, Свифтом, изображенное Босхом, но и поэзия Древнего Китая, портреты Рембрандта, сонаты Бетховена, рассказы Чехова, а также картины мироздания от Аристотеля до квантовой физики, - заметим, и ещё возвратимся к этому - на разной глубине восприятия индивидами-личностями. Выскажу предположение, что каждое достойное внимания многих - и надолго - создание творческого начала в человеке таит в себе и загадку, и разгадку, как в примитизированном варианте в детективе чистой воды. Так и творящего, как Иегову в Библии, поэта, художника, композитора, артиста, наконец ученого - влечет начальная загадка с ещё неопределенной разгадкой.

Недавно приобрел книгу "100 знаменитых загадок природы". Легче, наверное, было составителям в той же серии объединить "100 знаменитых художников" или "100 кораблекрушений" - в названном томике сошлись и "Чудеса на суше", и "Морские диковинки", "Следы невиданных зверей", и другие разделы о необычном и непознанном. Ряд главок под рубрикой "Человек - это звучит загадочно". О многом из собранного в этой книге я наслышан, может, верней - "начитан" - и, честно говоря, достоверность и объективность содержания некоторых глав у меня вызывает сомнения - но надо же было дотянуть до сотни… Более убедительны по представленному факту страницы из раздела "Человек…" Тем более те, которые вполне объяснимы сегодняшней наукой.

Опять же - о некоторых проявлениях необычных, экстрасенсорных способностей - телепатии, ясновидении, гипнозе - говорится в "Ранней ягоде", увязывается это с общей концепцией информационной составляющей существования и развития различных объектов, монад, сигмонад. Я не касался левитации - кратковременного отрыва тела человека от земли по его воле или вследствие неведомых причин. В истории зафиксированы случаи даже перелётов людей на значительные расстояния, понятно, не с помощью каких бы то ни было летательных аппаратов или приспособлений. Левитацию, так сказать, своими силами, самопроизвольно осуществляют особо "продвинутые" индийские йоги. Впрочем, экстрасенсорные способности разного рода не монополизированы определённой этнической группой, как, скажем, угадывание поворотов судьбы или приёмы гипноза цыганами.

Можно вспомнить французов в книге Фламмариона, болгарку Вангу, польского еврея Мессинга. И неспроста хочу процитировать абзац из той же книги "100 знаменитых загадок природы". "Учёные-физики неоднократно ставили эксперименты, направленные на объяснение феномена левитации. В частности, Джон Хастед, профессор экспериментальной физики Лондонского университета, долгое время сотрудничал с бывшим советским физиком, доктором Августом Штерном, который еще на родине занимался проблемой аутолевитации. После серии опытов датчики, закрепленные на матрасе, несколько раз зафиксировали кратковременное уменьшение веса Штерна на один - два килограмма, но подняться в воздух ему так и не удалось". Согласитесь - если человек в состоянии за считанные минуты уменьшить свой все не на граммы, а на килограммы, притом только расслабленно лежа, это тоже нечто из ряда вон.

Но имя Августа Штерна напомнило мне нашу с женой поездку в начале 70-х годов в Винницу по приглашению семьи Штерн - отца семейства, врача-сексопатолога, его супруги, и сыновей - Виктора - физика, и младшего Августа - помнится всё-таки не физика, а биолога. Визит этот имеет предысторию и продолжение. Познакомился я с Виктором в Москве, в гостинице, будучи в то время активным автором журнала "Знание - сила". Заинтересовался неординарным направлением научных поисков братьев Штерн. А впоследствии, когда Штерна-старшего как еврейского активиста, в определённом понимании сиониста, по ложному обвинению КГБ отправило за решетку, точнее в один из лагерей заключенных, Виктору удалось вызвать громкий резонанс за рубежом, и в результате семья смогла вскоре эмигрировать. В период борьбы Виктора Штерна за судьбу отца и семьи он был не только частым гостем в моём доме, но я посильно помогал ему в этом деле, что возможно также не прошло мимо внимания ко мне КГБ с соответствующими последствиями.

Но это попутно припомнилось. И - более существенное для нынешних моих размышлений и писаний. Братья Штерн предложили мне изложить в популярной форме для массового читателя их теорию, скорее гипотезу о квантовой природе мышления. Статью я набросал, но то ли авторы сами смутно представляли себе суть и аспекты странной гипотезы, то ли до меня это не доходило как следует, но статья так и не вышла, и похоже идея эта заглохла, хотя могу и не быть в курсе новых, революционных научных теорий, гипотез, а вообще как тут не возопить: господи, почему так много нового, замечательного в литературе, искусстве, науке проходит мимо меня, и наверное не я один так досадую…

А "кванты мысли" - кажись мелькнули они и в "Ранней ягоде", не помню точно, но отмечал, что возможно с квантов энергии Макса Планка зародилась душа теории относительности Эйнштейна, и весьма вероятно квантована не только материя в элементарных частицах, кварках, гипотетических по моему предположению бесконечно-малых выходящих из всемирного вакуума в мир действительности, но и пространство, и время - вместе с такими бесконечно-малыми. Представить такое нашему воображению невероятно трудно, а "кванты мысли" вовсе черт знает что. Тем не менее, рискну прибегнуть к этому образу для пусть фантастической картины - не больше, не меньше - происхождения вселенной.

После столь сногсшибательного заявления, провоцирующего окружающих на рекомендацию посетить психиатра, зацепившись за слово "происхождение" - от него оттолкнуться, и по традиции "Ранней ягоды" и тут обратиться к Пушкину. Из стихотворения "Моя родословная": "Я не богач, не царедворец… не академик, не профессор…" Только Александр Сергеевич Пушкин - больше ничего не надо. И всё же - кто они, предки? "Рача мышцей бранной святому Невскому служил; его потомство гнев венчанный Иван IV пощадил". Драматичны судьбы иных Пушкинских прадедов "упрямства дух нам всем подгадил" - в карьере, государевых милостях, зато - это дух внутренней свободы, достоинства человеческого - что так изумительно воплотился в поэзию у одного из потомков.

Какими были древнерусские и африканские предки Александра Пушкина? Что скрытно передавалось от них в сложнейших структурах хромосом и неведомо отчего и как оборачивалось гением?.. А я сам могу поименно назвать своих предков лишь с середины позапрошлого, XIX века; а до того пришли на землю Белоруссии через Польшу из Германии, заимствовав оттуда разговорный язык - идиш. В глубь веков - пунктирно - к запечатленному в Библии - несколько легендарному - с пребыванием в Древнем Египте, "на реках Вавилонских", земле Палестины, в изгнании неоднократном. Во тьме веков теряется происхождение каждого народа на планете, и разве что призрачная надежда на гипнотическое или какое другое воскрешение прапамяти позволит заглянуть в бездны нашего происхождения.

Во множестве мифов и сказаний едва ли не любой этнической группы вырисовывались образы появления на свет окружающего мира, своего рода-племени. Творцы Ветхого Завета прозорливо наметили последовательность "дней творенья" - с момента преодоления хаоса до появления человека - останавливался на этом ранее. Наука, особенно нового времени, наполняла эти намётки многообразной конкретикой и теоретической подоплёкой. В нашей семейной библиотеке - серия увесистых капитальных томов, изданных книгоиздательством "Просвещение" в Санкт-Петербурге в самом начале ХХ века. Авторы, в основном ученые Германии, отлично выполнили русский перевод и некоторые дополнения. Выстроились на полке: "Мироздание", "История Земли", "Жизнь растений", "Происхождение животного мира", "Человек", "Народоведеніе". Огромный фактический материал, превосходные по тому времени иллюстрации. Значительная часть изложенного доныне сохраняет достоверность.

Однако за век минувший колоссально расширились и углубились знания человечества, особенно в таких областях науки, как физика микромира, астрономия в широком плане, биология на клеточном уровне, генетика, проблемы разного рода информационных связей. Нельзя не отметить новые подходы к тому, что под эгидой медицины, отраслей сельского хозяйства, связано с изучением всеобъемлющей водной стихии, материаловедения, всепроникающей электроники. И, если не революционные, то серьезные подвижки в гуманитарной сфере - социологии, языкознании, этнографии, философии. По-дилетантски, бессистемно улавливая отголоски научных открытий, выводов, гипотез, в какой-то мере по роду журналистской привязанности к научно-популярному жанру и своих статей и сценариев, поневоле проникался достаточным интересом к проблемам, задачам, загадкам тех или иных аспектов мира науки.

К упомянутым научным изданиям вековой давности подходит прилагательное или эпитет, встречающийся на заголовках в этих книгах - "описательный". А наука ХХ века характеризуется скорее нахождением взаимосвязи между различными явлениями, категориями мышления, сферами познания. Не отошли на второй или десятый план и явления, которым официальная наука пока не может дать вразумительного объяснения или, как в недавние времена своего всевластия над достаточно образованными господами небрежно отбросить на свалку "не может быть". Должен признаться, что мой видимо природный скептицизм подкреплялся как основами здравого смысла, так и в былые годы внушаемым и вроде неоспоримым диалектическим материализмом.

И если большую часть прожитого лично не сталкивался с проявлениями выходящего за рамки объяснимо-естественного, верней, не пробовал отнестись к таковому как к чему-то непостижимому, то на каком-то жизненном этапе начал над этим задумываться. Сеанс с участием Вольфа Мессинга, с которым до того была краткая встреча. Пребывание в доме упомянутых выше Штернов, когда тот же Август Штерн точно угадывал, как выполнить задуманное мной или моей женой. Были и часы "параллельного сознания", когда я бывал озабочен и явственно припоминал - наяву то, что к моему бытию никак не было причастно. Затем книга Фламмариона; сообщения о явлениях необъяснимых с позиций канонической науки, но по документам, свидетельствам не оставляющим сомнений в правдивости; и благодаря бесцензурной открытости последнего времени ворохи не всегда достоверной информации из областей "неопознанного" гуляют по страницам периодики и книг, нередко со спекулятивными "под науку" пояснениями, комментариями, "теориями".

Влияние могущественной науки и на это, ею всерьёз не признаваемое - эпоха ознаменовалась настойчивыми поисками ответов на: "почему?" "зачем?" "каким образом?" От Аристотелевой всеохватывающей классификации, традиции которой поддерживались в последующие века, немного концептуальное, разве что в определении общественных структур, выдержало испытание временем, а для меня более чем привлекательно соображение о движущей силе всего сущего - энтелехии - это нашло отражение на страницах "Ранней ягоды". А если антитезой беспочвенных домыслов античности и средневековья было "гипотез не измышляю", со временем именно гипотезы сделались одними из основных векторов развития мира науки.

В цепочке: несомненные факты - научное обоснование, теория, в точных науках - формулы - подтверждение фактами, экспериментами с учётом возможных несоответствий теоретическим построениям, что требует то ли некоторой реставрации исходных положений, то ли радикальной реконструкции. И, после того, как в заключительной части триады блестяще подтвердились казавшиеся поначалу "безумными" идеи - теории относительности, квантовой механики, кибернетики, генетики, - ученые, но чаще дилетанты вроде меня под лозунгом "безумных идей" осмелели, чтоб не сказать обнаглели, и забрасывают охочую до сенсаций публику гипотезами, версиями, преимущественно о необъяснимом, неразгаданном, не очень-то жалуемом в данный период наукой, перед которой ещё немало нераспаханных разумом полей.

Принципы разработанной в "Ранней ягоде" монадологии позволяют прослеживать без заминок естественный ход происхождения - от атомов различных элементов до нынешнего состояния гомо сапиенс, и сходя по тем же ступенькам - одна за другой, без провалов. И, устремясь вспять на мысленной "машине времени", попутно прослеживая происхождение государственных образований, этносов, больших народов и малых народностей, их судеб, людей первобытных, животного и растительного мира сменяющих одна другую геологических эпох, Земли и всей солнечной системы, нашей галактики, дойдём до некоего рубежа, когда вообще ничего этого не было, и не только Земля, но и вся потенциальная вселенная была "безвидна и пуста"…

И - вдруг или не вдруг возникло и начало развиваться - пусть по законам монадным, законам природы - а они откуда взялись? В "Ранней ягоде" этот вопрос уже звучал, безответно. Напомним, что, как утверждают небезосновательно авторитетные учёные, исключительная выверенность этих законов позволила и позволяет вселенной вообще не только развиваться, но существовать в целом и в частностях и выходя из хаоса, и не ввергаясь в него. Изумительная сбалансированность закономерностей, благодаря которым структурируется микромир и всеохватывающая гравитация, упорядочивающая организацию звёзд в определённых пределах, галактик, планетных систем, наконец, её роль в жизнедеятельности флоры и фауны.

Комплекс природных законов позволяет по-монадному реализовывать открывающиеся возможности. Так каким же образом родились эти определяющие основы, повторим, бытия, притом не застывающего всего сущего? Что было вначале - как стремился поверней перевести Гетевский Фауст на общепонятный язык - Слово? Мысль? Дело? Но сегодня - для меня, и наверное не только для меня, если принять, что все-таки законы природы должны были предшествовать метафорически говоря "дням творенья" - вопрос или проблема упирается в "откуда?" Кем или чем установлены? Богом - под разными обозначениями, именами - из древнейших мифов, Иегова, Аллах, Мировой разум - в условно идеалистическом понимании, или - само собой в природе, изначально - убеждены строгие материалисты.

В модификациях компромиссного деизма все одно, грубо говоря, из-за кулис торчат уши, будем считать, Родителя всего сущего. А модель "большого взрыва" напрашивается на перевертыш сказки о Кощее Бессмертном, смерть которого однако отчего-то таилась в яйце - не уточняется какой птицы. Как, почему и зачем, и когда Кощея таким образом, как выражаются уголовники, "поставили на счетчик" - для сказки несущественно. Более семидесяти лет назад, когда мой дедушка Мендель пересказывал мне библейские истории или читал басни Крылова, и я наивно приставал с просьбами что-то необычное пояснить, дедушка отвечал поговоркой на идиш, насколько я припоминаю - грамматика и лингвистика восходит к немецкому, но и тут вкраплено слово из древнееврейского; а смысл поговорки, что сказка (атеистски настроенный еще с молодых лет, то есть с конца века XIX - относил содержание Библии к этому жанру) не нуждается в "разоблачениях" - как требовал бдительный начальник на сеансе черной магии в "Мастере и Маргарите", в соответствии жизненным реалиям и научным постулатам.

Однако по отношению к тому условному "яйцу", которое почему-то, как бы ни с того, ни с сего было спровоцировано на "большой взрыв" столько-то миллиардов лет назад, правомерно допытаться: таились ли в нем же все изумительно выверенные принципы, законы существования и развития вселенной во всех аспектах и частностях - вплоть до возможности появления и меня, и тех, кто может быть, прочтёт это, и всех остальных на Земле, и, кто знает пока - на других неведомых планетах - разумных существ, которых также не удовлетворят неясности и недоговорки в проблеме возникновения всего, что они, как и мы по-своему воспринимают. Может инопланетяне преуспели и в понимании происхождения всего сущего, и когда-нибудь соблаговолят поведать об этом землянам, или подождут, пока мы настолько не поумнеем.

Выше вспоминался Гётевский Фауст, который переводя Библию, искал не так слово, как сущность того, что было "В начале", и отвергнув вроде бы канонизированное "Слово" должно быть имел на это основание. Слов какого-нибудь земного правителя достаточно, чтобы начали строить или украшать дворец, но довольно ли этого, слова для отделения в мировом масштабе "тверди и хляби"? Да и какое заветное слово было у Всевышнего; а может стоило Ему только подумать… "Мысль" - и на этом Фауст не остановился - может быть больше подходит "Сила" - но опять-таки сила сама по себе ничего не творит. А весь опыт человечества говорит о том, что сработать чтобы то ни было можно лишь взявшись за дело - в страду сборки урожая, сооружения хижины или доменной печи, создания скульптуры или книги, исполнения симфонии или оперы. И герой трагедии выбрал "Дело", хотя неясно, каким образом делалось и то, чтобы "было в начале", и в последующие "дни творенья".

Ну, насчет этапов эволюции Земли, и светил небесных, и всего произрастающего и живущего и даже появления человека наука нового времени многое прояснила, а мне в этом понимании помогает подход с позиции монадологии. Но когда в нашем мысленном путешествии к истокам всего сущего упираемся в непостижимое "… в начале", - кажется все Фаустовские варианты неприемлемы. Пожалуй, кроме одного, как ни парадоксально сразу покажется - "Мысль". В "Ранней ягоде" рассказывалось, как расширительно мне угодно интерпретировать это понятие, но вовсе не как нечто материальное. Однако, безусловно действенное, не знаю, насколько при молитвах или злых или добрых мыслей не только на тех, у кого таковые рождаются в голове, но и на других людей, так сказать, бесконтактно, но - реализуемая в определённом действии, словах, поступках, сотворенном - созидательно или разрушительно - мысли существ одушевленных определяют их действия и судьбы. С оговоркой - посредством воспринимающих элементов, хоть и телепатически.

Итак, на "пустой и безвидной" сцене правселенной никаких декораций. Если и есть содержащий нечто всемирный вакуум, то он где-то за кулисами. И возможное нахождение здесь того, что условно именуем квантами мысли неуловимо, допустим, органами чувств или любым арсеналом научных приборов, однако так же, как всемирный вакуум - это никак не "nihil". И всё же - можно ли получить о таком феномене хоть какое-то представление? Нельзя. Значит, принять на веру? Ладно, для читателя со складом ума аналитическим и скептическим вынужден прибегнуть хотя бы к логическим аналогиям.

В двадцатом веке применение электричества во всех областях деятельности человечества, а в последние десятилетия электроники - существенно повлияло на образ жизни большинства населения планеты. Проявлению этого вида энергии мы обязаны одной из элементарных частиц, от названия которого у древних греков - электрон, - янтарь, порождающий порой искру, - ныне столько производных слов. На школьных уроках физики повторят, что у электрона отрицательный заряд; что у него такая-то масса; а в одной из глав "Ранней ягоды" говорилось о том, какие электроны в атомах и как существенно влияют на химические свойства элементов.

Казалось бы, все ясно, хотя руками не потрогаешь. Впрочем, так же, как и какую-либо звезду в небе. Тем не менее астрономы, астрофизики могут привести данные - и о координатах её, и о химическом составе, приблизительном возрасте, а то и о наличии вокруг нее планет. Кстати, и век назад примерно такая же модель атома была в ходу: вокруг сравнительно крупного и массивного ядра атома крутятся "шарики" -электроны. Но дальнейшее бурное вторжение науки, взявшей на вооружение мощные всепринимающие инструменты, в микромир выявили парадоксальные вещи. То, что электрон является и ведёт себя как материальная частица, и как волна известно сегодня и школьнику.

Известно-то известно, но представить себе это нелегко. И электрон как электронное облако - вовсе не то, что "тучки небесные", и не просто "странник", но вращается, движется со скоростью предельно возможной в нашей вселенной - около трёхсот тысяч километров в секунду: согласно теории относительности в каждый миг пути - уже другое время, иначе говоря движется вне времени, и как волна и к пространству не привязан по-настоящему. Так что о конкретной наглядности следует забыть; недаром квантовая механика микромира всё более уходит в туманные сферы математических абстракций.

Следующая аналогия для верующих - от безоговорочно в Ветхозаветные - от и до - "дни творенья" до роли некоего "мирового разума" в воплощение материальное и духовное вселенной в целом и в частностях. Неотразимый аргумент: если признать, что ничто на свете не может появиться само собой, начиная с принципов, законов образования чего угодно - от атомов до человека, - то непременно у истоков должен быть Творец, Создатель или Всевышний, что допустим действует через посредников. Но может быть бестактный вопрос - сужу по реакции на задаваемый мной верующим иудеям, христианам, мусульманам, а также адептам концепции мирового разума: в каком виде или в какой форме вы представляете себе Того или То, что все когда-то вдруг или не вдруг сотворило и, кто знает, как-то продолжает свою миссию?..

Исходя из вышеизложенного и моя версия происхождения всего сущего, можно считать, что это привиделось во сне, - имеет право на существование. Продолжим прерванное - вообразим разрозненные кванты мысли. Что же это такое - кванты мысли? Приходится отсылать к тем страницам "Ранней ягоды", где автор предлагает свою интерпретацию понятия "мысль"; а поскольку, как говорилось, ученые все больше утверждаются во мнении, что квантована не только энергия, но и материя, пространство, время, то и мысль в принимаемом значении, вероятно также может иметь квантовую природу.

Напоминаю и постулат монадологии: стремление объединяться на принципах совместимости - монад в сигмонады, которые приобретают таким образом большую информационную ёмкость - для оптимально внутреннего структурирования, восприятия того, что вовне и общения с этим внешним, следовательно, возрастающую степень свободы, то есть потенциальных возможностей, что при благоприятных обстоятельствах могут быть реализованы. Предположим, что то же происходило с первородными квантами мысли, как подобное наверное происходит в мозгу каждого из нас, и трансформируется, скажем, сейчас у меня в то, что печатаю.

Хорошо, допустим, как-то сойдясь те "кванты мысли" сформировались в, если угодно, "мировой разум" со своим информационным полем. Но - дальше - что из этого следовало? Что может мысль сама по себе, без, как говорили встарь, приводных ремней (в середине прошлого века, работая на заводе, я застал этот вид передач от электромоторов к станкам, аппаратам; и теперь такой способ передачи движения встречается в иных конструкциях) к субъекту, существу, могущему её верно воспринять, будь то даже собака, лошадь или курица - когда мысль выражена хотя бы односложно. Приходится напомнить, что по-моему мысль передается также музыкой, живописью, скульптурой, формулой, мимикой - опять-таки при условии восприятия более или менее адекватно.

Но в представленной призрачной картине разве какие-либо попытки разума, пускай высшего, сотворить что-то реальное - не ассоциируются с выраженным в Священном писании - "глас вопиющего в пустыне", да ещё в какой пустыне - в которой и песчинки нигде не отыщется. Разве что из потустороннего вакуума порой вылетают бесконечно-малые, и частицами нельзя считать, ибо не ведают ни времени, ни пространства, и никоим образом ещё не выявлена материально-энергетическая сущность этих монадных зародышей.

Остаётся ли к этому явлению безучастным сформировавшийся из мысленных монад в разумную сигмонаду, традиционно именуем - разум? Ладно, дабы несколько приблизить, оживить в нашем представлении намеченную, едва ли не абсолютно абстрагированную, с позволения сказать, сравнить - математизированную "квантомеханическую" картину предыстории вселенной, вместо обобщающего "разум" предложим не совсем синонимичное - талант, гений, и тогда, может быть, убедительней покажется стремление и замкнутой разумной сигмонады к творчеству.

А если продолжить сопоставление с мышлением творческой личности и плодами вдохновенного труда, упомянув между прочим при этом, что не мной придуманное словосочетание "законы искусства" расшифровывается весьма неопределённо в отличие от точных наук, где законы чётки и неотвратимы - не станем касаться, скажем гуманитарной сферы, законов

истории человечества, даже юриспруденции, - итак, если существуют закономерности рождения, рано или поздно востребованного нового и в "третьеспиральном" развитии гомо сапиенс, то отчего бы не соотнести это с разумной сигмонадой правселенной?

Однако, если "третьеспиральная" задача - возвысить духовный потенциал человечества, оставим пока ответ на вопрос - в силу ли эволюционно-монадной традиции применительно к гомо сапиенс или для достижения некоей высшей духовной сущности, - то сверхзадача первичной разумной сверхмонады была несравненно серьезней для существования явной вселенной как таковой, без опасений энтропийного замирання, наоборот развивающейся в чём-то и по идущей ввысь спирали. А для этого нужно было создать условия, но не просто условия, а законы такого бытия.

Сознаю, что сейчас передо мной стоит достаточно сложная задача: убедить читателя хотя бы в возможности того, что мне представляется свершившимся. Позвольте перед тем по традиции интеллектуального дневника порассуждать на этот счёт. Оказывается фантазировать о конце света проще, чем о его начале. Впечатляющи метафорические эпизоды Откровения Иоанна Богослова, и не одному Ньютону хотелось толковать Апокалипсис, но что касается Начала, тот же Ньютон отвел Богу роль инициатора "первотолчка", даже не намекнув, в чем заключается этот поступок, подобный заводу часов механических - и пошли отсчитывать эпохи, а по-нынешнему - вставил батарейку во вселенские часы с миллионами разного рода связанных с ними объектов и явлений - от планет на их орбитах до волн Темзы и рыбаков у её берегов.

Но вообще-то с незапамятных времен люди воплощали в своих твореньях мир условный, - как отмечалось и в "Ранней ягоде" - по образу и подобию сновидений, когда возникают самые неожиданные ситуации, которые воспринимаются в этом состоянии без подкрепленного так называемым здравым смыслом и жизненным опытом скептицизма. Таковы мифы, легенды, сказки наверное всех народов. Предположение, должно быть, не только моё, что как и сновидения это в большей или меньшей степени служит подготовке человека к осмыслению и действиям в случае именуемых так в новое время "нештатных ситуаций", жизненным и нравственным ориентирам - и в притчах, но в художественной форме, захватывающей душевное внимание и оставляющее в душе отпечаток…

К произведениям такого рода можно отнести и эпос Древней Индии, "Одиссею", сочинения Рабле, картины Босха, изображения языческих идолов, античных богов, персонажей Библии. Но если подверстать под "третьеспиральное" воздействие на душу всё под знаком: так я чувствую, вижу мир, и - проникнитесь и моим мироощущением, то сюда войдут и - вроде вполне реалистические - портреты Рембрандта или пейзажи Шишкина, поэзия средневековой Японии и музыка Баха.

Ах, замахнулся, кажется, на совсем уж невообразимое! К этому завершающему фразу слову легко подогнать: невероятное, нереальное, неосуществимое, наконец, немыслимое и "не может быть" - чему посвящена одна из глав "Ранней ягоды". Между прочим, надо сказать, что перечисленные слова с "не…" - относительные синонимы, да и собственно синонимы по-разному оттеняют мысль, придают особенную эмоциональную окраску. И, оперируя вышеприведенными словами, с "не…" начинающимися, попробуем подойти к - возможному, вероятному, мыслимому, в частности, о происхождении всего сущего.

И цитата, по-моему, в этом контексте более чем уместная: "… хотя то, чего не существует на свете, людям легкомысленным в чём-то даже легче и проще выражать словами, чем существующее, для благочестивого и добросовестного историка дело обстоит прямо противоположным образом: нет ничего, что меньше поддавалось бы слову и одновременно больше нуждалось бы в том, чтобы людям открывали на это глаза, чем какие-то вещи, существование которых нельзя ни доказать, ни счесть вероятным, но которые именно благодаря тому, что благочестивые и добросовестные люди относятся к ним, как к чему-то действительно существующему, чуть-чуть приближаются к возможности существовать и рождаться".

Это - своего рода эпиграф к "Игре в бисер" - из "Избранного" Германа Гессе, приобретенного вчера, 14 января 2007 года. Решил перечитать роман, но в том же "Избранном" "Письмо в Германию", образец живой документальной прозы, для меня нынче необычайно актуальный по отношению к современности. Так же, впрочем, как уход в вымышленную Касталию, где в игре в бисер сверкают неугасимые "третьеспиральные" - пусть по-моему - созвездия, как антитеза всё набирающей наглой силы "фельетонной эпохи" - в двадцатом веке зародившейся.

Если первые - ещё не читатели, а слушатели "Одиссеи" могли не сомневаться в магии сладкогласых Сирен, облике свирепого Циклопа, чарам обольстительной нимфы Калипсо, патроната любимчиков смертных людей небожителями с Олимпа, то в XXI веке просвещенный уфолог отмечает явление инопланетян так же, как неграмотный крестьянин индийского захолустья спешит очистить тело и душу в определённый день в водах Ганга. Уместна ли тут скептическая ирония? - ведь и впрямь с этими НЛО многое непонятно, и благотворное воздействие Ганга на тело, а, может и на душу верующих не исключается.

Но в "Ранней ягоде" не раз акцентировалось на том, что наука, особенно в новое время наметила критерии и рубежи достоверности, разве что литераторам-фантастам позволяя ее достижения и теоретические разработки экстраполировать на страницы этого жанра. Полчища космических кораблей, рыскающих по галактикам, посещающих инопланетян у них дома, а возвращаясь на родную Землю застающих тут своих правнуков. И чего только не вытворяют чересчур интеллектуальные, капризные, ежели не бессовестные биороботы… Неплохо также рвануть ненароком в параллельные миры многомерного пространства, встретиться с самим собой, двойником - если помоложе - поведать - что ждёт его, а постарше - заглянуть в своё будущее. И не заснешь после экранно представленных страшилок с нашествием обезумевших бактерий, каких-то насекомых, мутантов-гуманоидов…

Представители гомо сапиенс кроме безоговорочной веры или крепкого сплава здравого смысла и жизненного опыта без мысленного противодействия принимают загодя заявленную условность: зрители традиционного старинного театра Востока, любители оперы, участники обрядовых действий, и, если на то пошло - поклонники поэзии, серьезной музыки, вдохновенной живописи. Все изложенное на страницах "Анны Карениной" было на самом деле, так же, как, вероятно, с Гулливером, когда его занесло в Лилипутию. Модели бытия по-разному проецируются на восприятие разумом и душой.

Интерпретируя в наше время нередко тенденциозно, субъективно, или ради предваряющей концепции, во имя сенсационности, мы пытаемся заглянуть в будущее, что по-моему отчасти обусловлено неустойчивостью переменчивого настоящего. В самом деле - известным романам Жюля Верна около полутора веков, а сегодня служба на подводном флоте, оснащенном похлеще, чем "Наутилус"; высадка человека на лунную поверхность; не говоря уже о возможности путешествия на авиалайнерах вокруг Земли куда скорее, чем за 80 дней. Но наряду с тем, что относится к разряду научной фантастики процветает и жанр "фэнтези" - с допущениями наукой не приемлемыми. Это даже не подобие людей на Луне или Марсе, но, к примеру, у Герберта Уэллса - машина времени, антигравитационный кейворит.

Однако - некоторые тонкие физические эксперименты или не вымышленные явления из серии "загадочных" свидетельствуют, что и о таких штуках стоит воздержаться от категорического "не может быть". Кто нынче рискнет опровергать, что таково устройство атома, в который иначе как косвенными экспериментами никак не заберёшься, или таковы "черные дыры" в космосе, откуда уж никоим образом не то, что никто, но и ничто не выберется. Так что не будем о немыслимом и станем осмотрительней насчёт невероятного. И может быть недаром в "Ранней ягоде" столько потрачено на подтверждение действенности предложенной монадологии.

Несколько ранее, отвлекшись на сопутствующие размышления, мы остановились на том, что согласно изначальным монадным принципам из разрозненных квантов мысли образовалась разумная сигмонада, с многократно возросшим Инь и соответственно возможностями. Какими? Вероятно - не ограниченными ничем, то есть - порождения мира действительности, или, лучше сказать, действительного мира. И не в одночасье слепленного кое-как и навеки застывающего, но существующего динамично, непрерывно меняющегося, развивающегося, отметим по исключительно выверенным законам - можно сказать - под эгидой монадных принципов. Навязчивый вопрос: а откуда всё-таки взялись эти законы природы, такие совершенные?..

Очередное "лирическое отступление", но можно надеяться - по делу. Перечитываю, как упоминалось выше, "Игру в бисер", не в первый раз, а в первый - пожалуй, лет сорок назад. Перечитываю по-новому - и наслаждаясь иначе игрой мысли, и сопоставляя с тем, о чём все эти годы размышляю и пишу. Автор туманно повествует о предыстории этой игры, и по каким правилам она ведётся, и по каким критериям оценивается. Уместна ли аналогия, допустим, с шахматами? Кроме голого результата: выигрыш, проигрыш, ничья - из многих тысяч партий, сыгранных выдающимися мастерами этой игры в турнирах и матчах, на страницы шахматных учебников и пособий попадают партии особенные, отмеченные оригинальностью, остроумными комбинациями, новизной стратегии и тактики. В анналах игры в бисер, как отмечает автор, также выделяются партии замечательные на фоне относительно заурядных, но также насыщенных веяньями из по-нашему "третьеспирального", по Гессе "духовного космоса".

А можно ли то, что именуем Расимо (разумная сигмонада) уподобить, скажем так - разуму человеческому, вместилища которого череп, мозг? Никоим образом: последнее служит по своему эволюционному назначению оптимальному существованию обособленного организма и вида, подвида, к которому это существо принадлежит. И от признания так называемого коллективного разума людского, и как бы не обязательного для выживания выхода творческих личностей в "третьеспиральное" по сути мало что меняется в определении функции того, что считаем разумным.

Привычное "разум" для определения того, что сжато именуем Расимо совсем не отражает и не выражает той сущности или субстанции, о которой идёт и пойдёт речь. Прародительница вселенной. А, может быть, вселенная никогда и не рождалась? Ещё Аристотель полагал , что мир существует вечно. И философствующие материалисты или атеисты, отвергающие мысль о Творце всего сущего соображение о том, что прошлое вселенной бесконечно принимают как данность, правда, непостижимую нашему разумению, но опровержение такой посылки даже вроде бы находящей подтверждение теорией "большого взрыва" около десяти миллиардов лет назад принимаются неохотно, и уж слишком много неясностей с этим "большим взрывом".

А в мифах, сказаниях многих народов своеобразно повествуется о сотворении мира, животных, человека, вообще людей. И мой далекий предок, один из безымянных авторов Библии, Ветхого писания гениально прозрел последовательность возникновения всего сущего в "днях творенья" - о чём ранее шла речь в моих писаниях. По этой версии в начале, как и уточнил Фауст в трагедии Гете было "дело": прежде всего должен был заработать, так сказать, всемирный сепаратор - для того, чтобы из бесформенной хаотической каши постепенно выделять нечто определенное, будь то небесное светило, финиковая пальма, ласточка или кит, наконец, первые люди.

Но единственное, что роднит библейского творца с Расимо - абсолютная свобода - и мысли и её возможных воплощений. Но в распоряжении того же Расимо еще не существовало пространства, в котором можно было бы что-либо размещать, ни времени, отсчитывающего "дни творенья". И - ни законов, по которым могли бы "плодиться и размножаться" - атомы, звёзды, растения, животные и - по Библии лишившись Рая - Адам, Ева, их потомки.

А для Расимо в том абсолютном "nihil", где на исходные библейские твердь и хлябь даже намека не было, начинать следовало не с того, что сразу представляется первостепенным, а именно: пространство, время, гравитация, но - с другого. С того, что обеспечивало бы надежное воплощение изначальных монадных принципов мироздания. С того, что в терминологии последнего времени определяется как информационное обеспечение. По-нашему - Окина, включающего в себя всеобъемлющий язык общения всего сущего - от элементарных частиц до человечества, но об этом особо, как о возникающем на определенном этапе развития сигмонадного. И главное: категории - пространства, времени, гравитации, а шире - всех сил притяжения, отталкивания, сильных и слабых взаимодействий в микромире при этом становились производными от, скажем так, договоренностей между монадами.

Попробуем прояснить, расшифровать понятнее декларируемое выше. Без языка общения объединенных квантов мыслей у Расимо не было бы проявления достаточных возможностей, в каком-то смысле свободы действий. И вероятная миграция бесконечно-малых из вакуумного зазеркалья оставалась бы непроявленной. Даже допустим это были элементарные частицы. И вот Расимо позволило им, как говорится, без проблем строить "вавилонские башни" атомов и звёзд - по монадным законам совместимости составляющих. И, что касается не только гравитации, но и всех сил притяжения и отталкивания для более или менее стабильного существования сигмонад любого уровня, то во всеобщем языке общения, дарованном миру Расимо, есть, условно говоря, "диалекты" - для микромира, для мира, можно сказать "серединного", к которому мы принадлежим, и мира космического - звёзд, в том числе двойных, тройных, галактик - вслед за некоторыми учёными подозреваю, что в таких масштабах "диалект" гравитации может быть иным.

В продолжение метафорической условности - и "словарь", и "грамматика" этого "расимного" языка содержится в Окине, причем далеко не последнюю роль в нём играют "числа". Выдвинув - иначе не скажешь, идею основополагающих "идей", Платон отдавал должное унаследованным от пифагорейцев почтению к "числам" - также участвующим в миропорядке. Не знаю, насколько моё представление об "идеях" и "числах" созвучно Платоновскому, но благодаря строжайшим числовым соотношениям, которые учёные порой с изумлением открывают, о законах природы в рамках опять же установленного Расимо "языка" никак не скажешь, что они "как дышло".

Отсюда и установилась категория пространства - в атоме - только в таком варианте возможно стабильное существование атома ряда элементов, и времени - степень несовместимости, нестабильности и определяет - от микродолей секунды до миллиардов лет - время жизни атома, и также звезды с момента рождения "сверхновой". И пространственные рамки монад - жестко неизменные для объектов микромира, но в определённом диапазоне размеров кристаллов или звёзд - от "карликовых" до гигантов, однако среди миллиардов не сыщется ни меньших, ни больших; так же и в сотнях тысяч видов флоры и фауны - для каждого вида, и страна Лилипутия или Великания могли возникнуть лишь под пером Джонатана Свифта.

Возможно нам трудно представить, что в мире нас окружающем установилось некое усредненное пространство и время, и невероятная точность измерения и того, и другого свидетельствует лишь о сбалансированности мироздания на основе незыблемых "чисел", и "языка", в котором по мере возрастающей одухотворённости - но не в религиозно-мистическом плане, а бесконечно расширяющихся возможностей, степени свободы - всё большее значение приобретают, так сказать, "интонации" - вторичные языки общения живых клеток - амеб или миллиардов человеческого мозга, людей между собой, создания "третьей спирали".

Такая вот картина происхождения всего сущего, которая вырисовалась у меня вероятно так же, как у моего безымянного предка много веков назад, начертавшего "Книгу Бытия" в Библии; возможно звали его Моисей. Видимо размышлял над тем, каким образом могло возникнуть всё, что он видел и чувствовал. А как приходит к человеку такое озарение, как у Гомера, Сократа, Иисуса, Шекспира, Ньютона, Рембрандта, Пушкина… об этом можно только догадываться и в малой степени переживать на собственном опыте. Как в молодые годы у меня рождались стихи - хотя бы те, что сохранились и находятся в "Приложениях" к "Ранней ягоде". И вчера в течение дня нет-нет, да и задумывался над тем, как раскрыть реализацию Расимо сотворения мироздания. Но верил - придёт решение, и нынче проснулся около пяти утра, и прояснилось - как это осознать и передать словами. Правда, еще остается - раскрыть механизм перехода от нематериального Расимо к Окину и зависящему от него, но - и это надеюсь обосновать.

В "Ранней ягоде", как говорили о влюбленностях, я увлекался самыми разными личностями, имена которых достаточно известны, но для меня они становились теми, с кем общался запросто, и восхищаясь, и находя что-то близкое моим мыслям и душе, и в чем-то не соглашаясь, позволяя себе порой поиронизировать в их адрес. Теперь таким сделался для меня Платон, родившийся в 427 году до нашей эры, а я в 1927 нашей эры, он прожил, как и я к этому дню около 80 лет, многое испытав на своем веку и впав к концу жизни в отчаянье от невозможности привести род людской к праведному и благостному существованию.

Как личность одаренная, творческая Платон в молодости сочинял стихи, пробовал свои силы в живописи, музыке, спорте, и небезуспешно. Встреча с Сократом (ах, почему в моей жизни не было такого!..) заставила по-иному ощутить себя в этом мире. Учитель открывал для каждого неравнодушного к Познанию и чистого душой искать и по возможности приближаться к Истине. И наставлять людей на путь истинный, утверждения достоинства человеческого - задача мыслителя - притом начиная с себя. Сократа вдохновлял его даймон; но не так ли по Платону всем неодушевленным и одушевленным руководят "идеи", выражающие их сущность? Худо людям, когда они не понимают, не чувствуют этого и начинают самовольничать и самодурствовать во зло себе и другим.

Так ли до меня дошло и это Платоновское, и не вкладываю ли в понятие "идей" вовсе не то, что древний философ, так же, как в понятие монад - отличное от представлений античных мудрецов или Лейбница? Коснусь этого чуть позже, предваряя призывом к снисхождению. О жизни Платона до потомков дошли скупые сведенья, этапы его биографии, путешествий. И - о неоднозначном отношении к нему сограждан. Те, что как-то хотели и могли осознать пусть далеко не полностью новизну и глубину интеллектуального подвига живущего среди них соотечественника, обожествляли Платона, но те обыватели, что и Сократа осуждали, пусть и между собой, считали Платона старым болтуном, и должно быть, не стеснялись выражать это вслух.

Не хотелось бы, чтобы мои более или менее поверхностные суждения о великих людях на страницах "Ранней ягоды" вплоть до этой напоминали иных недалеких граждан Афин по отношению к Платону, возможно, и к тем, кто меня в этот момент, привлекал своей незаурядностью, кем, как сказано было, я было вдруг, но неспроста увлекся. Как бы попроще представить такое. Скажем, будучи где-то на собрании по какому-то поводу или в гостях познакомился с человеком, о котором может знал понаслышке, и когда узнал его поближе, он произвел на меня, как говорится, сильное впечатление. Чем? Да и если бы это была женщина, ответ "красотой", "чистотой" или "сексапильностью" вряд ли был бы удовлетворен таким однозначным.

В академическом сборнике, опубликованном в конце 70-х годов прошлого века "Платон и его эпоха" примечательна открывающая книгу статья Алексея Лосева - думаю, не обязательно представлять этого философа недавнего прошлого. Сначала, как водится в то время - ссылки на Маркса, Ленина. Но - доходим и до такого: "Платон проповедует здесь в буквальном смысле слова абсолютистско-полицейское, железно-тоталитарное государство (сложные слова выделены курсивом, а "железно" не напоминают ли "стальное" - сталинское?) с запретом всяких свобод…". Это написано и опубликовано уже в послесталинскую эпоху, в те годы Лосев достаточно натерпелся от тогдашнего режима, но относительно полиберальней советская власть ещё была крепка.

Хочется остановиться на помещенной в том же сборнике работе Т.В. Васильевой "Беседа о логосе в платоновском "Теэтете". Цитирую: "Много лет отдавший изучению Платона, посвятивший ему не один том своих трудов и постоянно к нему возвращающийся профессор А.Ф. Лосев (замечу - не академик, академиками были те, что упоминались и характеризовались в "Ранней ягоде" - Деборин, Митин, Трофим Лысенко и им подобные "философы" и "ученые") однажды очень удачно сравнил платоновские сочинения с большими оркестровыми произведениями, по отношению к которым перевод может претендовать лишь на роль скромного и бедного переложения той или иной темы для какого-нибудь несложного инструмента".

Васильева сопоставляет несколько переводов Платоновского текста, и все они представляются ей неудовлетворительными, но всё дело в том, что понятие "логос" так же многозначно, как предположительно библейское обозначение того, что было "в начале". К примеру - из той же статьи: "Был обнаружен ряд моментов, сближающих в данном случае понятие логоса с понятием числа". И - "Для этого нам придётся брать текст (или, как теперь чаще говорят, контекст) платоновского диалога в изначальном смысле этого понятия как плетение мысли, где переплетаются и соединяются многочисленные нити и каждая нить вносит в плетение свою окраску, свою фактуру, связывая все участки ткани в единое полотно. Постараемся при этом с возможно большим вниманием и уважением отнестись к тому, что Платон оставил нам свое учение именно в таком непрямом и опосредованном драматургией диалога выражений, и пусть исходной аксиомой для нас станет утверждение: если Платон так сказал, значит Платон считал нужным так сказать".

Осмелюсь предположить, что на протяжении своей жизни Платон высказывался в своём своего рода интеллектуальном дневнике, отчасти как бы за спиной своего учителя Сократа. Так же, как свои философские дневники вели Гегель или Шопенгауэр - каждый по-своему, музыкальный - Иоганн Себастьян Бах, живописный Гойя, поэтический Пушкин, и Лев Толстой - каким он видит мир человеческий и каким хотел бы видеть. Для Алексея Лосева Платон - замечательный гость из любимой античности, также испытавший все прелести тирании, но не сравним с другими эпохами вклад несхожих между собой мудрецов, драматургов, ваятелей в духовную сокровищницу человечества.

А кто знает, какой представится нынешняя эпоха, хотя бы век двадцатый - когда сойдёт в небытие фельетонная по Герману Гессе накипь, и высветится нетленное, сотворенное учеными, инженерами, поэтами. И - чем бы восхитился или огорчился упоминаемый выше Декарт или Платон, чудом перенесись в сегодня? Представляю Платона в гостях у меня - это уже мой ровесник, усталый от жизненных поисков, озлобленный старец, жестко отвергающий всех муз своей молодости - не в ладах они с приближением к истинному, благостному, справедливому, выстраданному за годы размышлений и скрытых переживаний. И довлел над судьбой и душой не чуткий и благой даймон Сократа, но небожитель-кукловод, непостоянный и коварный.

Дорогой Платон, - говорю я, - теперь редко кто бывает у меня вживую, впрочем, приходят желанные и долгожданные - со страниц книг, грампластинок, альбомов репродукций живописи. И мысли творцов возбуждают мысли во мне, пускай далеко не столь изумительные, но может быть как-то отзеркаливающие мое время моей душой. И скрытая мудрость Древнего Египта, которую ты мог почерпнуть, как и мои далекие предки, запечатлелась в Библии воспоминанием о всемирном потопе, а у тебя, Платон, неразгаданным сказанием об Атлантиде, но думается и зашифрованными глубинными движущими силами бытия.

Дорогой Платон, надеюсь, ты не посетуешь на то, что я взял напрокат и по-своему трансформировал то, что ты называл "идеями", и твой логос представил как многообразные ипостаси мысли. И может напрасно затаил ты обиду на пошедшего своим путем ученика твоего Аристотеля, своевременно понявшего, что систематизация знаний - основа развития той науки, что ускоренно начнет приближаться к истинной, но многозначной картине мироздания. А как проницательно ты наметил соотношение частей и целого, позволь представляю тебе свои монады - не такие, как в твою эпоху, и сигмонады, и как я представляю себе миропорядок.

Придётся ли тебе, Платон, по душе наше государственное устройство, занятия и пристрастия моих современников, и вместо прелестного цветущего Академического сада казённые - не только по устройству помещений - сотни академий на всех континентах? Или наоборот - как бы я себя чувствовал, перенесись сегодняшний в компанию тогдашних мыслителей, наивно рассуждающих о мироустройстве, небожителях и судьбах человеческих, ощупью пробираясь к Истине - с Востока ли, с Запада, а, кто знает, может быть, как и я на склоне лет своих…